снилось
Снилось холодное море у ног, тихий пляж в бесцветных скалах и ручные дельфины, которые подплывали почти к самому берегу и давали гладить себя руками, тыкались носом в мои ладони и приносили мне старинные бронзовые монеты... В пейзаж нелепым образом начала вписываться музыка, от которой появилось странное предчувствие чего-то зловещего, словно вот-вот что-то случится. Дельфины пропали, меня закружило, и я полетела над Балаклавской бухтой (где я в жизни никогда не была), потом над каким-то странным озером c облезшими лебедями...
Потом каким-то чудом я оказалась в старом сумасшедшем автобусе, который несся на невероятной скорости, на невероятной высоте над карьером ( где маленькие точки внизу - были всякие большие машины), по простой бетонной плите вместо дороги. Но ощущения страха, и адреналин были совсем не как во сне. И я оказалась возле кладбища, где между деревьями торчал купол странного для этого места собора, была тихая осень и слышно как падают листья, и колотится сердце... тут я почему-то оказалась на бывшей базе подготовки олимпийцев, старой и очень заброшенной. Невнятная женщина пошла по темному обшарпанному коридору показывать мне коморки- номера, размером с секцию шкафа и грязными пружинными кроватями, которые делились пополам перегородкой из гипсокартона. Половина кровати это и был номер, но мне почему -то подумалось что лучше уж так чем возвращаться обратно на невероятной высоте в сумасшедшем автобусе над карьером по подвесной дороге из бетонной плиты без всякого ограждения...
Потом каким-то чудом я оказалась в старом сумасшедшем автобусе, который несся на невероятной скорости, на невероятной высоте над карьером ( где маленькие точки внизу - были всякие большие машины), по простой бетонной плите вместо дороги. Но ощущения страха, и адреналин были совсем не как во сне. И я оказалась возле кладбища, где между деревьями торчал купол странного для этого места собора, была тихая осень и слышно как падают листья, и колотится сердце... тут я почему-то оказалась на бывшей базе подготовки олимпийцев, старой и очень заброшенной. Невнятная женщина пошла по темному обшарпанному коридору показывать мне коморки- номера, размером с секцию шкафа и грязными пружинными кроватями, которые делились пополам перегородкой из гипсокартона. Половина кровати это и был номер, но мне почему -то подумалось что лучше уж так чем возвращаться обратно на невероятной высоте в сумасшедшем автобусе над карьером по подвесной дороге из бетонной плиты без всякого ограждения...