Моя речь в прениях по сегодняшнему делу

[shaptchits]

В Куйбышевский районный суд
Судье Воробьевой И.А.

191023, Санкт-Петербург,
ул. Караванная, д. 20

Заявители:
1. Андронова Ольга Олеговна
2. Шапчиц Павел Анатольевич

Заинтересованные лица:
1. Комитет по государственному контролю,
использованию и охране памятников истории
и культуры Санкт-Петербурга (КГИОП)
2. ЗАО «Общественно-деловой центр «Охта»
3. Управление Минкультуры России
по Северо-Западному федеральному округу

дело № 2-69/2013, 2-2227/2012
ПИСЬМЕННАЯ ПОЗИЦИЯ ПО ЗАЯВЛЕНИЮ О
НЕЗАКОННОСТИ РАСПОРЯЖЕНИЯ КГИОП №10-91 ОТ 05.03.2012
(РЕЧЬ В ПРЕНИЯХ)
Оспариваемое Распоряжение основано на Акте от 31.08.2011, составленном по результатам государственной историко-культурной экспертизы выявленного объекта культурного наследия «Ниеншанц (Охта I) Шведская крепость 1611-1703: участки культурного слоя, грунтовый могильник» (далее - ВОКН «Ниеншанц») экспертами Лагуниным И.И., Свешниковой О.А., Степановой Е.А. (далее - Акт экспертизы).

При назначении данной экспертизы и при ее проведении был нарушен ряд принципов проведения государственной историко-кульурной экспертизы (ст. 29 73-ФЗ) и пунктов Положения о государственной историко-культурной экспертизе, утверждённого Постановлением Правительства РФ от 15.07.2009 N 569 (ред. от 18.05.2011) (далее - Положение).
Поддерживая наше заявление от 25.05.2012 и дополнения от 30.07.2012 и 13.06.2013 к нему, в своей речи я хотел бы сосредоточиться на анализе обстоятельств дела (в первую очередь, показаний экспертов), свидетельствующих о нарушении  принципов проведения экспертизы.


1.1.1. О нарушении приципа законности проводимой экспертизы говорит,  в частности, то, что эксперты на были аттестованы надлежащим образом (см. п. 1 нашего Заявления от 25.05.2012). То обстоятельство, что решения аттестационной комиссии Росохранкультуры, принятые после 08.02.2011, не отменялись, не говорит о законности проведения этими экспертами государственных историко-культурных экспертиз и о возможности включать или исключать ОКН из реестра на основании этих экспертиз.
Из Решения Октябрьского районного суда г. Ставрополя от 06.10.2011 по делу №2-1412/11: «Согласно Положению о государственной историко-культурной экспертизе, утверждённому Постановлением Правительства РФ от 15.07.2009 N 569, государственная историко-культурная экспертиза на предмет исключения объекта культурного наследия из реестра проводится экспертной комиссией, в составе не менее трех экспертов, аттестованных Аттестационной комиссией Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия (Росохранкультура) в период до 08.02.2011». Полагаю, что данная позиция по аналогии может быть распространена на проведение экспертизы на предмет включения объекта культурного наследия в реестр и она однозначно указывает на то, что легитимный характер имеют только те заключения государственных сторико-культурных экспертиз, которые проводились экспертами, аттестованными Росохранкультурой до 08.02.2011 (или уже Министерством культуры).

1.2. При назначении государственной историко-культурой экспертизы и выборе экспертов было нарушено требование п. 7 Положения. В п. 7 Положения использована следующая формулировка: «В качестве экспертов привлекаются» (а не «экспертами становятся» или «в качестве экспертов аттестуются»).
Из данной формулировки следует, что аттестованные эксперты ни в коем случае не являются «универсальными» и компетентными во всех областях истории, искусствоведения, источниковедения, архитектуры, археологии, культурологии, религиоведения и иных дисциплин, познания в которых могут потребоваться при проведении государственной историко-культурной экспертизы. Те критерии, которые перечислены в п. 7 Положения, подлежат применению не только единократно при аттестации эксперта, но и каждый раз при привлечении эксперта к проведению той или иной экспертизы.
В частности, при выборе того или иного эксперта, аттестованного для проведения государственной историко-культурной экспертизы по соответствующему профилю, в обязательном порядке учитывается направление (специальность), по которой ими было получено высшее или послевузовское образование.
Из показаний президента НП «Национальный Союз Экспертов» Шестакова, осуществлявшего привлечение экспертов, следует, что при привлечении экспертов учитывались такие нерелевантные факторы, как место проживания экспертов, но не учитывалось наличие/отсутствие специального образования в области археологии.
Ни один из экспертов не является специалистом в области археологии, хотя объекты, расположенные на Охтинском мысу являются объектами археологического наследия, и для их корректной атрибуции и определения их границ требуются специальные познания, которыми комиссия экспертов во главе с И.И. Лагуниным, очевидно, не обладает. Таким образом, эксперты Лагунин, Свешникова и Степанова не соответствуют такому критерию, установленному Положением о государственной историко-культурной экспертизе, утверждённым Постановлением Правительства РФ от 15.07.2009 N 569 (ред. от 18.05.2011) для привлечения экспертов к проведению государственной историко-культурной экспертизы, как «высшее и/или послевузовское профессиональное образование по направлению (специальности), соответствующему профилю экспертной деятельности».
Аналогичным образом ни один из экспертов не обладает предшествующим стажем практической работы по профилю экспертной деятельности. Эксперты неоднократно поясняли, что не обладают опытом проведения археологических историко-культурных экспертиз (экспертиз объектов археологического наследия или пямятников археологии), тем более они не обладают десятилетним стажем подобной деятельности.
Если же под «профилем экспертной деятельности» понимать работу по включению или исключению ОКН из реестра (что в данном случае ошибочно!), то эксперты всё равно не обладают десятилетним стажем практической работы в этой области, поскольку Положение было принято только в 2009 году, а все предшествующие экспертизы не могут считаться государственными историко-культурными экспертизами, следовательно работа по проведению таких экспертиз могла вестись только начиная с 2009 года.
Наконец, работа с объектами археологического наследия выделена в отдельный профиль, и ни один из трех экспертов не был аттестован по направлению «документы, обосновывающие включение (исключение) объектов археологического наследия в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации».
Из-за недостаточной компетенции эксперты в ходе проведения экспертизы консультировались со специалистами-археологами (что, кстати, не получило своего отражения в Акте экспертизы и в протоколах). Этот факт был признан экспертом Лагуниным (см. протокол судебного заседания от 18.04.2013).

1.3. При назначении экспертов для проведения данной экспертизы п. 7 Положения был нарушен не только в части наличия образования и стажа практической работы, но и в части знания международных актов и законодательства РФ в области охраны ОКН.
1.3.1. Так, эксперты Лагунин и Свешникова пояснили, что Женевская хартия не применяется на территории России. Женевская хартия была провозглашена в октябре 1990 года IX Генеральной Ассамблеей Международного Союза по памятникам  и  достопримечательным местам (ICOMOS) под названием «Международная хартия по охране и использованию археологического наследия». Эта Хартия, наряду с Европейской конвенцией по археологическому наследию 1992 года, была положена в основу Положения о порядке проведения археологических полевых работ, утвержденное решением Ученого совета Института археологии Российской академии наук от 30 марта 2007 г. (см. п. 1.3 этого Положения). Положение, в свою очередь, обязательно для использования всеми археологами, ведущими полевые исследования на территории РФ.
Но и требования Венецианской хартии, действие которой не территории России экспертами не оспаривается, применяются экспертами весьма выборочно. Например, напрочь игнорируется положение ст. 7 Венецианской хартии: «Памятник неотделим от истории, свидетелем которой он является, и от окружающей среды, где он расположен. Следовательно, перемещение всего памятника или его части не должно допускаться». Это не помешало уважаемым экспертам заявить о допустимости перемещения деревянной башни Ландскроны и других деревянных и каменных объектов подальше с места предполагаемого строительства. И по этой причине башня Ландскроны, как и все прочие объекты археологического наследия, в предмет охраны достопримечательного места не вошли.
В части знакомства экспертов с требованиями Женевской и Венецианской хартий и крайне произвольного их применения сошлюсь на Рецензию на Акт экспертизы, составленную к.и.н. О.М. Иоаннисяном и имеющуюся в материалах дела: там приведен более полный анализ несоответствий.
1.3.2. Эксперты заявляют о том, что ими учитывались положения Европейской Конвенции об охране археологического наследия (пересмотренной), принятой в Валлетте 16 января 1992 года и ратифицированной Россией (Федеральный закон от 27.06.2011 N 163-ФЗ). Согласно п. 2-3 ст. 1 Конвенции, «объектами археологического наследия считаются все остатки и предметы, а также любые другие следы человечества прошлых эпох,
i) сохранение и изучение которых помогает восстановить историю человечества и его связь с природной окружающей средой;
ii) для которых раскопки или открытия и другие методы изучения человечества и окружающей его среды являются основными источниками информации, и
iii) которые расположены в любом районе, находящемся под юрисдикцией Сторон.
3. Археологическое наследие включает сооружения, строения, группы зданий, освоенные участки, движимые объекты, памятники другого рода, а также окружающую их обстановку, находящиеся на суше или под водой».
Поскольку международные акты, ратифицированные РФ, имеют верховенство над российским законодательством, то при отнесении отдельных объектов культурного наследия к тому или иному виду экспертам следовало руководствоваться Европейской Конвенции об охране археологического наследия (пересмотренной) от 1992 года.
1.3.3. Эксперты путаются в порядке утверждения экспертных документов. Так, эксперт Степанова появнила, что государственная историко-культурная экспертиза Л.А. Беляева о включении в реестр достопримечательного места регионального значения «Охтинский мыс» должна была быть согласована Росохранкультурой и, более того, была якобы Росохранкультурой утверждена. При этом эксперты указывают на то, что судебная комиссионная археологическая экспертиза, проведенная с участием О.М. Иоаннисяна и Ю.М. Лесмана, не была согласована, в то время как порядка согласования судебных экспертиз вообще не существует. Единственное «согласование», которое здесь возможно, - это принятие решения суда на их основании (что и было сделано).
Таким образом, эксперты крайне пристрастно подходили к отбору вторичной научной документации, не замечая «неудобных» материалов и вольно трактуя «удобные». Полагаю, что не приходится говорить о соблюдении такого принципа проведения государственной историко-культурной экспертизы, как объективность.
1.3.4. Акт экспертизы не соответствует целям проведения государственной историко-культурной экспертизы, установленным Заданием на проведение государственной историко-культурной экспертизы от 16.08.2011 и договорами от 16.08.2011.
Экспертами не был выполнен ряд требований Задания от 16.08.2011. Заявляя о том, что «статус регионального «ДМ» не исключает постановку на госохрану отдельных объектов как памятников федерального значения», эксперт Свешникова пояснила, что «оценка наличия признаков объекта археологического наследия не было задачей данной экспертизы». Это заявление свидетельствует о том, что эксперт Свешникова плохо представляла цели, стоящие перед ней как перед экспертом. Во-первых, в самом Акте экспертизы на с. 27 говорится прямо противоположное: «Одной из целей настоящей экспертизы является определение ... наличия у отдельных археологических объектов признаков недвижимых объектов культурного наследия». Во-вторых, из Задания от 16.08.2011, полученного экспертами, опять же, следует обратное: «п. 6.8. При наличии соответствующих научных данных о результатах исследований территории земельных участков, указанных в п. 2 настоящего Технического задания, акт по результатам государственной историко-культурной экспертизы должен содержать специальный раздел, касающийся оценки наличия самостоятельных объектов культурного наследия». Очевидно, что определять наличие либо отсутствие ОКН, не оценивая признаки ОКН, невозможно. У экспертов было огромное количество научной информации о наличии на территории указанных земельных участков объектов, обладающих признаками ОКН. Например, в Кратком техническом отчете экспедиции Сорокина за 2006-09 годы, поименованном в списке материалов, предоставленных экспертам под номером 7b, на страницах 162-163 приведен огромный список отдельных объектов, обладающих признаками ОКН. На с. 164-169 эти объекты отражены на планах. В ходе допроса 18.04.2013 эксперт Лагунин подтвердил знакомство с этим документом, никаких аргументов в опровержение позиции Сорокина привести не смог, а лишь заявил о том, что «вопрос о включении отдельных объектов полностью закрывается режимом дострпримечательного места». Что, кстати, явным образом противоречит заявлению Свешниковой о том, что «статус регионального «ДМ» не исключает постановку на госохрану отдельных объектов как памятников федерального значения».
В Договорах о выполнении работ по проведению государственной историко-культурной экспертизы от 16.08.2011, заключенных с экспертами, на с. 2 в п. 3.1 значится: «Цели проведения государственной историко-культурной экспертизы: ... определение предмета охраны, границы территории ОКН, границ зон охраны, режимов использования земель и градостроительных регламентов в границах данных зон ОКН «Ниеншанц (Охта I): Шведская крепость 1611-1703 гг.». То же самое значится и в Задании от 16.08.2011 (п. 2) Ни границы зон охраны, ни градостроительные регламенты экспертами не устанавливались. Более того, на допросе 20.12.2012 эксперт Степанова на вопрос представителя ЗАО «Общественно-деловой центр «Охта» пояснила, что целью проведенной ею историко-культурной экспертизы не являлось определение градостроительного регламента на данной территории.
Эксперты Лагунин и Свешникова на допросе на вопрос (47) «Являются ли положения пункта 7 «Виды разрешенного использования территории объекта культурного наследия» Раздела III («Выводы экспертов») Акта экспертизы Вашими собственными рекомендациями или они представляют собой цитаты из каких-либо нормативно-правовых актов?» письменно пояснили, что «Это самостоятельные выводы экспертов». Однако на самом деле эти положения являются прямыми цитатами из Закона Санкт-Петербурга №820-7 «О границах зон охраны...». В связи с этим возникает вопрос о том, кто на самом деле писал заключение Акта экспертизы.
1.3.5. Вызывает сомнения и трактовка экспертами понятия «культурный слой» и включение в это понятие всех недвижимых объектов. Смешение понятий «объект археологического наследия» и «археологический объект» (по показаниям Степановой) и довольно размытые формулировки активно используемого в Акте экспертизе понятия «археологический объект» также свидетельствуют о недостаточной проработанности понятийного аппарата Акта экспертизы.

2.2.1. О нарушении принципа научной обоснованности при проведении государственной историко-культурной экспертизы говорит то, что в Акте эксперты лишь ссылаются на вторичную документацию, на разного рода мнения «авторитетных специалистов» но не приводят никаких своих аргументов в пользу той или иной позиции, которую они выбирают. Эксперты не являются специалистами ни в археологии, ни в гидрогеологии, ни в геодезии, а все эти области знания необходимы для обоснования тех заявлений, которые они сделали в Акте экспертизы. В ходе допросов эксперты не смогли научно обосновать свои выводы.
Неясным осталось, например, то, на основании каких страниц научных отчетов Сорокина и Соловьевой эксперты Лагунин, Свешникова и Степанова пришли к выводу о том, что на рассматриваемой территории Охтинского мыса отсутствуют объекты археологического наследия и какие-либо недвижимые памятники. В отчетах Сорокина и Соловьевой, предоставленных экспертам для изучения, можно найти только прямо противоположную информацию.
В определениях о направлении судебных поручений на страницах 6-7 приводились идентичные таблицы цитат из научных отчетов экспедиции Соловьевой, говоривших о том, что какие-то ОКН выявлены, законсервированы, «оставлены для последующего этапа исследований нижележащих слоев» и т.д. В ходе допросов эксперты Лагунин и Свешникова не смогли пояснить, как данные положения, приведенные в изученных ими научных отчетах, согласуются с выводом комиссии экспертов о том, что на всей площади раскопов раскопки проводились до материка. Никаких доказательств этому утверждению ни в Акте экспертизы, ни на допросах эксперты привести не смогли. Эксперт Лагунин ссылался на два документа: на письмо ИИМК от мая 2010 года, якобы подтверждающее завершение раскопок, но известно, что раскопки были завершены лишь в октябре 2010 года, а также на Протокол заседания секции археологического наследия Экспертного совета при Росохранкультуре от 08.07.2010 (никаких сведений о раскопках до материка там нет). Указанные противоречия эксперт Лагунин в ходе допроса разрешить не смог.
2.2. Все эксперты затруднились указать, какими специфически археологическими методами пользовались, эксперт Степанова вообще не смогла назвать никаких научных методов. Эксперты заявили, что использование научной, справочной литературы не было необходимо для проведения их экспертизы, и это при том, что они не являются археологами.
2.3. Эксперты затруднились пояснить, какими научными критериями они пользовались при определении категории историко-культурного значения достопримечательного места. Из ответов экспертов напрашивается вывод о том, что их сверхзадачей было не допустить придания достопримечательному месту статуса ОКН федерального значения. В ходе допросов эксперты давали такие пояснения, как соображения финансирования, а также внимание к объекту со стороны градозащитной общественности.
О том, насколько сильно зависят от прагматических соображений ответы экспертов на теоретические, казалось бы, вопросы, можно судить из следующего фрагмента допроса эксперта Лагунина (18.04.2013):
"Правильно пи мы понимаем из Вашего ответа, что описанные события, в том числе взятие Ниеншанца Петром 1. не имеет особого исторического значения для России?"
- Откуда Вы такое взяли? Имеет, конечно. Именно разрушение Ниеншанца, как и предыдущих крепостей, русскими войсками - это исторический акт, который имеет особое историческое значение для России. И должны, и могут быть отмечены...
«В связи с чем Вы тогда избрали региональную категорию?"
- Вы имеете в виду - для России?
"Мы имеем в виду - для федеративного государства."
- Ну. нет. это я оговорился, конечно, они, скорее, региональное значение имеет.
"Вы отказываетесь от того, что Вы только что сказали?"
- Да, это я оговорился. Я имел в виду - в широком смысле для России.
2.4. В целом данный Акт экспертизы представляет собой плохо подготовленный реферат, составленный из пристрастно подобранных источников. Так, неясным осталось то, на основании каких научных (исторических, археологических, гидрогеологических или иных) соображений авторы экспертизы заявляют о том, что гипотеза Сорокина о наличии на Охтинском мысу русского мысового городища не нашла своего подтверждения. Никаких собственных аргументов, кроме ссылок на высокие научные авторитеты, эксперты не приводят.
Эксперты сплошь и рядом противоречат друг другу в существенных вопросах. Так, эксперт Свешникова заявила, что гидрогеологические условия разных участков Охтинского мыса практически не отличаются друг от друга, а эксперт Лагунин заявил прямо противоположное. (Но ему этого показалось мало, и он указал на то, что и метеорологические условия над Карловым бастионом и остальной частью мыса различны).
Точно так же, эксперт Лагунин заявил о том, что «Карлов бастион не раскапывался» и что «там сохранились те условия, в которых он благополучно существовал и сохранялся» (с. 33 Протокола от 18.04.13). Эксперт Свешникова, напротив, заявила о том, что «На момент проведения экспертизы «Карлова бастиона» или его фрагментов и всего Ниеншанца не существовало».

3.3.1. Экспертами был нарушен такой принцип, как презумпция сохранности объекта культурного наследия при любой намечаемой хояйственной деятельности. На допросе 20.12.2012 эксперт Степанова, что охране, с точки зрения экспертов, подлежат все объекты археологического наследия, которые имеются на Охтинском мысу. При этом в выводах Акта экспертизы какие-либо условия, направленные на обеспечение сохранности именно этих объектов, не приводятся. Более того, сами объекты не были включены в предмет охраны достопримечательного места регионального значения.
Эксперты рекомендуют установить на всей территории Охтинского мыса, за исключением незначительных кусочков территории, скрытых проезжей часть. и ещё не подвергавшихся раскопкам, режим, разрешающий строительство объектов коммерческой деятельности. Никаких ограничений по углублению в грунт экспертами не предусматривается.
3.2. Игнорирование экспертами принципа презумпции сохранности ОКН при любой намечаемой хояйственной деятельности проявляется и в том, что они увязывают историко-культурную ценность с его сохранностью. Эксперты Лагунин и Свешникова уверенно подтвердили такую позицию, а эксперт Степенова безнадежно запуталась в показаниях в этой части. При этом даже школьнику понятно, что следует различать просто ценность (в т.ч. выражаемую в денежном эквиваленте) объекта культурного наследия, которая действительно напрямую зависит от степени сохранности, и историко-культурную ценность, которая от степени сохранности не зависит и подлежит самостоятельной оценке.
Наконец, на с. 27 Акта экспертизы эксперты честно признают: «одной из задач настоящей экспертизы является определение целесообразности сохранения отдельных археологических объектов…», т.е. декларируется фактический отказ от презумпции сохранности объектов культурного наследия. И это при том, что на допросах все эксперты в один голос заявляли о том, что вопрос о сохранении отдельных объектов - это вопрос отдельного исследования и компетенция КГИОПа.

4.Заказчиком экспертизы (заинтересованным лицом) был нарушен принцип полноты информации, представляемым заинтересованным лицом для проведения государственной историко-культурной экспертизы. Так, экспертам не были предоставлены:
(а) Информационные письма СЗНИИ Культурного и Природного Наследия в адрес Председателя КГИОП В.А. Дементьевой (исх. №218 от 07.04.2009, исх. №422 от 5.10.2009), которыми КГИОП информировался о наличии на территории Охтинского мыса объектов археологического наследия;
(б) судебная комиссионная археологическая экспертиза, выполненная с участием к.и.н. Ю.М. Лесмана, О.М. Иоаннисяна по определению Куйбышевского районного суда от 16.02.2010, которая на сегодняшний день является наиболее полной и представительной по числу авторов историко-культурной экспертизой объектов Охтинского мыса;
(в) Акт по результатам историко-культурной экспертизы ВОКН «Ниеншанц (Охта I)», проведенной 15.04.015.06.2010 д.и.н. Л.А. Беляевым;
(Здесь следует отметить, что экспертам - раз им не были предоставлены этот документ - следовало его запросить самостоятельно, ведь в Протоколе заседания секции археологического наследия Экспертного совета при Росохранкультуре  от 19.04.2011 (пункт 25 Перечня документов) содержится указание на необходимость учета документов (б) и (в) для постановки на государственный учет объекта «Ниеншанц (Охта I)»).
(г) Заключение Историко-культурной экспертизы Санкт-Петербургского регионального отделения Российского комитета Международного совета по вопросам памятников и достопримечательных мест (ИКОМОС СПб), Санкт-Петербург, 2010, по объектам Охтинского мыса;
(д) работа «Проведение анализа и систематизации документов и выполнение историко-культурной экспертизы объектов культурного наследия, исследованных археологами на территории Санкт-Петербурга» 2005 года, выполненная по заказу КГИОП;
(е) Протокол заседания Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН № 13 от 12 ноября 2008 г.;
(ж) Протокол заседания Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН от 6 мая 2009 г.;
(з) Протокол заседания Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН от 26 ноября 2009 г.;
(и)  Протокол заседания отдела палеолита ИИМК РАН от 20 декабря 2010 г.;
(к) Протокол заседания Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН от 2 декабря 2010 г.;
(л) Материалы Х Международного семинара «Геология, Неоэкология, эволюционная география». 17-18 декабря 2010 г. в РГПУ им. А.И. Герцена, происходившего в рамках рабочего совещания «Проблемы археологии и палеогеографии Северо-Запада России»;
(м) позднейшие научные работы Сорокина, в которых обосновывается наличие объектов археологическог наследия на Охтинском мысу и их историческая ценность.
В результате этого в гос. экспертизе оказалась представленной только одна экспертная точка зрения по ряду вопросов, в том числе:
- по вопросу о наличии либо отсутствии на Охтинском мысу новгородского средневекового городища;
- по вопросу о завершенности археологических исследований на участке;
- по вопросу о возможности и способах сохранения объектов археологического наследия Охтинского мыса.
В силу этого обстоятельства можно говорить о нарушении принципа объективности проведенной гос. экспертизы.

5.При повторной подаче Акта экспертизы в КГИОП заказчиками не был соблюден п. 32 Положения, предписывающий доработать экспертное заключение с учетом замечаний и предложений, изложенных в уведомлении о несогласии с актом экспертизы (если нарушения ограничивались подпунктами «е» и «ж» пункта 30 Положения). Как пояснили сами эксперты, никаких существенных изменений, кроме двух уточнений несущественного характера, в Акт экспертизы не вносилось. При этом КГИОП в своем письме от 25.11.2011 уведомил заказчика о несогласии с Актом экспертизы сразу по 37 основаниям, большинство из которых сводилось к неполноте и недостаточной аргументированности Акта экспертизы.

На основании изложенного можно сделать уверенный вывод о том, что экспертами при проведении государственной историко-культурной экспертизы выявленного объекта культурного наследия «Ниеншанц (Охта I) Шведская крепость 1611-1703: участки культурного слоя, грунтовый могильник» был нарушен целый ряд принципов проведения государственной историко-кульурной экспертизы (ст. 29 73-ФЗ): принцип законности, принцип научной обоснованности, принцип презумпции сохранности объекта культурного наследия при любой намечаемой хояйственной деятельности.
При принятии оспариваемого нами Распоряжения КГИОП от 05.03.2012 №10-91 КГИОП были проигнорированы эти нарушения, а также те 37 нарушений, которые отметил сам КГИОП в письме от 25.11.2011, но которые не были исправлены экспертами.

________  П.А. Шапчиц
17.06.2013