"При этом Иосиф II не был и не стремился стать тираном, исповедующим известный принцип «пусть ненавидят - лишь бы боялись». Напротив, он, вероятно, желал казаться простым, любезным и доступным, ради чего одевался как бюргер, передвигался по городу без охраны, мог пройтись по полю за крестьянским плугом и даже наведаться в дом терпимости. Император гордился тем, что доступ к нему мог получить любой подданный. Об Иосифе еще в 1770-х годах рассказывали, что, когда его приближенные хотели выгнать гуляющих из парка Пратер, тот возразил, сказав, что, если бы он стремился к обществу лишь себе подобных, то ему следовало бы проводить дни в монашеской келье: «Я люблю людей безо всяких ограничений, и в моих глазах преимущество имеет тот, кто думает о благе и поступает честно, а не тот, кто имеет предками князей». Сказано явно в расчете на публику, однако в этих словах отразился, вероятно, не столько демократизм императора, сколько его давно назревший конфликт со старинной аристократией, не желавшей расставаться с феодальными предрассудками. Ранее, едва взойдя на трон в 1765 году, Иосиф писал Марии Терезии: «Все люди от рождения равны; мы наследуем от родителей лишь животное естество, которое не содержит ни малейших различий между королем, графом, горожанином или крестьянином. Я нахожу, что это равенство не может быть оспорено никаким божественным или природным законом». Если не знать, что данные строки вылились из-под пера императора, их вполне можно было бы приписать какому-нибудь Руссо. Думается, что с удовольствием подписались бы под ними и Моцарт, и Бетховен, в письмах которых встречаются сходные суждения."
"При этом Иосиф II не был и не стремился стать тираном, исповедующим известный принцип «пусть ненавидят - лишь бы боялись». Напротив, он, вероятно, желал казаться простым, любезным и доступным, ради чего одевался как бюргер, передвигался по городу без охраны, мог пройтись по полю за крестьянским плугом и даже наведаться в дом терпимости. Император гордился тем, что доступ к нему мог получить любой подданный. Об Иосифе еще в 1770-х годах рассказывали, что, когда его приближенные хотели выгнать гуляющих из парка Пратер, тот возразил, сказав, что, если бы он стремился к обществу лишь себе подобных, то ему следовало бы проводить дни в монашеской келье: «Я люблю людей безо всяких ограничений, и в моих глазах преимущество имеет тот, кто думает о благе и поступает честно, а не тот, кто имеет предками князей». Сказано явно в расчете на публику, однако в этих словах отразился, вероятно, не столько демократизм императора, сколько его давно назревший конфликт со старинной аристократией, не желавшей расставаться с феодальными предрассудками. Ранее, едва взойдя на трон в 1765 году, Иосиф писал Марии Терезии: «Все люди от рождения равны; мы наследуем от родителей лишь животное естество, которое не содержит ни малейших различий между королем, графом, горожанином или крестьянином. Я нахожу, что это равенство не может быть оспорено никаким божественным или природным законом». Если не знать, что данные строки вылились из-под пера императора, их вполне можно было бы приписать какому-нибудь Руссо. Думается, что с удовольствием подписались бы под ними и Моцарт, и Бетховен, в письмах которых встречаются сходные суждения."
Reply
Leave a comment