Исторические разночтения
Оригинал взят у awas1952 в Исторические разночтения
В целом разделяю мнение Алексея Валерьевича Исаева: генералу армии Дмитрию Григорьевичу Павлову прежде всего катастрофически не повезло с соотношением сил. Его очевидные ошибки сам я склонен объяснять отсутствием опыта командной работы на нескольких нужных уровнях да предвоенной переоценкой глубины немецких стратегических замыслов.
Но Олег Юрьевич Козинкин в книге "Кто проспал начало войны?" довольно внятно, на мой взгляд, указывает: в последние 10-12 предвоенных дней Павлов скорее всего сознательно не исполнял сам и не передавал подчинённым прямые указания из Москвы о приведении войск Белорусского особого военного округа в боевую готовность. Правда, некоторые странности его поведения -- лишь кажущиеся: так, многочисленные рассказы о снятии вооружения с истребителей, как справедливо отметил Исаев, порождены реальной историей снятия с части истребителей МиГ-3 _крыльевых_ крупнокалиберных пулемётов для довооружения свежевыпущенных истребителей той же модели, ибо пулемёты Березина тогда лишь осваивались в производстве, и их катастрофически не хватало. Но всё же приводимых Козинкиным фактов достаточно, чтобы счесть поведение Павлова в целом весьма подозрительным.
Полагаю, разногласия в данном случае могут быть устранены только дальнейшим исследованием. Буду очень рад, если оба автора найдут в своих плотных рабочих графиках возможность связаться или даже встретиться для выработки списка ключевых разногласий и программы углублённого изучения соответствующих событий.
Кстати, Козинкин в той же книге полагает некоторые решения Георгия Константиновича Жукова в те же дни следствием намерения хотя бы частично осуществить "соображения по плану стратегического развёртывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками", не утверждённые политическим руководством страны, и нанести контрудары немедленно после начала немецкого наступления, пока оно ещё не развилось полностью. Не уверен, что такое намерение имело место или хотя бы имело смысл. Но сам по себе замысел встречного удара возникал в военной истории так часто, что вряд ли Жуков вовсе не рассматривал его. А вот до осуществления -- хотя бы частичного -- скорее всего дело не доводил.
В целом разделяю мнение Алексея Валерьевича Исаева: генералу армии Дмитрию Григорьевичу Павлову прежде всего катастрофически не повезло с соотношением сил. Его очевидные ошибки сам я склонен объяснять отсутствием опыта командной работы на нескольких нужных уровнях да предвоенной переоценкой глубины немецких стратегических замыслов.
Но Олег Юрьевич Козинкин в книге "Кто проспал начало войны?" довольно внятно, на мой взгляд, указывает: в последние 10-12 предвоенных дней Павлов скорее всего сознательно не исполнял сам и не передавал подчинённым прямые указания из Москвы о приведении войск Белорусского особого военного округа в боевую готовность. Правда, некоторые странности его поведения -- лишь кажущиеся: так, многочисленные рассказы о снятии вооружения с истребителей, как справедливо отметил Исаев, порождены реальной историей снятия с части истребителей МиГ-3 _крыльевых_ крупнокалиберных пулемётов для довооружения свежевыпущенных истребителей той же модели, ибо пулемёты Березина тогда лишь осваивались в производстве, и их катастрофически не хватало. Но всё же приводимых Козинкиным фактов достаточно, чтобы счесть поведение Павлова в целом весьма подозрительным.
Полагаю, разногласия в данном случае могут быть устранены только дальнейшим исследованием. Буду очень рад, если оба автора найдут в своих плотных рабочих графиках возможность связаться или даже встретиться для выработки списка ключевых разногласий и программы углублённого изучения соответствующих событий.
Кстати, Козинкин в той же книге полагает некоторые решения Георгия Константиновича Жукова в те же дни следствием намерения хотя бы частично осуществить "соображения по плану стратегического развёртывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками", не утверждённые политическим руководством страны, и нанести контрудары немедленно после начала немецкого наступления, пока оно ещё не развилось полностью. Не уверен, что такое намерение имело место или хотя бы имело смысл. Но сам по себе замысел встречного удара возникал в военной истории так часто, что вряд ли Жуков вовсе не рассматривал его. А вот до осуществления -- хотя бы частичного -- скорее всего дело не доводил.