Басманное кривосудие и тюремные пытки
Побывала на рубеже зимнего и весеннего времени на 7 продлениях ареста и одной кассационной жалобе по Болотному делу, и спустя 2 недели решила всё-таки об этом написать.
Народу в судах стало больше - около 50 человек на заседание. Атмосфера сгущается, чувствуется народное нетерпение, бурление, возмущение. Оно пока под крышкой, и ощущения, что её вот-вот прорвёт - нет, но атмосфера накаляется, с обеих сторон.
Из этих условно 50-и человек - чуть ли не половина журналисты. Они кучкуются сами по себе, в мы, активисты - сами по себе. Изредка возможна смычка типа "Дмитрий Борко - члены Комитета 6 мая". Я многих журналистов там не жалую. Какая-то классовая вражда в этом тоже есть - мы пришли по зову сердца, а они деньги зарабатывают. Однако к тем, кто просто выполняет свою работу, тихо сидит на заседаниях, тихо - на скамейках в коридоре, короче говоря - не отсвечивает - отношение спокойное. А есть компашка ну прямо "бе" - это, конечно же, те, кто уже заработал себя имя, кого пиарят медийные лица и "РосУзник" (тоже наверняка с подачи медийного лица на букву Н.). Смирнов, Рейтер, Фельдман, Герасименко, Кузьменкова, и Журавлева, пожалуй, тоже. Такие они веселые, бодрые, оживленные, как будто не в суде, а в институте, и за дверью не зал заседаний, а лекционный зал. Прямо пожиратели мертвечины.
Судьи нам на сей раз достались новые. Два дня заседания вела Дударь - сухая вытравленная блондинка средних лет. Сначала она была относительно похожа на человека, но во время суда над Зиминым выяснилось, что это не так. Стандартное для Басманного суда "коту мало мышку съесть, коту над мышкой ещё поиздеваться надо".
Судье Демидович достаточно было "просто съесть". Она моложе остальных и, по тому, как подробно и долго читала она материалы дела и постановления, мне показалось, что она новенькая в этой клоаке.
Кто-то из адвокатов: Аграновский, кажется, сказал: сейчас постоянно избирается самая тяжкая мера пресечения - арест, хотя в большинстве случаев может быть применена иная мера пресечения, согласно статье 108 УПК. Это сопоставилось в моём мозгу с информацией от Каретниковой о заполненности московских СИЗО и что-то щёлкнуло.
Нам кажется, что Болотное дело - исключительное, необычное, что заключенных держат в СИЗО только из личной мести Путина, что это беспрецедентно и так далее. А в реальности нет - это совершенно обычное дело. Точно так же постоянно в России фабрикуются разные дела, по ним привлекаются отдельные граждане и группы лиц, и сажаются в СИЗО, когда можно избрать иную меру пресечения. И так же адвокаты, стоя перед судьей, распинаются и доказывают, что подсудимый никуда не скроется и у него нет возможности уничтожить улики. Только скамейки для зрителей не так заполнены. И так же следаки читают с бумажки написанную эшником чушь, только, может, не так нервно крутят ручку в пальцах, чувствуя на себя десятки ненавидящих взглядов.
Это для нас Болотное дело - громкое, потому что сидят участники протеста, потому что мы привыкли, хоть и с большими огрехами, быть "один за всех и все за одного", мы нанимаем адвокатов, мы проводим акции, мы привлекаем внимание других стран. А для них - это тоже самое, только плюс толпа в коридоре.
Так что я в очередной раз убедилась, что в нашей стране в любом случае лучше быть оппозиционером. Риск сесть одинаковый, а так хоть передачи будут делать, письма писать, оплачивать адвокатов и привлекать внимание прессы. А если сел по какому-нибудь "индивидуальному" делу - то тут только близкие родственники и помогут, а может и нет, потому как одно дело быть родным/другом несправедливо репрессированной и значимой в глазах общества персоны и греться в лучах её славы, как это успешно делает, например, Петя Верзилов, а другое дело, когда весь кошмар репрессивной системы ложится только на тебя.
Я думала, что следаки и сотрудники СИЗО легко бросаются медицинскими справками "состояние здоровья удовлетворительное", потому что у нас такое дело и они получили приказ никого не выпускать. А оказывается, нет - у них вообще никакое заболевание не считается поводом изменить человеку меру пресечения, об этом просто бесполезно говорить. Сколько таких Магнитских и Трифоновых, о которых мы не знаем и которых сгноили в тюрьме. Это же самая настоящая камера смертников.
Мы часто употребляем слово "пытки", понимая, что действию (или бездействию) которое мы обзываем таким словом, далеко до испанских сапог и ломания на дыбе. Но сейчас я узнаю о сопоставимом случае - Маргарите Чарыковой, тяжелом инвалиде с редчайшим заболеванием, которое в СИЗО не лечат (да там таких специалистов и близко нет!), и не выпускают. Видела интервью с её мамой. Пиздец, пиздецовее некуда. Если кто-то ещё не знает - у Маргариты нет от рождения прямой кишки и для того, чтобы сходить в туалет, ей нужно проводить специальные процедуры, что невозможно в СИЗО. Она уже два месяца не ходила в туалет. Это самый адский ад и самые пыточные пытки, какие я только могу представить. Как-то в детстве я, извините за подробности, не ходила в туалет 9 дней. Под конец было очень больно, меня увезли на "скорой" и... Жутко вспомнить. Что там творится через 2 месяца - я просто не представляю. И такого человека держат в СИЗО, всего лишь за то, что нашли у неё какой-то наркотический препарат для облегчения болей.
Как мало нужно для того, чтобы пытать человека. Просто запереть в клетку и забить на него. Из этого случая понимаешь, что вот он - реальный стандарт для всей России.
И с этим надо что-то делать. Маргарита скоро умрёт. Пока у нас есть шанс спасти её. Экстренная жалоба в ЕС подана, но там, боюсь, даже при скорейшем рассмотрении... Прошли пикеты у ФСКН - один раз всего. Мы можем помочь хотя бы распространением информации. Это видео на "Дожде" - оно такое классное, такое пронзительное, а у него лишь 600 с чем-то просмотров.
Про суд каждого из узников я напишу подробнее.
Народу в судах стало больше - около 50 человек на заседание. Атмосфера сгущается, чувствуется народное нетерпение, бурление, возмущение. Оно пока под крышкой, и ощущения, что её вот-вот прорвёт - нет, но атмосфера накаляется, с обеих сторон.
Из этих условно 50-и человек - чуть ли не половина журналисты. Они кучкуются сами по себе, в мы, активисты - сами по себе. Изредка возможна смычка типа "Дмитрий Борко - члены Комитета 6 мая". Я многих журналистов там не жалую. Какая-то классовая вражда в этом тоже есть - мы пришли по зову сердца, а они деньги зарабатывают. Однако к тем, кто просто выполняет свою работу, тихо сидит на заседаниях, тихо - на скамейках в коридоре, короче говоря - не отсвечивает - отношение спокойное. А есть компашка ну прямо "бе" - это, конечно же, те, кто уже заработал себя имя, кого пиарят медийные лица и "РосУзник" (тоже наверняка с подачи медийного лица на букву Н.). Смирнов, Рейтер, Фельдман, Герасименко, Кузьменкова, и Журавлева, пожалуй, тоже. Такие они веселые, бодрые, оживленные, как будто не в суде, а в институте, и за дверью не зал заседаний, а лекционный зал. Прямо пожиратели мертвечины.
Судьи нам на сей раз достались новые. Два дня заседания вела Дударь - сухая вытравленная блондинка средних лет. Сначала она была относительно похожа на человека, но во время суда над Зиминым выяснилось, что это не так. Стандартное для Басманного суда "коту мало мышку съесть, коту над мышкой ещё поиздеваться надо".
Судье Демидович достаточно было "просто съесть". Она моложе остальных и, по тому, как подробно и долго читала она материалы дела и постановления, мне показалось, что она новенькая в этой клоаке.
Кто-то из адвокатов: Аграновский, кажется, сказал: сейчас постоянно избирается самая тяжкая мера пресечения - арест, хотя в большинстве случаев может быть применена иная мера пресечения, согласно статье 108 УПК. Это сопоставилось в моём мозгу с информацией от Каретниковой о заполненности московских СИЗО и что-то щёлкнуло.
Нам кажется, что Болотное дело - исключительное, необычное, что заключенных держат в СИЗО только из личной мести Путина, что это беспрецедентно и так далее. А в реальности нет - это совершенно обычное дело. Точно так же постоянно в России фабрикуются разные дела, по ним привлекаются отдельные граждане и группы лиц, и сажаются в СИЗО, когда можно избрать иную меру пресечения. И так же адвокаты, стоя перед судьей, распинаются и доказывают, что подсудимый никуда не скроется и у него нет возможности уничтожить улики. Только скамейки для зрителей не так заполнены. И так же следаки читают с бумажки написанную эшником чушь, только, может, не так нервно крутят ручку в пальцах, чувствуя на себя десятки ненавидящих взглядов.
Это для нас Болотное дело - громкое, потому что сидят участники протеста, потому что мы привыкли, хоть и с большими огрехами, быть "один за всех и все за одного", мы нанимаем адвокатов, мы проводим акции, мы привлекаем внимание других стран. А для них - это тоже самое, только плюс толпа в коридоре.
Так что я в очередной раз убедилась, что в нашей стране в любом случае лучше быть оппозиционером. Риск сесть одинаковый, а так хоть передачи будут делать, письма писать, оплачивать адвокатов и привлекать внимание прессы. А если сел по какому-нибудь "индивидуальному" делу - то тут только близкие родственники и помогут, а может и нет, потому как одно дело быть родным/другом несправедливо репрессированной и значимой в глазах общества персоны и греться в лучах её славы, как это успешно делает, например, Петя Верзилов, а другое дело, когда весь кошмар репрессивной системы ложится только на тебя.
Я думала, что следаки и сотрудники СИЗО легко бросаются медицинскими справками "состояние здоровья удовлетворительное", потому что у нас такое дело и они получили приказ никого не выпускать. А оказывается, нет - у них вообще никакое заболевание не считается поводом изменить человеку меру пресечения, об этом просто бесполезно говорить. Сколько таких Магнитских и Трифоновых, о которых мы не знаем и которых сгноили в тюрьме. Это же самая настоящая камера смертников.
Мы часто употребляем слово "пытки", понимая, что действию (или бездействию) которое мы обзываем таким словом, далеко до испанских сапог и ломания на дыбе. Но сейчас я узнаю о сопоставимом случае - Маргарите Чарыковой, тяжелом инвалиде с редчайшим заболеванием, которое в СИЗО не лечат (да там таких специалистов и близко нет!), и не выпускают. Видела интервью с её мамой. Пиздец, пиздецовее некуда. Если кто-то ещё не знает - у Маргариты нет от рождения прямой кишки и для того, чтобы сходить в туалет, ей нужно проводить специальные процедуры, что невозможно в СИЗО. Она уже два месяца не ходила в туалет. Это самый адский ад и самые пыточные пытки, какие я только могу представить. Как-то в детстве я, извините за подробности, не ходила в туалет 9 дней. Под конец было очень больно, меня увезли на "скорой" и... Жутко вспомнить. Что там творится через 2 месяца - я просто не представляю. И такого человека держат в СИЗО, всего лишь за то, что нашли у неё какой-то наркотический препарат для облегчения болей.
Как мало нужно для того, чтобы пытать человека. Просто запереть в клетку и забить на него. Из этого случая понимаешь, что вот он - реальный стандарт для всей России.
И с этим надо что-то делать. Маргарита скоро умрёт. Пока у нас есть шанс спасти её. Экстренная жалоба в ЕС подана, но там, боюсь, даже при скорейшем рассмотрении... Прошли пикеты у ФСКН - один раз всего. Мы можем помочь хотя бы распространением информации. Это видео на "Дожде" - оно такое классное, такое пронзительное, а у него лишь 600 с чем-то просмотров.
Про суд каждого из узников я напишу подробнее.