Несколько слов в защиту таджиков.
Когда у них длинный перерыв, ребята переодеваются в белые рубахи и парадные джинсы и идут по поселку, на выход: в цивилизацию. Но это бывает редко.
Во-первых, потому, что они очень много работают. Встают как только рассветет; заканчивают почти на закате. Если вдруг дождь, при малейшем просвете кидаются на леса, чтобы сделать хоть что-то. Перерыв на обед короткий, еда не очень разнообразная: они экономят на себе. Основное отправляют в семьи. Спят тесно, - но хоть прилично, в комнате с душем и туалетом; хозяин мини-квартиры на это время перебирается в другой домик, и там пытается угнездиться на полу, пока мы не заставляем его надуть матрас. Он стесняется: матрас наш, а не его. А он наш сотрудник; мастер на все руки.
Он таджик. И прекрасные ребята, перекрывавшие крышу, - таджики. Главный их - инженер; принес проект с расчетами, где укрепить балки, как выправить прежние огрехи, сколько понадобится материала. Не обманул ни на копейку (привет, русские прорабы с кучей пустых проштампованных товарных чеков в карманах).
Но есть и другая причина, помимо работы, из-за которой они нечасто выходят за пределы места, где трудятся.
У всех должным образом оформлена регистрация. И патенты на работу, - за них они аккуратно платят по квитанции, в бюджет нашего государства, как я понимаю. Но ни одного - ни одного из них - это не спасет, если на пути окажется милиционер. Господин полицейский. Лучше сразу положить в документы купюру (стандартная такса 500 рублей, кстати, ровно столько берут и пограничники при регистрации въезда, не дашь - найдут способ завернуть). Не положил? Пеняй на себя.
Один мальчик попался принципиальный: стал доказывать, что все по закону. Его депортировали; как обставили, история умалчивает, но злые языки уверяют, что документы можно, например, порвать и выкинуть. А таджик пусть потом попробует поискать справедливости, - без документов он никто (он и с ними никто).
Еще одного, несговорчивого, вывезли на другой конец города. Обчистили карманы и высадили. Чисто поржать: пусть теперь попробует добраться.
Но не только господа полицейские обеспечивают таджикам веселую жизнь.
Например, брат нашего рабочего впахивал на строительстве большого дома. У него тоже были в порядке документы. Но, когда пришло время расплачиваться, хозяин эти документы куда-то дел. А потом вызвал миграционную службу, всех забрали и депортировали из Российской Федерации. Сэкономил человек, рачительный хозяин.
...На днях в блогах прочитала пронзительный дневник питерской девушки-волонтера, которая помогает мигрантам. Разобраться с тем, на что они имеют право. Как-то это право отстоять. Хотя бы попытаться. И вот они благодарят ее: за то, что она с ними ПРОСТО РАЗГОВАРИВАЕТ. С ними здесь никто не разговаривает.
Их здесь большинство не считает за людей. Чурки, что взять.
Еще в Ленте.док чудесный есть сюжет, как группа ряженых клоунов с претензий на преставление интересов святойруси пыталась устроить рейд на рынок. Ну их, положим, разогнали рыночные охранники. А потом приехала миграционная служба, всех торговцев без разбору выстроили на площади. И человек в погонах с государственной символикой начал голосом и тоном вертухая командовать: встать! Руки!
И они покорно опускают головы; покорно и привычно.
...Чтобы сразу внести ясность. В каждом, - в каждом без исключения человеке заложено тревожное отношение к чужому. Но это атавизм, пережиток пещерных времен. Любо ты с этим борешься, - внутри себя, - либо это понемногу превращается в национализм.
Никто не переубедит меня: все эти «орды», которые так раздражают москвичей, особенно в дни мусульманских праздников, едут сюда работать. Пахать. А не грабить, убивать и насиловать. Они едут сюда, согласные на скотскую жизнь в нечеловеческих условиях, они допускают, что им могут не заплатить за тяжкий труд, - ничего, затягивают пояса и идут устраиваться дальше. Они так живут здесь, «на нашей территории», не потому, что приехали сюда захватить и поработить нашу такую гуманистическую, культурную и христианскую цивилизацию (в кавычках все определения); они пытаются выжить. Выжить и прокормить свои семьи. То есть там, на родине, еще хуже, еще тяжелее, без шансов на работу и заработки. Они хватаются за любые возможности, за любые шансы; они готовы терпеть. А мы, цивилизованные и прекрасные, пинаем их сапогами, боимся, ненавидим, унижаем и пытаемся выгнать за порог.
Сейчас тут набегут рассказывать про этническую преступность и «чтоб тебя, сука, узбеки имели в подворотне». Или про то, как тяжко в провинции противостояние между местными россиянами и россиянами с Кавказа. Тогда см.заголовок.
Я не видела и не слышала от таджиков и узбеков ничего плохого. И по-прежнему с гораздо бОльшей дрожью иду мимо бритых гопников и тем более тонкошеих милицейских сержантов, у которых, может быть, сегодня до плана не хватает одного задержания.
Во всем, что происходит, виноваты не таджики и узбеки: они просто ищут, где лучше; виновата власть, допускающая вот это их вынужденное скотское существование; виноваты мы, что позволяем этой власти принимать и исполнять законы, - на самом деле и законы плохи, а если и хороши, то на деле ничего не исполняется.
Таджики НЕ ВИНОВАТЫ.
Допустим, все возмущающиеся засильем мигрантов в столице имеют в виду всего лишь внедрение американской модели натурализации: ввести визы, всех посчитать, - чтобы можно было наладить более-менее нормальную жизнь для приехавших на легальных условиях. Конечно, учить русский. Конечно, чтобы потом, как все «иные» в Штатах зовут себя американцами, дети нынешних среднеазиатских рабочих, может быть, станут россиянами. Допустим, американская модель эффективнее, лучше и, по большому счету, гуманнее европейской; даже скорее всего так. Но У НАС НЕТ ИНСТРУМЕНТОВ для реализации самой прекрасной идеи.
Все в конечном итоге, как справедливо пишут многие комментаторы нацвопроса, кончится поддельными (за деньги) приглашениями, продажей паспортов из-под полы; все будет то же, но не за 500 рублей, а дороже.
Я не знаю, какой выход. Я чаще всего думаю о том, что при таком градусе ненависти, при таком зашкаливающем маразме, при таком радостно и быстро всплывшем наверх пещерном, злобном, животном, - наше общество все равно обречено. Варвары поглощают империи, - то есть те, кто хочет есть и готов за это многое терпеть, рано или поздно побеждает. Не всегда огнем и мечом, - иногда именно этим вот терпением и трудом.
И, глядя на многих своих образованных, чистокровных, интеллигентных и гуманных соплеменников, - я не знаю, буду ли страдать, если у нас тут числом будут брать те, кого сегодня так ненавидит общество.
Зачем мы зовемся более культурными и цивилизованными, если в нас нет ни сострадания, ни понимания, ни стремления изменить к лучшему собственную, - не то что чужую, - жизнь? Зачем вообще мы считаем, что мы люди? Бедная моя родина; не надо ей никаких врагов. Все самое чудовищное мы с успехом делаем собственными руками. И это, наверное, вообще единственное, что мы делаем сами.
Ольга Богданова,
журналист
Опубликовано на сайте радиостанции "Эхо Москвы"