Без драм
Как-то снился кошмар, в котором мне кричали: «Ты ведь его не любишь!» Я просыпалась от
испуга, прижималась к сонному R, и по телу мягкой волной разливалось теплое молоко
нежности. И сомнения развеивались в мгновение.
Поначалу я не верила в то, что это по-настоящему. Любишь и тебя любит, без всяких
истерик-усложнений. В сердце все ровно и спокойно, в голове все ясно и понятно. Я
счастлива, я хочу быть с тобой всегда, R. Наверное, так любят взрослые.
В юношестве смотрели картины, читали романы, в которых чувства - американские горки:
вверх или вниз, но все по максимуму. Это припадки лихорадочного жара казались очень
яркими и убедительными. Так и должно быть, верили мы, остальное - скука и плесень.
Наполняли себя натурально или по-теотральному гипертрофированными эмоциями, рыдали
от восторгов, страданий, разочарований.
Мне приятно перебирать в памяти воспоминания тех дней. Доведенный до крайней степени
самый что ни на есть искренний юношеский идеализм, остатки которого во мне так мешали
поначалу поверить в то, что между мной и R любовь. Основным противоречием было:
возможна ли настоящяя любовь без тех самых эмоциональных взлетов-падений? А вдруг это
просто блеклая копеечная подделка?
Пару месяцев назад в каком-то женском журнале понравилась одна фраза. Что-то вроде:
«Горячие страсти хороши только для рекламы духов и для попсовых песен. Для того, чтобы
быть счастливым, человеку необходима эмоциональная стабильность.» Это расставило все по
своим местам.
Это все враки, что без драм нет поэзии. Неделю назад R босиком отправился на поиски
завтрака и, спустя пару минут, вернулся в спальню с очищенным апельсином и холодными
остатками от купленной днем ранее в макдональдсе картошки фри. Одно из самых красивых
утр моей жизни.
испуга, прижималась к сонному R, и по телу мягкой волной разливалось теплое молоко
нежности. И сомнения развеивались в мгновение.
Поначалу я не верила в то, что это по-настоящему. Любишь и тебя любит, без всяких
истерик-усложнений. В сердце все ровно и спокойно, в голове все ясно и понятно. Я
счастлива, я хочу быть с тобой всегда, R. Наверное, так любят взрослые.
В юношестве смотрели картины, читали романы, в которых чувства - американские горки:
вверх или вниз, но все по максимуму. Это припадки лихорадочного жара казались очень
яркими и убедительными. Так и должно быть, верили мы, остальное - скука и плесень.
Наполняли себя натурально или по-теотральному гипертрофированными эмоциями, рыдали
от восторгов, страданий, разочарований.
Мне приятно перебирать в памяти воспоминания тех дней. Доведенный до крайней степени
самый что ни на есть искренний юношеский идеализм, остатки которого во мне так мешали
поначалу поверить в то, что между мной и R любовь. Основным противоречием было:
возможна ли настоящяя любовь без тех самых эмоциональных взлетов-падений? А вдруг это
просто блеклая копеечная подделка?
Пару месяцев назад в каком-то женском журнале понравилась одна фраза. Что-то вроде:
«Горячие страсти хороши только для рекламы духов и для попсовых песен. Для того, чтобы
быть счастливым, человеку необходима эмоциональная стабильность.» Это расставило все по
своим местам.
Это все враки, что без драм нет поэзии. Неделю назад R босиком отправился на поиски
завтрака и, спустя пару минут, вернулся в спальню с очищенным апельсином и холодными
остатками от купленной днем ранее в макдональдсе картошки фри. Одно из самых красивых
утр моей жизни.