Сказка про Амура и Психею
Мы все знаем, что прекраснейшая царевна Психея была отдана на съедение чудовищу, которое из ревности к ее красоте послала богиня Афродита. Но якобы непослушный сынок богини Амур, влюбившись в красотку, решил спасти ее. И тайком от матери унес в свой прекрасный дворец, где они могли наслаждаться любовными утехами и беспечными радостями. И одно только условие поставил Амур своей юной жене: она не должна была пытаться увидеть его лицо. Приходил он к ней ночью, в темноте, а уходил на рассвете. И все было хорошо до тех пор, пока злые и завистливые сестры не подговорили Психею все-таки нарушить запрет мужа. Она зажгла ночью лампу и увидела его прекрасный облик. И на этом ее счастье закончилось, и началась година испытаний…
…. Но - нет, дети, все было не так. Не так, как нам пытаются рассказывать бескрылые создания, которые только и знают, что разменивать дорожную пыль на выдуманные истории. Я вам расскажу настоящую, правдивую историю про Психею, потому что лживые мифы только тянут к земле… …
.. Все жизнь я была игрушкой. Игрушкой в чьих-то руках. Хорошенькая куколка, которую никто не спрашивает о том, хочет ли она оказаться затисканной чужими людьми подобно котенку. Меня брали на колени и щипали за щеки, воображая, что если я не ору в голос, то значит нахожу в этом некое изощренное удовольствие. А я просто боялась… боялась до ужаса взбунтоваться и оказаться ненужной, как сломавшаяся игрушка, или взбесившаяся собака, которую однажды убили на моих глазах. В этом мире действовали несправедливые законы, и, чтобы тебя не растоптали, следовало подчиняться им. А что мне еще оставалось, если мои руки были так слабы, что едва могли поднять кувшин с водой, а характер был такой незаметный, что вместо него я показывала лишь добрый нрав?
Сестры смеялись надо мной - их мало кто любил, но еще меньше людей решалось им приказывать. А я была всеобщей любимицей, находя в этом прибежище от пугающей пустоты за окнами дворца… Одиночество приходило ко мне ночами как Дух Смерти - накрывало меня огромной и холодной Тенью. Чужая любовь казалась мне единственной защитой от этой Тени. Я не знала, как другие спасаются от нее: но мне и так было бесконечно одиноко в этих дворцовых колоннадах, чтобы лишаться еще и тех крупиц тепла, что приносила покорная улыбка. Я научилась ей пользоваться, чтобы выманивать, выпрашивать это тепло у окружающих. Они говорили, что я просто ангел - по сравнению с моими сестрами. Они говорила, что я идеальна, прекрасна, добра. И мое сердце на время согревалось, а темный дух отступал от моих окон.
Меня все любили…
Но я даже не удивилась, когда сообщили, что меня выбрали жертвой. А кого же еще? Не дерзкую Аполлинарию, которая расцарапала бы лицо сначала всем, кто до нее дотронется, а потом себе самой - чтобы не быть прекрасной для Чудовища. Она бы, скорее, изуродовала себя, чем покорилась. И не Гесиону, которая просто узнала бы обо всем заранее - почуяла звериным духом, и сбежала бы из дворца в лес. Она бы предпочла лишиться всего, но не покориться.
Я же лишь наклонила голову, пытаясь скрыть наползающий ужас.
Дело в красоте, скажете вы? О, нет, поверьте. Свежесть рассвета, божественная красота, достойная зависти богов - что за несметные и бессмысленные слова. Человек всегда остается всего лишь человеком. Просто я была назначена жертвой еще задолго до того, как землю иссушило солнце, выпило ее соки, а превратила сердца людей в безжалостную пустыню.
Люди не смотрели мне в глаза, потому что боялись, что прокляну их взглядом. Но - куда мне?! Мои слова опадают на землю как лепестки увядающих цветов.
Меня привезли на эту гору, когда палящее солнце еще только набирало свою мощь: оно наливалось злыми соками как переспелое яблоко. Я подумала, что, скорее всего, умру от его лучей - еще до того, как придет Чудовище. Почти так и случилось…
Я осталась одна, и даже среди белого от зноя дня снова шагнула ко мне Тень. Мой страх одиночества теперь пришел ко мне во плоти, и не было уже ни дворцовых колоннад, ни моих служанок, спящих за стеной, ни насмешливых сестер, чтобы сдержать его. Он накинулся на мою беззащитную душу, которая была привязана к дереву вместе с телом, и терзал ее так, что ожоги солнца казались мне ничтожными.
Слава богам, это длилось не долго. Я провалилась в забытье - глубокий черный колодец, где я летела и летела вниз, так и не достигая дна.
А потом… я умерла.
Так мне показалось вначале. Поскольку то блаженство, которое я испытали при пробуждении, было неведомым мне в прежней жизни. Я очнулась в чудеснейшем месте - том, где журчание воды переплеталось с тонким воркованием флейты, где мешались запахи роз, свежести и сладости, где мое тело окутывала нежность покрывала и покоя.
Я была во дворце, где одна комната казалась прекраснее другой, а изысканность говорила о вкусе равном богатству владельца.
Я, не задаваясь вопросами, наслаждалась отдыхом и тишиной - такой непривычной. И отсутствием Тени - ей не было место в этом волшебном месте. Я знала, что не одна здесь. Знала и ждала.
А, когда закат угас, и мое новое жилище затопил сумрак я, повинуясь зову души, не стала зажигать свечей.
И тогда пришел Он…
Мой супруг. Мой возлюбленный.
С того самого дня я была убеждена, что он - лучший на свете. И, казалось, все говорило об этом - его нежность и ласка, его обращение со мной, его подарки. Мы проводили вместе всю ночь, засыпая в объятьях друг друга. Но, когда я просыпалась, его уже не было.
Да, это правда, что он запретил мне смотреть на него и пытаться узнать его облик.
Но мне было все равно. Счастье бездумно - оно не требует пояснений.
А я впервые в жизни была счастлива. Этот дворец и мой супруг были сказкой, которую словно бы вынесли из моего сна и поставили передо мной, как в детстве ставили долгожданную игрушку.
Я не задавала вопросов, потому что мне не положено было их задавать. А я всегда умела делать то, что положено. Мне казалось, что я заслужила свое счастье - честным терпением, умением улыбаться тогда, когда хочется плакать. Не это ли высочайшее искусство, которым должна овладеть любая царевна?
Я не о чем не просила - все давалось мне само.
Я не о чем не жалела - у меня не было в прошлом ничего достойного сожаления.
И я не о чем не мечтала, потому что жила в мечте.
… Ходят слухи, что идею про лампу мне подсказали сестры, пришедшие в гости. Это не совсем так.
Да, в какой-то момент я спросила супруга - могу ли позвать их, и он дал свое согласие.
Они пришли, и, признаюсь, мне доставило удовольствие удивление и даже тени зависти на их лицах. Но, если говорить откровенно, эти тени быстро исчезли, когда они начали спрашивать меня о моем муже.
- Ты даже не знаешь, с кем живешь? - Аполлинария удивленно подняла брови. - И тебя это не беспокоит?
- Он - ласковый и нежный муж, это все, что мне нужно знать, - ответила я тогда.
- И тебе не претит этот запрет? - нахмурилась Гесиона.
- Уверена, что он таким образом оберегает меня, - попыталась отшутиться я.
- Оберегает от чего?!
Нет, они не убеждали меня, что я не права. Но их лица - их лица говорили больше слов. И я чувствовала, как внутри меня разливается жар.
Это была странная смесь чувств: я словно бы впервые посмотрела на себя их глазами. Маленькая, беспомощная и покорная всему Психея… запертая в золотой клетке. Да, я наслаждалась жизнь в этой клетке, но - что мне еще оставалось делать?!
Когда-то я почти поверила, что наслаждаюсь тем, что отец садит меня на колене и щиплет за щеки. Неужели в этот раз повторялась та же история? Но как же мое счастье - такое безмятежное и неподдельное?
И я словно бы увидела взгляд Аполлинарии, которая пожимает плечами и говорит: «Если человека всю жизнь били, а потом прекратили - он будет наслаждаться этим невиданным состоянием, как самым высшим счастьем! Иное-то ему и вовсе не ведомо!»
… Но в чем не лгут старые легенды, так это в том, что мой покой закончился с этого дня.
Я не находила себе места, и журчание фонтанов и флейт уже не радовало меня. Я металась по дворцу как по клетке и понимала, что, действительно, заперта здесь. Словно неразумный ребенок, лишенный свободы и воли выбирать: я живу по инерции, покоряясь той руке, которая сейчас меня ласкает.
Потому, что за пределами этого рая - да, я знаю, кто меня ждет там. Страшная Тень - мой воплощенный Страх Одиночества.
Стоило мне представить его, как моя решимость таяла словно капля жира на солнце. Я снова хотела зарыться в подушки и покрывала, и слушать пение птиц и флейт. Но надолго это не спасало. Я снова начинала вспоминать лица моих сестер. Нет, они не завидовали мне, прощаясь. Их взгляды были полны жалости.
И эта жалость вызывала у меня мучительный стыд - так, что щеки горели огнем я и не могла остудить их даже ледниковой водой.
И тогда я решилась.
Ночью, когда Он спал, я достала приготовленную лампу и дрожащей рукой запалила фитиль.
Он был красив - мой муж.
Красив и страшен одновременно. Потому что его мужественное бледное лицо украшала ярко-синяя борода…
Что мне еще осталось рассказать?
Нет, он не проснулся. И не отправил меня в изгнание, где я должна была, стаптываю в кровь ноги, искать его. Все это придумали длиннобородые патриархи, вроде моего отца, которые считают, что маленьким девочкам нравится, когда их щиплют за щеку, а юным девушкам по вкусу - когда их берут силой.
Нет. Я ушла сама тем же утром. Рассвет холодил мне лицо, и Тень дожидалась у порога дворца. Я знала, что теперь мне остается только подружиться с ней.
Да и неужели вы поверите, что можно в кровь истаптывать ноги, пытаясь вернуться к человеку, который держал тебя на положении ребенка? Который считал тебя настолько неразумной, что даже не жил с тобой, а лишь - приходил, чтобы получить удовольствие? Как можно искать человека, который отказал тебе в главном - в праве знать и выбирать?
Да, я прошла много дорог, истаптывая ноги в кровь. Но я искала совсем другого человека.
Я искала себя.
…. Но - нет, дети, все было не так. Не так, как нам пытаются рассказывать бескрылые создания, которые только и знают, что разменивать дорожную пыль на выдуманные истории. Я вам расскажу настоящую, правдивую историю про Психею, потому что лживые мифы только тянут к земле… …
.. Все жизнь я была игрушкой. Игрушкой в чьих-то руках. Хорошенькая куколка, которую никто не спрашивает о том, хочет ли она оказаться затисканной чужими людьми подобно котенку. Меня брали на колени и щипали за щеки, воображая, что если я не ору в голос, то значит нахожу в этом некое изощренное удовольствие. А я просто боялась… боялась до ужаса взбунтоваться и оказаться ненужной, как сломавшаяся игрушка, или взбесившаяся собака, которую однажды убили на моих глазах. В этом мире действовали несправедливые законы, и, чтобы тебя не растоптали, следовало подчиняться им. А что мне еще оставалось, если мои руки были так слабы, что едва могли поднять кувшин с водой, а характер был такой незаметный, что вместо него я показывала лишь добрый нрав?
Сестры смеялись надо мной - их мало кто любил, но еще меньше людей решалось им приказывать. А я была всеобщей любимицей, находя в этом прибежище от пугающей пустоты за окнами дворца… Одиночество приходило ко мне ночами как Дух Смерти - накрывало меня огромной и холодной Тенью. Чужая любовь казалась мне единственной защитой от этой Тени. Я не знала, как другие спасаются от нее: но мне и так было бесконечно одиноко в этих дворцовых колоннадах, чтобы лишаться еще и тех крупиц тепла, что приносила покорная улыбка. Я научилась ей пользоваться, чтобы выманивать, выпрашивать это тепло у окружающих. Они говорили, что я просто ангел - по сравнению с моими сестрами. Они говорила, что я идеальна, прекрасна, добра. И мое сердце на время согревалось, а темный дух отступал от моих окон.
Меня все любили…
Но я даже не удивилась, когда сообщили, что меня выбрали жертвой. А кого же еще? Не дерзкую Аполлинарию, которая расцарапала бы лицо сначала всем, кто до нее дотронется, а потом себе самой - чтобы не быть прекрасной для Чудовища. Она бы, скорее, изуродовала себя, чем покорилась. И не Гесиону, которая просто узнала бы обо всем заранее - почуяла звериным духом, и сбежала бы из дворца в лес. Она бы предпочла лишиться всего, но не покориться.
Я же лишь наклонила голову, пытаясь скрыть наползающий ужас.
Дело в красоте, скажете вы? О, нет, поверьте. Свежесть рассвета, божественная красота, достойная зависти богов - что за несметные и бессмысленные слова. Человек всегда остается всего лишь человеком. Просто я была назначена жертвой еще задолго до того, как землю иссушило солнце, выпило ее соки, а превратила сердца людей в безжалостную пустыню.
Люди не смотрели мне в глаза, потому что боялись, что прокляну их взглядом. Но - куда мне?! Мои слова опадают на землю как лепестки увядающих цветов.
Меня привезли на эту гору, когда палящее солнце еще только набирало свою мощь: оно наливалось злыми соками как переспелое яблоко. Я подумала, что, скорее всего, умру от его лучей - еще до того, как придет Чудовище. Почти так и случилось…
Я осталась одна, и даже среди белого от зноя дня снова шагнула ко мне Тень. Мой страх одиночества теперь пришел ко мне во плоти, и не было уже ни дворцовых колоннад, ни моих служанок, спящих за стеной, ни насмешливых сестер, чтобы сдержать его. Он накинулся на мою беззащитную душу, которая была привязана к дереву вместе с телом, и терзал ее так, что ожоги солнца казались мне ничтожными.
Слава богам, это длилось не долго. Я провалилась в забытье - глубокий черный колодец, где я летела и летела вниз, так и не достигая дна.
А потом… я умерла.
Так мне показалось вначале. Поскольку то блаженство, которое я испытали при пробуждении, было неведомым мне в прежней жизни. Я очнулась в чудеснейшем месте - том, где журчание воды переплеталось с тонким воркованием флейты, где мешались запахи роз, свежести и сладости, где мое тело окутывала нежность покрывала и покоя.
Я была во дворце, где одна комната казалась прекраснее другой, а изысканность говорила о вкусе равном богатству владельца.
Я, не задаваясь вопросами, наслаждалась отдыхом и тишиной - такой непривычной. И отсутствием Тени - ей не было место в этом волшебном месте. Я знала, что не одна здесь. Знала и ждала.
А, когда закат угас, и мое новое жилище затопил сумрак я, повинуясь зову души, не стала зажигать свечей.
И тогда пришел Он…
Мой супруг. Мой возлюбленный.
С того самого дня я была убеждена, что он - лучший на свете. И, казалось, все говорило об этом - его нежность и ласка, его обращение со мной, его подарки. Мы проводили вместе всю ночь, засыпая в объятьях друг друга. Но, когда я просыпалась, его уже не было.
Да, это правда, что он запретил мне смотреть на него и пытаться узнать его облик.
Но мне было все равно. Счастье бездумно - оно не требует пояснений.
А я впервые в жизни была счастлива. Этот дворец и мой супруг были сказкой, которую словно бы вынесли из моего сна и поставили передо мной, как в детстве ставили долгожданную игрушку.
Я не задавала вопросов, потому что мне не положено было их задавать. А я всегда умела делать то, что положено. Мне казалось, что я заслужила свое счастье - честным терпением, умением улыбаться тогда, когда хочется плакать. Не это ли высочайшее искусство, которым должна овладеть любая царевна?
Я не о чем не просила - все давалось мне само.
Я не о чем не жалела - у меня не было в прошлом ничего достойного сожаления.
И я не о чем не мечтала, потому что жила в мечте.
… Ходят слухи, что идею про лампу мне подсказали сестры, пришедшие в гости. Это не совсем так.
Да, в какой-то момент я спросила супруга - могу ли позвать их, и он дал свое согласие.
Они пришли, и, признаюсь, мне доставило удовольствие удивление и даже тени зависти на их лицах. Но, если говорить откровенно, эти тени быстро исчезли, когда они начали спрашивать меня о моем муже.
- Ты даже не знаешь, с кем живешь? - Аполлинария удивленно подняла брови. - И тебя это не беспокоит?
- Он - ласковый и нежный муж, это все, что мне нужно знать, - ответила я тогда.
- И тебе не претит этот запрет? - нахмурилась Гесиона.
- Уверена, что он таким образом оберегает меня, - попыталась отшутиться я.
- Оберегает от чего?!
Нет, они не убеждали меня, что я не права. Но их лица - их лица говорили больше слов. И я чувствовала, как внутри меня разливается жар.
Это была странная смесь чувств: я словно бы впервые посмотрела на себя их глазами. Маленькая, беспомощная и покорная всему Психея… запертая в золотой клетке. Да, я наслаждалась жизнь в этой клетке, но - что мне еще оставалось делать?!
Когда-то я почти поверила, что наслаждаюсь тем, что отец садит меня на колене и щиплет за щеки. Неужели в этот раз повторялась та же история? Но как же мое счастье - такое безмятежное и неподдельное?
И я словно бы увидела взгляд Аполлинарии, которая пожимает плечами и говорит: «Если человека всю жизнь били, а потом прекратили - он будет наслаждаться этим невиданным состоянием, как самым высшим счастьем! Иное-то ему и вовсе не ведомо!»
… Но в чем не лгут старые легенды, так это в том, что мой покой закончился с этого дня.
Я не находила себе места, и журчание фонтанов и флейт уже не радовало меня. Я металась по дворцу как по клетке и понимала, что, действительно, заперта здесь. Словно неразумный ребенок, лишенный свободы и воли выбирать: я живу по инерции, покоряясь той руке, которая сейчас меня ласкает.
Потому, что за пределами этого рая - да, я знаю, кто меня ждет там. Страшная Тень - мой воплощенный Страх Одиночества.
Стоило мне представить его, как моя решимость таяла словно капля жира на солнце. Я снова хотела зарыться в подушки и покрывала, и слушать пение птиц и флейт. Но надолго это не спасало. Я снова начинала вспоминать лица моих сестер. Нет, они не завидовали мне, прощаясь. Их взгляды были полны жалости.
И эта жалость вызывала у меня мучительный стыд - так, что щеки горели огнем я и не могла остудить их даже ледниковой водой.
И тогда я решилась.
Ночью, когда Он спал, я достала приготовленную лампу и дрожащей рукой запалила фитиль.
Он был красив - мой муж.
Красив и страшен одновременно. Потому что его мужественное бледное лицо украшала ярко-синяя борода…
Что мне еще осталось рассказать?
Нет, он не проснулся. И не отправил меня в изгнание, где я должна была, стаптываю в кровь ноги, искать его. Все это придумали длиннобородые патриархи, вроде моего отца, которые считают, что маленьким девочкам нравится, когда их щиплют за щеку, а юным девушкам по вкусу - когда их берут силой.
Нет. Я ушла сама тем же утром. Рассвет холодил мне лицо, и Тень дожидалась у порога дворца. Я знала, что теперь мне остается только подружиться с ней.
Да и неужели вы поверите, что можно в кровь истаптывать ноги, пытаясь вернуться к человеку, который держал тебя на положении ребенка? Который считал тебя настолько неразумной, что даже не жил с тобой, а лишь - приходил, чтобы получить удовольствие? Как можно искать человека, который отказал тебе в главном - в праве знать и выбирать?
Да, я прошла много дорог, истаптывая ноги в кровь. Но я искала совсем другого человека.
Я искала себя.