предновогодняя сказочка
Тридцатого ходили на Геру Моралеса соло.
Человек в дредах, который улыбаясь ласковым голосом поет "Кокаинеточку" Вертинского и другие тексты Серебряного века, весьма сдвигает от них впечатление.
Немного напомню текстик:
Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка,
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?
Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка,
Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы.
Вас уже отравила осенняя слякоть бульварная
И я знаю, что крикнув, Вы можете спрыгнуть с ума.
И когда Вы умрете на этой скамейке, кошмарная,
Ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма...
В воспоминаниях Вертинского есть кусок о том, как он перестал употреблять:
он жил в мансардном этаже, и каждый раз, опорожняя "коробочку" из-под вещества, он выкидывал ее за окно. Как-то он выглянул наружу, и увидев, что вся наклонная кровля под его окном покрыта ровным слоем этих коробочек, который подползает практически к его подоконнику, пришел в дикий ужас и завязал.
Воспоминаний в сети почему-то нету.
Человек в дредах, который улыбаясь ласковым голосом поет "Кокаинеточку" Вертинского и другие тексты Серебряного века, весьма сдвигает от них впечатление.
Немного напомню текстик:
Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка,
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?
Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка,
Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы.
Вас уже отравила осенняя слякоть бульварная
И я знаю, что крикнув, Вы можете спрыгнуть с ума.
И когда Вы умрете на этой скамейке, кошмарная,
Ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма...
В воспоминаниях Вертинского есть кусок о том, как он перестал употреблять:
он жил в мансардном этаже, и каждый раз, опорожняя "коробочку" из-под вещества, он выкидывал ее за окно. Как-то он выглянул наружу, и увидев, что вся наклонная кровля под его окном покрыта ровным слоем этих коробочек, который подползает практически к его подоконнику, пришел в дикий ужас и завязал.
Воспоминаний в сети почему-то нету.