Санкт-Петербург. На взлете.
О Питере мне писалось сразу, начиная с полночного самолета и заканчивая пронзительно прозрачной осенью в Петергофе: писалось голубыми строчками по черному небу, писалось на желтой листве, освещенной уличными фонарями, а в голове метались слова и чувства, иногда складываясь в очень красивые фразы, иногда рассыпаясь на образы и возгласы. И ничего из этого я не успела схватить и облечь в законченную словесную форму, все осталось где-то в разноуровневой памяти, замутненное и перепутанное восторженно-алкогольным и интеллектуально-анестезиологическим фимиамом. Но я попробую вспомнить, а вдруг мне удастся еще раз вдохнуть эту взрослую сказку, поймать это ожидание чуда и подарить его вам?!
18 октября, вечер.
Сердце колотилось так, будто еду на второе свидание, которого не боишься, а желаешь и нет сил дожидаться. Я была в этом городе однажды - лет в 10, с мамой, из воспоминаний остались Ростральные Колонны, Исаакиевский да сосисочная на углу. И очень смешной клоун в каком-то безвестном цирке. А, да, весеннее солнечное небо, загорающие люди у Петропавловки, и я на берегу какого-то канала со свирелькой. Конечно, при таких воспоминаниях как тут бабочкам в животе не топотать? И пофигу, что осень - умные люди говорили, что так даже атмосфернее!
И вот он выплыл из черноты ночи: из-под крыла самолета показался красивый, стройный, с четкими линиями каких-то улиц, и почему-то с невероятным количеством "холодного" голубого света, почти поровну с живым и желтым. Явь и сказка, день и ночь, люди и эльфы. Сердце колотилось, я летела в эту сказка, смеялась над собой, осознавая, что все это лишь плод моей крайней пристрастности, и никакой объективности в этом нет, и радовалась, что нет - и не надо! Можно влюбляться в Питер без оглядки и никто тебе ничего за это не скажет! Мало того, еще и разделит это чувство.
Ночь. Улица. Фонарь. Сияшик.
Привет!!! - Привет. Чемодан сюда. - нордическая женщина нашла "свое" место на этом шарике, а я через нее познала питерский дзен, когда все предполагается плохо (в лучшем случае - нормально), а выходит хорошо (во всех случаях - великолепно!). Осознать, что в подъезд в хрущобе - это ПАРАДНАЯ, и никак не меньше - одно, а вот даже не сомневаться в этом и просто в жить "в Петергофе, второй дом, третья парадная" - это еще не взятая мною высота! И даже ебенями не назовешь, несмотря на все географические намеки. Никак. Загородная царская резиденция, и от этого не спрятаться, не скрыться - от старинного вокзала витая улица через Александрийский парк... нет, вы слышите, слышите песню этих названий? Петергоф, Александрия, каштаны... Волшебство, созданное образами доступных моему пониманию временных промежутков. Вот оно, рядом, не так много лет прошло, еще можно пощупать, ухватить ускользающую тень, еще эти дубы желудями видели тех царей, оно все живо и дышит. Только спит. Сказка о спящей царевне - это, безусловно, Петергоф.
Но в каждой сказке есть такие втростепенные персонажи, которые не видны, не слышны, у них даже нет слов, но они ходют, бродют, стучатся в дома и продают всякую дрянь. Коробейники. Вот именно так я себя и чувствовала - то ли коробейником, то ли башкирской бабушкой из деревни, которая приехала "к внукам в город", то ли участницей Поля Чудес в гостях у Якубовича. В моем маленьком чемодане было утырканы подарки и дары башкирской природы, заботливо собранные Эрикой, Женькой и мной:
- три банки маринованных грибов (паутинники, паутинники и маслята; вот этими вот руками все!)
- две банки меда, одна из них литровая
- две баночки сушеной грибной муки (одна зонтики + подберезовики, вторая с остреньким ароматом навозных шампиньонов; собрано и смолото лично мною)
- два полотняных мешка башкирских сушеных трав из-под Белебея
- литр вишневки и поллитра грушевки (опять же, все вот этими вот руками!)
- 12 свежеиспеченных кыстыбыев
- набор сушеной пастилы размером с праздничное блюдо
- и трам-пам-пам, корона всего: три (три!!!) чак-чака, здоровых таких термитника!
В упаковке я, очевидно, превзошла самою себя: когда я открыла чемодан, произошел маленький объемный взрыв, и содержимое стало раза в два превосходить объем моего чемодана, предназначенного для ручной клади. Оно рассосалось по сияшиковой кухне, в итоге, мы что нашли - сожрали, а про остальное вспомнили только в Уфе.
19 октября. Среда. На Съезд!
А дальше меня выпустили в город. Раннее утро, полчаса электрички - и я незнамо где, и карты нет, и адреса не помню, а петербужцы, как выяснилось, не утомляют себя написанием названий улиц на углах домов. И гости северной столицы, бегущие мимо меня дружными китайскими толпами, тоже ничем, увы, не могут помочь. Но открою вам тайну - быстро вычислить местного, знающего географию близлежащего района, крайне несложно. Движется он не касаясь земли, сзади у него крылья рюкзак, а между ног мотыляется такая штуковина о двух колесах и двух педалях. В общем, рецепт прост: надо поймать велосипедиста, и если вам попадется умеющий разговаривать, вы получите четкие адекватные ответы на все свои незатейливые вопросы типа: "дяденька, иду туда не знаю куда, но тут по карте должна быть диагональная улица, на Кэ начинается, вы случайно не видели?"
Будете смеяться, но даже хрущевки по улице Костюшко ласкали мой возбужденный утренний взор своей палитрой. Вот что значит "правильная психологическая подготовка".
А теперь слушайте, как это гордо звучит: II cъезд Ассоциации Акушерских Анестезиологов-Реаниматологов с международным (вы только подумайте!)) участием! Что это такое: несколько умных дядек и тетек в президиуме + куча самого разношерстного народа, имеющего прямое или опосредованное отношение к акушерской анестезиологии: от главных врачей перинатальных центров и заведующих кафедр до настоящих анестезиологов и акушеров со всех просторов Необъятной. Живой Шифман и настоящий Куликов, хоть подходи и щупай! Радзинский, говорящий с трибуны то, о чем у нас можно только в курилке и матом, а еще лучше шепотом. Материнская смертность и судьба пациентов near miss (один из интереснейших докладов, имхо, нетронутая целина), любимый вопрос/претензия наших пациентов в любой сфере хирургии - послеоперационная когнитивная дисфункция, объективная оценка и церебропротекция, хитромудрые способы удержания гемодинамики на лезвии иглы у женщин на кесаревом сечении с кардиальной патологией, традиционно море сепсиса и кровотечений, и лондонский коллега, с трибуны рассказывающий о том, что он делает фентанил до пересечения пуповины, и ему за это ничего не бывает))) Я тоже так хочу! Кстати, к моему огорчению, все данные говорят о том, что частота послеродовой депрессии у женщин никак не зависит от наличия эпидуральной в родах, а как бы хотелось... Товарищ из Израиля рассказывал о чудесных судьбах материнства с трансплантированными органами, а заматывание омских гипотоничных маток эластичным бинтом с превращением ее в эдакой фаллический символ, торчащий из разрезанного живота, поразил не только мое воображение - президиум тоже впечатлился, и даже сглатывал. Было нескучно, интересно, живо, а некая мадам Арбидол из Читы вызвала у народа праведный гнев, что окончательно подняло мое мнение о присутствующей на съезде публике.
После первого дня я перестала стесняться, и меня понесло задавать вопросы. Оказывается, меня волнуют юридические аспекты нашей анестезиологической деятельности - я это поняла, проанализировав свои вопросы постфактум. В любом случае, трехдневная перезагрузка в обществе себе подобных заинтересованных специалистов - это, оказывается, такой драйв! Жаль только, что никого из знакомых уфимцев я не встретила - а так хотелось пообсуждать все доклады "горяченькими". Не хватило мне срача в комментах, короче.
День, когда начался Город, но еще не кончился Съезд. 20 октября, четверг
Внезапный переход от фентанила, атипичного гемолитико-уремического синдрома, депрессий матерей и показателей тромбоэластографа, применения антигипералгетиков и споров, какую дозу в мкг на кг в час считать большой, а какую чрезмерной, к живому, светящемуся, говорящему и идущему Городу городу создает впечатление погружения в огромный океан из маленького научно-исследовательского судна. Все внутри подпрыгивало и бежало впереди меня: туда, к каналам, грифонам, шаверме и дворам!
Первое прикосновение к Городу я эгоистично оставила только себе, не дождавшись приезда девчонок, и не разделив его ни с кем. Я вышла на Невском в уже сереющий вечер и побрела куда-то туда, в предполагаемую сторону Балтийского вокзала, туда, куда мне указала старая петербурженка в черной шляпе и старомодном пальто, прогуливающаяся по одной из боковых улочек Невского.
Сначала я робела, шла вперед, возвращалась, снова шла, тыкалась носом в решетки, перекрывающие дворы от любопытных глаз, кружила вокруг Казанского, пытаясь поймать настроение и ветер, а потом потихоньку ноги меня сами понесли, понеслиии...
И открылись ворота, и нашлись дворы и подворотни, и Гороховая с Мучной, и Садовая и еще черти какие улочки, и тот-самый-мост с Грифонами, и вишневая наливка в кармане.
Теплый восторг и блаженство потихоньку охватывали мое тело, кроме одной маленькой его части: нашлась моя ахиллесова пята, причем, в буквальном смысле этого слова - именно в тот вечер я убила новыми ботинками свой правый ахилл. Видимо, провидение решило, что если меня посредством боли не возвращать на бренную землю, я наполнюсь счастьем и улечу, как воздушный шарик!
Пока меня накрывало блаженство, город накрывала ночь:
Ночной электричкой я уехала в Петергоф, ожидать завтрашнего дня. И даже нассатая питерскими сияшиковскими котами лужа под моими ногами показалась не простой, а обреченно философской)))
Девчонки и Город. Вечер пятницы
А уже на следующий день, в пятницу вечером мы встретились полным составом: Лёлика, Азалька, Сияшик и я. Выскочили на том же Невском и...
... и наше настроение закружилось друг о друга, ноги начали оттопыриваться в стороны, а куражу добавил алкаш, сунувший нам в руки свою попрошайную картонку.
Вообще, судя по его хабитусу, он вполне мог бы оказаться и экскурсоводом)))
Мы с ним сфоткались, поняли, что наша репутация потеряна (или наоборот, поддержана - смотря кто какого мнения был о нашей компашке) и все заверте...
Азалька танцевала под уличных музыкантов, лабающих капитал карлмаркса, мы беспрерывно хохотали, фотографировались, кривлялись, дурили, а вечерний город светился огнями и бурлил толпами разношерстной публики.
К моменту перекуса в "Дачниках", мы уже были в совершенно нужной кондиции. Обмен подарками друг с другом и комплиментами с официантом поднял настроение окончательно.
Неужели мы в Питере???
С тотемными животными от Лёлики:
К позднему вечеру город опустел.
Я и грязные лапы Посейдона:
А это Петропавловская крепость и я, классика жанра:
Исаакиевская колоннада оказалась закрытой. В парках стояла тишина, и даже бомжи не шуршали листьями, а интеллигентно лежали на скамейках, завернувшись в полиэтилен, а сквозь деревья путь нам указывал Адмиралтейский шпиль.
Питерская карусель завертелась... В тот день на ее крыльях нас пронесло 17 км - так сказал Лёликовский шагомер (а он знает!).
Октябрь не знаю какого года, с субботы на понедельник.
Это была та ночь, когда сияшиковы кошки были абсолютно счастливы. Еще бы - столько новых вещей, на которых можно вывалять свои шикарные 10-сантиметровые шубы! Столько новых чемоданов, о которые так классно поточить когти с диким скрежетом в 3 ч ночи! А еще от счастья можно нассать на тапки, и из них все равно не сварят суп и не пустят на воротник - интеллигенция-с)))
Кошачья ночь сменилась бестолковым субботним утром; я, Лёлик и Сияшик бродили по квартире и занимались непонятно чем. В итоге, до Города добрались когда утро сменилось днем.
"Я те говорю, бери рыбу, хорошая!"
Рыбы не взяли, но настроение уже было задано:
И даже Сияшик улыбается!
Шаверма с Бейкер-стрит и страждущие:
Мы бродили по улицам между атлантов и кариотид, всякие там маскароны злобно взирали на нас с балкончиков и решеток, а сами дома стояли бесконечным лабиринтом из улиц и дворов.
Атлант то ли хочэ, то ли осуждаэ:
Форменное безобразие или клизменная по-питерски:
Внезапно оживший дом Деда Мороза (особняк Морозовых) - я и не думала, что он существует!
Немного серого с красным:
А среди таких дворов и улиц...
...живет эта феерия цвета и форм:
- Где ты была сегодня, киска?
- У королевы, у английской.
- Что ты видала при дворе?
- Видала мышку на ковре!
Эта киска - я в Летнем Саду. Вот, что должна была там увидеть:
А вот, что увидела:
Елисеевский гастроном со своим гротескным изобилием товаров и цен...
... плавно сменился Пышечной на Конюшенной, маленькой и безыскусной, с советской бабкой за прилавком, двумя наименованиями товара и очередью, завивающейся хвостом у входа.
Но главная изюминка того вечера была впереди: экскурсия по крышам Петербурга! Мы знали, что они запрещены, мало того - нас в последнюю минуту "кинул" хваленый "водитель", и нам пришлось заказать аналогичную экскурсию через "ползком по Питеру". Мы ни секунды не пожалели!
И вы не пожалеете, когда прочитаете продолжение, которое следует...
А это для затравки:
Продолжение здесь:
http://sharikumka.livejournal.com/22258.html
18 октября, вечер.
Сердце колотилось так, будто еду на второе свидание, которого не боишься, а желаешь и нет сил дожидаться. Я была в этом городе однажды - лет в 10, с мамой, из воспоминаний остались Ростральные Колонны, Исаакиевский да сосисочная на углу. И очень смешной клоун в каком-то безвестном цирке. А, да, весеннее солнечное небо, загорающие люди у Петропавловки, и я на берегу какого-то канала со свирелькой. Конечно, при таких воспоминаниях как тут бабочкам в животе не топотать? И пофигу, что осень - умные люди говорили, что так даже атмосфернее!
И вот он выплыл из черноты ночи: из-под крыла самолета показался красивый, стройный, с четкими линиями каких-то улиц, и почему-то с невероятным количеством "холодного" голубого света, почти поровну с живым и желтым. Явь и сказка, день и ночь, люди и эльфы. Сердце колотилось, я летела в эту сказка, смеялась над собой, осознавая, что все это лишь плод моей крайней пристрастности, и никакой объективности в этом нет, и радовалась, что нет - и не надо! Можно влюбляться в Питер без оглядки и никто тебе ничего за это не скажет! Мало того, еще и разделит это чувство.
Ночь. Улица. Фонарь. Сияшик.
Привет!!! - Привет. Чемодан сюда. - нордическая женщина нашла "свое" место на этом шарике, а я через нее познала питерский дзен, когда все предполагается плохо (в лучшем случае - нормально), а выходит хорошо (во всех случаях - великолепно!). Осознать, что в подъезд в хрущобе - это ПАРАДНАЯ, и никак не меньше - одно, а вот даже не сомневаться в этом и просто в жить "в Петергофе, второй дом, третья парадная" - это еще не взятая мною высота! И даже ебенями не назовешь, несмотря на все географические намеки. Никак. Загородная царская резиденция, и от этого не спрятаться, не скрыться - от старинного вокзала витая улица через Александрийский парк... нет, вы слышите, слышите песню этих названий? Петергоф, Александрия, каштаны... Волшебство, созданное образами доступных моему пониманию временных промежутков. Вот оно, рядом, не так много лет прошло, еще можно пощупать, ухватить ускользающую тень, еще эти дубы желудями видели тех царей, оно все живо и дышит. Только спит. Сказка о спящей царевне - это, безусловно, Петергоф.
Но в каждой сказке есть такие втростепенные персонажи, которые не видны, не слышны, у них даже нет слов, но они ходют, бродют, стучатся в дома и продают всякую дрянь. Коробейники. Вот именно так я себя и чувствовала - то ли коробейником, то ли башкирской бабушкой из деревни, которая приехала "к внукам в город", то ли участницей Поля Чудес в гостях у Якубовича. В моем маленьком чемодане было утырканы подарки и дары башкирской природы, заботливо собранные Эрикой, Женькой и мной:
- три банки маринованных грибов (паутинники, паутинники и маслята; вот этими вот руками все!)
- две банки меда, одна из них литровая
- две баночки сушеной грибной муки (одна зонтики + подберезовики, вторая с остреньким ароматом навозных шампиньонов; собрано и смолото лично мною)
- два полотняных мешка башкирских сушеных трав из-под Белебея
- литр вишневки и поллитра грушевки (опять же, все вот этими вот руками!)
- 12 свежеиспеченных кыстыбыев
- набор сушеной пастилы размером с праздничное блюдо
- и трам-пам-пам, корона всего: три (три!!!) чак-чака, здоровых таких термитника!
В упаковке я, очевидно, превзошла самою себя: когда я открыла чемодан, произошел маленький объемный взрыв, и содержимое стало раза в два превосходить объем моего чемодана, предназначенного для ручной клади. Оно рассосалось по сияшиковой кухне, в итоге, мы что нашли - сожрали, а про остальное вспомнили только в Уфе.
19 октября. Среда. На Съезд!
А дальше меня выпустили в город. Раннее утро, полчаса электрички - и я незнамо где, и карты нет, и адреса не помню, а петербужцы, как выяснилось, не утомляют себя написанием названий улиц на углах домов. И гости северной столицы, бегущие мимо меня дружными китайскими толпами, тоже ничем, увы, не могут помочь. Но открою вам тайну - быстро вычислить местного, знающего географию близлежащего района, крайне несложно. Движется он не касаясь земли, сзади у него крылья рюкзак, а между ног мотыляется такая штуковина о двух колесах и двух педалях. В общем, рецепт прост: надо поймать велосипедиста, и если вам попадется умеющий разговаривать, вы получите четкие адекватные ответы на все свои незатейливые вопросы типа: "дяденька, иду туда не знаю куда, но тут по карте должна быть диагональная улица, на Кэ начинается, вы случайно не видели?"
Будете смеяться, но даже хрущевки по улице Костюшко ласкали мой возбужденный утренний взор своей палитрой. Вот что значит "правильная психологическая подготовка".
А теперь слушайте, как это гордо звучит: II cъезд Ассоциации Акушерских Анестезиологов-Реаниматологов с международным (вы только подумайте!)) участием! Что это такое: несколько умных дядек и тетек в президиуме + куча самого разношерстного народа, имеющего прямое или опосредованное отношение к акушерской анестезиологии: от главных врачей перинатальных центров и заведующих кафедр до настоящих анестезиологов и акушеров со всех просторов Необъятной. Живой Шифман и настоящий Куликов, хоть подходи и щупай! Радзинский, говорящий с трибуны то, о чем у нас можно только в курилке и матом, а еще лучше шепотом. Материнская смертность и судьба пациентов near miss (один из интереснейших докладов, имхо, нетронутая целина), любимый вопрос/претензия наших пациентов в любой сфере хирургии - послеоперационная когнитивная дисфункция, объективная оценка и церебропротекция, хитромудрые способы удержания гемодинамики на лезвии иглы у женщин на кесаревом сечении с кардиальной патологией, традиционно море сепсиса и кровотечений, и лондонский коллега, с трибуны рассказывающий о том, что он делает фентанил до пересечения пуповины, и ему за это ничего не бывает))) Я тоже так хочу! Кстати, к моему огорчению, все данные говорят о том, что частота послеродовой депрессии у женщин никак не зависит от наличия эпидуральной в родах, а как бы хотелось... Товарищ из Израиля рассказывал о чудесных судьбах материнства с трансплантированными органами, а заматывание омских гипотоничных маток эластичным бинтом с превращением ее в эдакой фаллический символ, торчащий из разрезанного живота, поразил не только мое воображение - президиум тоже впечатлился, и даже сглатывал. Было нескучно, интересно, живо, а некая мадам Арбидол из Читы вызвала у народа праведный гнев, что окончательно подняло мое мнение о присутствующей на съезде публике.
После первого дня я перестала стесняться, и меня понесло задавать вопросы. Оказывается, меня волнуют юридические аспекты нашей анестезиологической деятельности - я это поняла, проанализировав свои вопросы постфактум. В любом случае, трехдневная перезагрузка в обществе себе подобных заинтересованных специалистов - это, оказывается, такой драйв! Жаль только, что никого из знакомых уфимцев я не встретила - а так хотелось пообсуждать все доклады "горяченькими". Не хватило мне срача в комментах, короче.
День, когда начался Город, но еще не кончился Съезд. 20 октября, четверг
Внезапный переход от фентанила, атипичного гемолитико-уремического синдрома, депрессий матерей и показателей тромбоэластографа, применения антигипералгетиков и споров, какую дозу в мкг на кг в час считать большой, а какую чрезмерной, к живому, светящемуся, говорящему и идущему Городу городу создает впечатление погружения в огромный океан из маленького научно-исследовательского судна. Все внутри подпрыгивало и бежало впереди меня: туда, к каналам, грифонам, шаверме и дворам!
Первое прикосновение к Городу я эгоистично оставила только себе, не дождавшись приезда девчонок, и не разделив его ни с кем. Я вышла на Невском в уже сереющий вечер и побрела куда-то туда, в предполагаемую сторону Балтийского вокзала, туда, куда мне указала старая петербурженка в черной шляпе и старомодном пальто, прогуливающаяся по одной из боковых улочек Невского.
Сначала я робела, шла вперед, возвращалась, снова шла, тыкалась носом в решетки, перекрывающие дворы от любопытных глаз, кружила вокруг Казанского, пытаясь поймать настроение и ветер, а потом потихоньку ноги меня сами понесли, понеслиии...
И открылись ворота, и нашлись дворы и подворотни, и Гороховая с Мучной, и Садовая и еще черти какие улочки, и тот-самый-мост с Грифонами, и вишневая наливка в кармане.
Теплый восторг и блаженство потихоньку охватывали мое тело, кроме одной маленькой его части: нашлась моя ахиллесова пята, причем, в буквальном смысле этого слова - именно в тот вечер я убила новыми ботинками свой правый ахилл. Видимо, провидение решило, что если меня посредством боли не возвращать на бренную землю, я наполнюсь счастьем и улечу, как воздушный шарик!
Пока меня накрывало блаженство, город накрывала ночь:
Ночной электричкой я уехала в Петергоф, ожидать завтрашнего дня. И даже нассатая питерскими сияшиковскими котами лужа под моими ногами показалась не простой, а обреченно философской)))
Девчонки и Город. Вечер пятницы
А уже на следующий день, в пятницу вечером мы встретились полным составом: Лёлика, Азалька, Сияшик и я. Выскочили на том же Невском и...
... и наше настроение закружилось друг о друга, ноги начали оттопыриваться в стороны, а куражу добавил алкаш, сунувший нам в руки свою попрошайную картонку.
Вообще, судя по его хабитусу, он вполне мог бы оказаться и экскурсоводом)))
Мы с ним сфоткались, поняли, что наша репутация потеряна (или наоборот, поддержана - смотря кто какого мнения был о нашей компашке) и все заверте...
Азалька танцевала под уличных музыкантов, лабающих капитал карлмаркса, мы беспрерывно хохотали, фотографировались, кривлялись, дурили, а вечерний город светился огнями и бурлил толпами разношерстной публики.
К моменту перекуса в "Дачниках", мы уже были в совершенно нужной кондиции. Обмен подарками друг с другом и комплиментами с официантом поднял настроение окончательно.
Неужели мы в Питере???
С тотемными животными от Лёлики:
К позднему вечеру город опустел.
Я и грязные лапы Посейдона:
А это Петропавловская крепость и я, классика жанра:
Исаакиевская колоннада оказалась закрытой. В парках стояла тишина, и даже бомжи не шуршали листьями, а интеллигентно лежали на скамейках, завернувшись в полиэтилен, а сквозь деревья путь нам указывал Адмиралтейский шпиль.
Питерская карусель завертелась... В тот день на ее крыльях нас пронесло 17 км - так сказал Лёликовский шагомер (а он знает!).
Октябрь не знаю какого года, с субботы на понедельник.
Это была та ночь, когда сияшиковы кошки были абсолютно счастливы. Еще бы - столько новых вещей, на которых можно вывалять свои шикарные 10-сантиметровые шубы! Столько новых чемоданов, о которые так классно поточить когти с диким скрежетом в 3 ч ночи! А еще от счастья можно нассать на тапки, и из них все равно не сварят суп и не пустят на воротник - интеллигенция-с)))
Кошачья ночь сменилась бестолковым субботним утром; я, Лёлик и Сияшик бродили по квартире и занимались непонятно чем. В итоге, до Города добрались когда утро сменилось днем.
"Я те говорю, бери рыбу, хорошая!"
Рыбы не взяли, но настроение уже было задано:
И даже Сияшик улыбается!
Шаверма с Бейкер-стрит и страждущие:
Мы бродили по улицам между атлантов и кариотид, всякие там маскароны злобно взирали на нас с балкончиков и решеток, а сами дома стояли бесконечным лабиринтом из улиц и дворов.
Атлант то ли хочэ, то ли осуждаэ:
Форменное безобразие или клизменная по-питерски:
Внезапно оживший дом Деда Мороза (особняк Морозовых) - я и не думала, что он существует!
Немного серого с красным:
А среди таких дворов и улиц...
...живет эта феерия цвета и форм:
- Где ты была сегодня, киска?
- У королевы, у английской.
- Что ты видала при дворе?
- Видала мышку на ковре!
Эта киска - я в Летнем Саду. Вот, что должна была там увидеть:
А вот, что увидела:
Елисеевский гастроном со своим гротескным изобилием товаров и цен...
... плавно сменился Пышечной на Конюшенной, маленькой и безыскусной, с советской бабкой за прилавком, двумя наименованиями товара и очередью, завивающейся хвостом у входа.
Но главная изюминка того вечера была впереди: экскурсия по крышам Петербурга! Мы знали, что они запрещены, мало того - нас в последнюю минуту "кинул" хваленый "водитель", и нам пришлось заказать аналогичную экскурсию через "ползком по Питеру". Мы ни секунды не пожалели!
И вы не пожалеете, когда прочитаете продолжение, которое следует...
А это для затравки:
Продолжение здесь:
http://sharikumka.livejournal.com/22258.html