(no subject)
Надо сказать правду, в России в наше время очень редко можно встретить
довольного человека (конечно, я разумею исключительно культурный класс,
так как некультурным людям нет времени быть недовольными). Кого ни
послушаешь, все на что-то негодуют, жалуются, вопиют. Один говорит, что
слишком мало свобод дают, другой, что слишком много; один ропщет на то,
что власть бездействует, другой -- на то, что власть чересчур достаточно
действует; одни находят, что глупость нас одолела, другие -- что
слишком мы умны стали; третьи, наконец, участвуют во всех пакостях и,
хохоча, приговаривают: ну где такое безобразие видано?! Даже расхитители
казенного имущества -- и те недовольны, что скоро нечего расхищать
будет.
Эта всеобщность недовольства, сопряженная с пожеланием самых
приятных проектов лично для себя и с полнейшим равнодушием относительно
жизненной обстановки соседа, представляется для меня фактом тем более
замечательным, что фрондерство, по-видимому, заползает в сердце самых
твердынь. И вдобавок фрондерство до того разношерстное, что уловить
оттенки его (а стало быть, и удовлетворить капризные требования этих
оттенков) нет никакой возможности. За примерами ходить недалеко. Когда
делили между чиновниками сначала западные губернии, а впоследствии
Уфимскую, то мы были свидетелями явлений, поистине поразительных.
Я помню, иду я в разгар одного из таких дележей по Невскому и
думаю: непременно встречу кого-нибудь из знакомых, который хоть
что-нибудь да утащил. Узнаю, как и что, да тут же уж кстати и поздравлю с
благополучным похищением. И точно, едва я успел сойти с Аничкина моста,
смотрю, его превосходительство Петр Петрович идет.
- Урвали? -- спрашиваю.
-- Помилуйте! на что похоже! выбросили кусок, да еще
ограничивают! Говорят, пользуйся так-то и так-то: лесу не руби, травы не
мни, рыбы не лови! А главное, не смей продавать, а эксплуатируй
постепенно сам! Ведь только у нас могут проходить даром подобные
нелепости.
-- Сс... да ведь, я думаю, это больше на бумаге, а на деле, вероятно...
-- Еще бы! Поймите, разве естественно, чтоб человек сам себе
зложелательствовал! Лесу не руби! ах, черт побери! Да я сейчас весь лес
на сруб продал... ха-ха!
Пройдя еще несколько шагов, встречаю его превосходительство Ивана Иваныча.
-- Урвали?
-- Получил, между прочим, и я; да, кажется, только грех один.
Помилуйте! плешь какую-то отвалили! Ни реки, ни лесу -- ничего!
"Чернозём", говорят. Да черта ли мне в вашем "чернозёме", коли цена ему
-- грош! А коллеге моему Ивану Семенычу -- оба ведь под одной державой,
кажется, служим -- тому такое же количество леса, на подбор дерево к
дереву, отвели! да при реке, да в семи верстах от пристани! Нет,
батенька, не доросли мы! Ой-ой, как еще не доросли! Оттого у нас
подобные дела и могут проходить даром!
М.Е. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН
"ЗА РУБЕЖОМ"
довольного человека (конечно, я разумею исключительно культурный класс,
так как некультурным людям нет времени быть недовольными). Кого ни
послушаешь, все на что-то негодуют, жалуются, вопиют. Один говорит, что
слишком мало свобод дают, другой, что слишком много; один ропщет на то,
что власть бездействует, другой -- на то, что власть чересчур достаточно
действует; одни находят, что глупость нас одолела, другие -- что
слишком мы умны стали; третьи, наконец, участвуют во всех пакостях и,
хохоча, приговаривают: ну где такое безобразие видано?! Даже расхитители
казенного имущества -- и те недовольны, что скоро нечего расхищать
будет.
Эта всеобщность недовольства, сопряженная с пожеланием самых
приятных проектов лично для себя и с полнейшим равнодушием относительно
жизненной обстановки соседа, представляется для меня фактом тем более
замечательным, что фрондерство, по-видимому, заползает в сердце самых
твердынь. И вдобавок фрондерство до того разношерстное, что уловить
оттенки его (а стало быть, и удовлетворить капризные требования этих
оттенков) нет никакой возможности. За примерами ходить недалеко. Когда
делили между чиновниками сначала западные губернии, а впоследствии
Уфимскую, то мы были свидетелями явлений, поистине поразительных.
Я помню, иду я в разгар одного из таких дележей по Невскому и
думаю: непременно встречу кого-нибудь из знакомых, который хоть
что-нибудь да утащил. Узнаю, как и что, да тут же уж кстати и поздравлю с
благополучным похищением. И точно, едва я успел сойти с Аничкина моста,
смотрю, его превосходительство Петр Петрович идет.
- Урвали? -- спрашиваю.
-- Помилуйте! на что похоже! выбросили кусок, да еще
ограничивают! Говорят, пользуйся так-то и так-то: лесу не руби, травы не
мни, рыбы не лови! А главное, не смей продавать, а эксплуатируй
постепенно сам! Ведь только у нас могут проходить даром подобные
нелепости.
-- Сс... да ведь, я думаю, это больше на бумаге, а на деле, вероятно...
-- Еще бы! Поймите, разве естественно, чтоб человек сам себе
зложелательствовал! Лесу не руби! ах, черт побери! Да я сейчас весь лес
на сруб продал... ха-ха!
Пройдя еще несколько шагов, встречаю его превосходительство Ивана Иваныча.
-- Урвали?
-- Получил, между прочим, и я; да, кажется, только грех один.
Помилуйте! плешь какую-то отвалили! Ни реки, ни лесу -- ничего!
"Чернозём", говорят. Да черта ли мне в вашем "чернозёме", коли цена ему
-- грош! А коллеге моему Ивану Семенычу -- оба ведь под одной державой,
кажется, служим -- тому такое же количество леса, на подбор дерево к
дереву, отвели! да при реке, да в семи верстах от пристани! Нет,
батенька, не доросли мы! Ой-ой, как еще не доросли! Оттого у нас
подобные дела и могут проходить даром!
М.Е. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН
"ЗА РУБЕЖОМ"