= почему большевики, несмотря на социальную изоляцию режима во время "красного террора", смогли выиграть Гражданскую войну.
Митрополит Вениамин (Федченков), занимавший у Врангеля должность протопресвитера армии, находясь в эмиграции, писал в своей книге «Россия между верой и безверием»: "Когда началась междоусобная борьба почти по всей стране, народ мог много раз проверить себя: куда идти, за кем? То красные, то белые, то петлюровцы, то анархисты махновцы, то чехи, греки, французы, то эсеры, то кадеты, то монархисты; то опять красные, опять белые и еще раз красные - все это народ пережил... В Екатеринославе, например, власть переменялась последовательно восемнадцать раз! И народ все же остановился на большевистской партии как своей. В России говорили тогда: плоха власть, да наша. А власть эта не только гладила народ по головке всякими обещаниями и науками, а вскоре взяла его в ежовые рукавицы и переработку. Часто обвиняют большевиков в терроризме. Но в этом не только их сила, но и государственная правда. Только настоящая власть без страха употребляет где нужно силу, до смертной казни включительно. И народ, несмотря на это, - а я скажу, наоборот, именно поэтому! - еще решительнее прислонился к советской власти. И прислонился государственно сознательно по причине своего того же здорового мужицкого смысла. И после, когда происходили по временам "чистки", народ тоже принимал их по государственному инстинкту и уму. Так лучше! Иначе было бы хуже! Ну, разумеется, приемлема была им земельная и заводская программа большевиков: все народу! Приемлема была и система власти: Советы из того же народа, и в центре, и по местам!"
Стало быть, картина мира, сложившаяся у народа на протяжении всей его истории, лишила его здравого смысла и возможности увидеть реальные последствия того режима, на сторону которого этот народ встал? Над этим вопросом ломали голову и отдельные гуманисты в послевоенной Германии, выжившие после Холокоста и 2-й мировой войны. Что с народом? Почему он "схавал" наживку? Может, этот народ не "коллективный мудрец", а "коллективный дебил"?
Картина мира, сложившаяся у народа, лишила не его здравого смысла, а лишила здравого смысла людей, которые не могут критически мыслить и отличить пропаганду о красном терроре от тогдашней действительности. Бывший руководитель Петербургского Охранного отделения А.В.Герасимов, арестованный при Временном правительстве, вспоминал: «Недели через две после большевистского переворота к нам в тюрьму явился комиссар-большевик. В это время мы уже были развезены из Петропавловской крепости по разным тюрьмам. Меня содержали в бывшей долговой тюрьме в Казачьем переулке. Нас всех собрали в коридоре, и явившийся большевистский комиссар начал опрашивать, кто за что сидит. Большинство было растратчики. Когда очередь дошла до нас, начальник тюрьмы сказал: «А это политические». Комиссар удивился: какие теперь у нас политические? Начальник разъяснил, что это деятели старого режима, арестованные по приказанию следственной комиссии Муравьёва. Комиссар потребовал более точных разъяснений и в конце концов заявил, что считает наше содержание под стражей неправильным и несправедливым: «Они по-своему служили своему правительству и выполняли его приказания. За что их держать?» Через несколько дней начались освобождения. Из нашей группы освободили почти всех. Только бывший министр Хвостов, относительно которого было доказано, что он совершил хищение казенных денег, остался в тюрьме. Да ещё Протопопов был не освобожден, а лишь переведен в больницу, в которой, правда, за ним наблюдали только врачи. Меня освободили , обязав подпиской явиться по требованию следственных властей. Так дело шло до весны. Приблизительно в апреле у меня был очень интересный разговор с бывшим министром Протопоповым, который мне много объяснил из событий периода, предшествовавшего революции. Вскоре после этой нашей беседы отношение большевиков, до того очень снисходительное к нам «сановникам старого режима», начало заметно меняться. В это время произошло восстание Краснова на Дону, переворот Скоропадского на Украине, началось восстание чехословаков на Волге. Атмосфера становилась всё более и более тревожной… Так как я был родом с Украины, то мне было очень легко оптироваться в качестве украинского гражданина, и с ближайшим же этапом украинских граждан, которые тогда свободно пропускались большевиками, я отправился на юг» Источник: А.В.Герасимов НА ЛЕЗВИИ С ТЕРРОРИСТАМИ
Какую именно пропаганду о красном терроре? Кто её ведёт и с какой целью? В отрывке из книги Герасимова вы приводите интересный эпизод из самых первых времён после большевистского переворота. В нем представлено единичное событие, по которому невозможно сделать никаких обобщений. Насколько оно типично? Можно ли на его основании говорить, что сразу после переворота была "мягкая фаза", которая в какой-то момент перешла в красный террор? Или террора не было совсем?
Член ЦК меньшевистской партии Д.Далин, уже находясь в эмиграции, подтверждал: “И отнюдь не сразу они вступили на путь террора. Странно вспоминать, что первые 5-6 месяцев Советской власти продолжала выходить оппозиционная печать, не только социалистическая, но и откровенно буржуазная. Первый случай смертной казни имел место только в мае 1918 г. На собраниях выступали все, кто хотел, почти не рискуя попасть в ЧК. (Далин Д. После войн и революций. Берлин, 1922, с. 24-25).
Представитель Великобритании в России - Локкарт писал про конец 1917-го и начало 1918 годов: “Петербургская жизнь носила в те недели довольно своеобразный характер. Той железной дисциплины, с которой правят ныне большевики, не было тогда еще и в помине. Террора еще не существовало, нельзя было даже сказать, чтобы население боялось большевиков. Газеты большевистских противников еще выходили, и политика Советов подвергалась в них жесточайшим нападкам... В эту раннюю эпоху большевизма опасность для телесной неприкосновенности и жизни исходила не от правящей партии, а от анархистских банд... Я нарочно упоминаю об этой первоначальной стадии сравнительной большевистской терпимости, потому что их последующая жестокость явилась следствием обостренной гражданской войны. В гражданской же войне немало повинны и союзники, вмешательство которых возбудило столько ложных надежд... Нашей политикой мы содействовали усилению террора и увеличению кровопролития». (Локкарт Р. Буря над Россией. Рига, 1933, с.227).
Бывший премьер России до 1914 года В.Н.Коковцов писал про 1918 год: «Я лег спать в обычное время, скоро и крепко заснул, как вдруг, после 2 часов жена пришла ко мне в спальню со словами: «вставай, у нас обыск». Я ответил ей: «ну, значит, меня пришли арестовать». В ордере содержался приказ: произвести обыск и арестовать всех взрослых мужчин. Меня отвезли на Гороховую № 2, где помещалась Чека, в помещении бывшего градоначальства. Во вторник, 9-го июля, в 11 часов утра, неожиданно для меня и для всей камеры, меня позвали на допрос к Урицкому. (…) …Урицкий дал мне прочитать и подписать сокращенно с большими пропусками многих моих показаний, но верно записанные по существу мои заявления и выдал мне пропуск на освобождение меня… После освобождения, я первое время почти не выходил из дому, но сравнительно скоро успокоился, пришел, что называется, в норму, и стал вести обычный образ жизни, полный, конечно, всяких тревог и опасений. До 21-го июля все шло сравнительно сносно, но с этого дня начались повальные аресты кругом, среди людей одного со мною круга и даже близких нам знакомых. Между тем, меня никто не трогал, и я продолжал жить совершенно открыто, находясь, однако, все время под влиянием глубокого душевного разлада. Недели тянулись за неделями, июль сменился августом. 17-го августа убили Урицкого, и в отместку пошли массовые расстрелы и новые аресты, а меня все оставляли в покое». Граф В.Н. Коковцов «Из моего прошлого»
В ноябре 1918 года Коковцов нелегально перебрался в Финляндию.
С диким восторгом читаю Deutsche Ostpolitik 1918 von Winfried Baumgart (любезно оцифрована баварцами - https://opacplus.bsb-muenchen.de/Vta2/bsb00041819/bsb:BV001911364?page=43). Дошел до SS. 315-316, где Fuehrer Vacetis, Главком красных, предлагал германскому генконсулу Hauschild сдать большевичков КЕМ и перейти к немцам, если латышским частям будет обещана амнистия и репатриация...
И еще, по теме поста там же, SS. 317-318. Когда в сентябре 1918 начался красный террор, министр иностранных дел Hintze трогательно принял все меры к замалчиванию массовых казней - чтобы отношения с боло не попортить... Будто он у Миллера в Газпроме в советниках состоял.
Нее, германец честно заслужил машины 8-й воздушной и RAF, преврщающие города в костры...
Митрополит Вениамин (Федченков), занимавший у Врангеля должность протопресвитера армии, находясь в эмиграции, писал в своей книге «Россия между верой и безверием»:
"Когда началась междоусобная борьба почти по всей стране, народ мог много раз проверить себя: куда идти, за кем? То красные, то белые, то петлюровцы, то анархисты махновцы, то чехи, греки, французы, то эсеры, то кадеты, то монархисты; то опять красные, опять белые и еще раз красные - все это народ пережил...
В Екатеринославе, например, власть переменялась последовательно восемнадцать раз! И народ все же остановился на большевистской партии как своей. В России говорили тогда: плоха власть, да наша.
А власть эта не только гладила народ по головке всякими обещаниями и науками, а вскоре взяла его в ежовые рукавицы и переработку. Часто обвиняют большевиков в терроризме. Но в этом не только их сила, но и государственная правда. Только настоящая власть без страха употребляет где нужно силу, до смертной казни включительно. И народ, несмотря на это, - а я скажу, наоборот, именно поэтому! - еще решительнее прислонился к советской власти. И прислонился государственно сознательно по причине своего того же здорового мужицкого смысла.
И после, когда происходили по временам "чистки", народ тоже принимал их по государственному инстинкту и уму. Так лучше! Иначе было бы хуже!
Ну, разумеется, приемлема была им земельная и заводская программа большевиков: все народу! Приемлема была и система власти: Советы из того же народа, и в центре, и по местам!"
Reply
Над этим вопросом ломали голову и отдельные гуманисты в послевоенной Германии, выжившие после Холокоста и 2-й мировой войны. Что с народом? Почему он "схавал" наживку? Может, этот народ не "коллективный мудрец", а "коллективный дебил"?
Reply
«Недели через две после большевистского переворота к нам в тюрьму явился комиссар-большевик. В это время мы уже были развезены из Петропавловской крепости по разным тюрьмам. Меня содержали в бывшей долговой тюрьме в Казачьем переулке. Нас всех собрали в коридоре, и явившийся большевистский комиссар начал опрашивать, кто за что сидит. Большинство было растратчики. Когда очередь дошла до нас, начальник тюрьмы сказал: «А это политические». Комиссар удивился: какие теперь у нас политические? Начальник разъяснил, что это деятели старого режима, арестованные по приказанию следственной комиссии Муравьёва. Комиссар потребовал более точных разъяснений и в конце концов заявил, что считает наше содержание под стражей неправильным и несправедливым: «Они по-своему служили своему правительству и выполняли его приказания. За что их держать?»
Через несколько дней начались освобождения. Из нашей группы освободили почти всех. Только бывший министр Хвостов, относительно которого было доказано, что он совершил хищение казенных денег, остался в тюрьме. Да ещё Протопопов был не освобожден, а лишь переведен в больницу, в которой, правда, за ним наблюдали только врачи. Меня освободили , обязав подпиской явиться по требованию следственных властей.
Так дело шло до весны. Приблизительно в апреле у меня был очень интересный разговор с бывшим министром Протопоповым, который мне много объяснил из событий периода, предшествовавшего революции.
Вскоре после этой нашей беседы отношение большевиков, до того очень снисходительное к нам «сановникам старого режима», начало заметно меняться. В это время произошло восстание Краснова на Дону, переворот Скоропадского на Украине, началось восстание чехословаков на Волге. Атмосфера становилась всё более и более тревожной…
Так как я был родом с Украины, то мне было очень легко оптироваться в качестве украинского гражданина, и с ближайшим же этапом украинских граждан, которые тогда свободно пропускались большевиками, я отправился на юг»
Источник: А.В.Герасимов НА ЛЕЗВИИ С ТЕРРОРИСТАМИ
Reply
В отрывке из книги Герасимова вы приводите интересный эпизод из самых первых времён после большевистского переворота. В нем представлено единичное событие, по которому невозможно сделать никаких обобщений. Насколько оно типично? Можно ли на его основании говорить, что сразу после переворота была "мягкая фаза", которая в какой-то момент перешла в красный террор? Или террора не было совсем?
Reply
Представитель Великобритании в России - Локкарт писал про конец 1917-го и начало 1918 годов:
“Петербургская жизнь носила в те недели довольно своеобразный характер. Той железной дисциплины, с которой правят ныне большевики, не было тогда еще и в помине. Террора еще не существовало, нельзя было даже сказать, чтобы население боялось большевиков. Газеты большевистских противников еще выходили, и политика Советов подвергалась в них жесточайшим нападкам...
В эту раннюю эпоху большевизма опасность для телесной неприкосновенности и жизни исходила не от правящей партии, а от анархистских банд...
Я нарочно упоминаю об этой первоначальной стадии сравнительной большевистской терпимости, потому что их последующая жестокость явилась следствием обостренной гражданской войны.
В гражданской же войне немало повинны и союзники, вмешательство которых возбудило столько ложных надежд... Нашей политикой мы содействовали усилению террора и увеличению кровопролития».
(Локкарт Р. Буря над Россией. Рига, 1933, с.227).
Reply
Reply
«Я лег спать в обычное время, скоро и крепко заснул, как вдруг, после 2 часов жена пришла ко мне в спальню со словами: «вставай, у нас обыск». Я ответил ей: «ну, значит, меня пришли арестовать».
В ордере содержался приказ: произвести обыск и арестовать всех взрослых мужчин.
Меня отвезли на Гороховую № 2, где помещалась Чека, в помещении бывшего градоначальства.
Во вторник, 9-го июля, в 11 часов утра, неожиданно для меня и для всей камеры, меня позвали на допрос к Урицкому. (…)
…Урицкий дал мне прочитать и подписать сокращенно с большими пропусками многих моих показаний, но верно записанные по существу мои заявления и выдал мне пропуск на освобождение меня…
После освобождения, я первое время почти не выходил из дому, но сравнительно скоро успокоился, пришел, что называется, в норму, и стал вести обычный образ жизни, полный, конечно, всяких тревог и опасений.
До 21-го июля все шло сравнительно сносно, но с этого дня начались повальные аресты кругом, среди людей одного со мною круга и даже близких нам знакомых.
Между тем, меня никто не трогал, и я продолжал жить совершенно открыто, находясь, однако, все время под влиянием глубокого душевного разлада.
Недели тянулись за неделями, июль сменился августом. 17-го августа убили Урицкого, и в отместку пошли массовые расстрелы и новые аресты, а меня все оставляли в покое».
Граф В.Н. Коковцов «Из моего прошлого»
В ноябре 1918 года Коковцов нелегально перебрался в Финляндию.
Reply
Дошел до SS. 315-316, где Fuehrer Vacetis, Главком красных, предлагал германскому генконсулу Hauschild сдать большевичков КЕМ и перейти к немцам, если латышским частям будет обещана амнистия и репатриация...
Reply
Когда в сентябре 1918 начался красный террор, министр иностранных дел Hintze трогательно принял все меры к замалчиванию массовых казней - чтобы отношения с боло не попортить... Будто он у Миллера в Газпроме в советниках состоял.
Нее, германец честно заслужил машины 8-й воздушной и RAF, преврщающие города в костры...
Reply
Reply
Leave a comment