Душан Макавеев - звезда, которую мы не видим
После блистательных ретроспектив Стенли Кубрика, Пьера Паоло Пазолини, Райнера Вернера Фасбиндера и немецкого немого кино объявленная на сентябрь ретроспектива югославского кино не показалась мне многообещающей. И только благодаря подруге, которая готовится к семинару в Св. Ун-те, я открыла для себя Душана Макавеева. Я подозреваю, что лишь один из моих читателей (имя не скажу!) знает, кто это такой.
В России Макавеева знает узкий круг специалистов. Старцы из Политбюро люто его ненавидели и в России, и в Югославии. Он был демоном и жупелом, кошмаром их страшных снов. При этом Д. Макавеев развивал в своих работах лучшие достижения российского авангарда. Больше всего чувствуется влияние Эйзенштейна (фильм о нём, снятый Гринуэем, я ещё опишу в специальном посте). Макавеев в принципе не использует классическую сюжетность, линейное повествование. Все его ленты от начала и до конца - это нанизанные на одну общую ось визуальные аттракционы. В них социальность причудливым образом переплетена с сексуальностью, этот симбмоз гротескно обыгрывается средствами низовой народной культуры, пародирующей идеологическую патетику в коммунистических диктатурах, и в югославской, и в советской. Религиозный культ индустриального производства, присущий коммунистической пропаганде, иллюстрируется крупными планами машин и механизмов, совершающих ритмичные коитальные движения, высокая культура (9-я симфония Бетховена в производственном цехе - фильм «Человек не птица») рифмуется со смеховой народной культурой (потрёпанный бродячий цирк на площадке между заводских корпусов).
Историческая фигура, о которой Макавеев рассказывает в фильме «Вильгельм Райх. Мистерия организма», одна из наиболее известных, парадоксальных и скандальных в истории ХХ-го века. Он был исследователем и проповедником, харизматиком и объектом идиосинкразии со стороны властей в двух мирах: в коммунистическом и в капиталистическом. Его концепция эмансипации личности через эмансипацию тела была неприемлема ни для первых, ни для вторых.
В течение всего фильма пародийные сцены со Сталиным или абсурд с театрализованным революционно-эротическим мьюзиклом в многоэтажном дворе-колодце перемежаются с mockumentary и с документальными интервью, но различить фейк и документальность для зрителя практически невозможно. Шокирующие кадры насильственных манипуляций с телом - электрошок, принудительное кормление пациентов-диссидентов через нос, провоцирование истерических припадков - соседствуют с идеологической эстетизацией тела в любимом пропагандистско-патриотическом жанре фигурного катания, пока в финале не появляется отрезанная голова героини, улыбающаяся с экрана оптимистической посмертной улыбкой. Спустя всего три года после фильма Д. Макавеева появился знаменитый фильм The Rocky Horror Picture Show, в котором заметны многие приёмы, открытые ранее Макавеевым. А из современных режиссёров ему, на мой взгляд, ближе всего Саша Барон Коэн и Эмир Кустурица.
Трудно сказать, что более абсурдно и причудливо - реальная судьба Вильгельма Райха, придумавшего «марксистскую любовную энергию», или эпатажный фильм о нём сербского диссидента, политического изгнанника Душана Макавеева. Я в шоке от того, что только благодаря случайности узнала о существовании огромного пласта в истории кино, который невероятно близок российской культуре и истории, и чисто по-российски вычеркнут из этой истории. Могу только порекомендовать всем читателя этого поста непременно смотреть фильм и читать Вильгельма Райха, последователя и мистификатора фрейдизма, марксизма и киноязыка Сергея Эйзенштейна.
В России Макавеева знает узкий круг специалистов. Старцы из Политбюро люто его ненавидели и в России, и в Югославии. Он был демоном и жупелом, кошмаром их страшных снов. При этом Д. Макавеев развивал в своих работах лучшие достижения российского авангарда. Больше всего чувствуется влияние Эйзенштейна (фильм о нём, снятый Гринуэем, я ещё опишу в специальном посте). Макавеев в принципе не использует классическую сюжетность, линейное повествование. Все его ленты от начала и до конца - это нанизанные на одну общую ось визуальные аттракционы. В них социальность причудливым образом переплетена с сексуальностью, этот симбмоз гротескно обыгрывается средствами низовой народной культуры, пародирующей идеологическую патетику в коммунистических диктатурах, и в югославской, и в советской. Религиозный культ индустриального производства, присущий коммунистической пропаганде, иллюстрируется крупными планами машин и механизмов, совершающих ритмичные коитальные движения, высокая культура (9-я симфония Бетховена в производственном цехе - фильм «Человек не птица») рифмуется со смеховой народной культурой (потрёпанный бродячий цирк на площадке между заводских корпусов).
Историческая фигура, о которой Макавеев рассказывает в фильме «Вильгельм Райх. Мистерия организма», одна из наиболее известных, парадоксальных и скандальных в истории ХХ-го века. Он был исследователем и проповедником, харизматиком и объектом идиосинкразии со стороны властей в двух мирах: в коммунистическом и в капиталистическом. Его концепция эмансипации личности через эмансипацию тела была неприемлема ни для первых, ни для вторых.
В течение всего фильма пародийные сцены со Сталиным или абсурд с театрализованным революционно-эротическим мьюзиклом в многоэтажном дворе-колодце перемежаются с mockumentary и с документальными интервью, но различить фейк и документальность для зрителя практически невозможно. Шокирующие кадры насильственных манипуляций с телом - электрошок, принудительное кормление пациентов-диссидентов через нос, провоцирование истерических припадков - соседствуют с идеологической эстетизацией тела в любимом пропагандистско-патриотическом жанре фигурного катания, пока в финале не появляется отрезанная голова героини, улыбающаяся с экрана оптимистической посмертной улыбкой. Спустя всего три года после фильма Д. Макавеева появился знаменитый фильм The Rocky Horror Picture Show, в котором заметны многие приёмы, открытые ранее Макавеевым. А из современных режиссёров ему, на мой взгляд, ближе всего Саша Барон Коэн и Эмир Кустурица.
Трудно сказать, что более абсурдно и причудливо - реальная судьба Вильгельма Райха, придумавшего «марксистскую любовную энергию», или эпатажный фильм о нём сербского диссидента, политического изгнанника Душана Макавеева. Я в шоке от того, что только благодаря случайности узнала о существовании огромного пласта в истории кино, который невероятно близок российской культуре и истории, и чисто по-российски вычеркнут из этой истории. Могу только порекомендовать всем читателя этого поста непременно смотреть фильм и читать Вильгельма Райха, последователя и мистификатора фрейдизма, марксизма и киноязыка Сергея Эйзенштейна.