Парфюм для волшебника
«С той минуты ассоциация «ранняя весна»-«запах бузины»-«шубертовский аккорд» стала для меня устойчивой и абсолютно законной, при звуках этого аккорда я тотчас же непременно слышу тот терпкий запах, и все вместе означает: «ранняя весна». Для меня в этой частной ассоциации есть что-то прекрасное, с чем я ни за что не расстался бы» (Герман Гессе «Игра в бисер»)
АРОМАТ СКАЗКИ
В утренний час, когда сворачиваешь с Садового в Каменную Слободу, на углу у старой булочной обычно идет разгрузка. Румяные теплые батоны "нарезного по 16 копеек", дразня янтарной корочкой, сползают по деревянному желобу и тонут в подвальном мраке магазинного брюха, а душистый, пьяняще-вкусный аромат свежего хлеба цепляется следом и кружит вокруг, как добродушная дворняга. Он преследует до самых дверей, которые до нас тысячи раз открывали и маленький некогда Окуджава, и многие его «арбатские соплеменники». Старая добрая школа.
Кабинеты начальных классов на пятом этаже рядом с актовым залом залиты солнцем с первых уроков, и это вовсе не пустячная информация, а в данном случае определяющая, потому что совершенно необходимо, чтобы в розовый кристалл били именно такие, уверенные солнечные лучи. Это ведь невозможно, если кабинет располагается на первом или втором этажах, куда утреннее солнце с трудом пробирается сквозь каменные расщелины арбатских переулков, да еще под иным углом, или прореженное листвой.
Учительница становится у доски, поднимает руку, чтобы вывести мелом аккуратные ровные буквы. Безымянный палец украшен золотым колечком с крупным прозрачным самоцветом. Солнце врывается в наши окна, дробится в ровных гранях загадочного кристалла и выстреливает из него салютом веселых радужных огоньков, сияющим дождем. Солнечные зайчики - лучистые брызги, крошечные и озорные, как зернышки земляники - рассыпаются по доске, стенам и потолку, озаряют наши лица. Облако танцующих искорок неторопливо раскачивается в такт движениям руки, и мы замираем в искрящемся желе, завороженные радужной магией этих маленьких сказочных гостей. Время остановилось. Мир сменил цвета и приглушил звуки. Боязно шелохнуться, чтобы не расплескать таинственную радость... Неуловимый аромат несколько секунд явственно витает над классом. Может быть, это аромат сказочной страны, из которой прибыли игривые лучики?
Те короткие минуты в арбатской стали для меня бесценным оберегом на долгие годы. В разные периоды и в совершенно разных ситуациях лучистое озеро неожиданно возникало перед моими глазами. Миг, вспышка - и ты вновь за старой, как в черно-белых фильмах, темной партой, окружен мерцающим чудом и окутан твоим личным, полным неизбывной доброты и светлой радости, всесильным, беспечальным детским счастьем. Мгновение проходит, но ощущение заботливой теплоты и волшебства продолжает согревать. Ощущение присутствия незримой защиты, пребывающей рядом.
Эту ассоциацию нельзя вызвать по желанию, просто вспомнив или рассказав о солнечных зайчиках. Более того, чудесное чувство посещает лишь тогда, когда напрочь забываешь о волшебных «зернышках земляники». Но в самый темный час они воскресали и бережно окутывали своим радужным сиянием, словно напоминая, что они - часть моей жизни, они - тоже я.
"В чуть поблёкших картинках, в шелесте страниц, слегка потрёпанных временем, в сонном аромате осени, которым пропитана пожелтевшая бумага, в позабытых фразах и ровных строчках, помнящих любознательный взгляд, таятся чудесные мгновения детства". ("Шкатулка для солнечных зайчиков")
АРОМАТ ДЕТСТВА
Вот вырасту и тоже открою такое кафе! Или магазин елочных игрушек, чтобы круглый год - елочные игрушки, и конфетти, и серебристый «дождик»! Нет ничего прекраснее шелковистого новогоднего «дождика». И чтобы музыкальные шкатулки с пляшущими фигурками! И чтобы сказочный самоцвет в витрине ловил солнце и расплескивал его по лицам прохожих радужными хлопьями! Пусть мелькнет веселой тучкой хоть на мгновенье. После отзовется…
Ах, время-время! Новое тысячелетие побежало считать века. Но нет-нет, да и напомнит о себе во снах дом-шкатулка на набережной. Его резные эркеры с узкими окнами, в которые небо вечерами обрушивалось величественными алыми закатами. Распашные стеклянные двери в просторных подъездах, двухэтажный "Красный уголок", магазин «Ганг» и огромный мебельный комиссионный, в котором так удобно играть в прятки среди пузатых старинных шкафов или, возвращаясь из школы, тихонько постукивать по клавишам фортепьяно, дегустируя звучание недавно поступивших инструментов, сравнивая с уже знакомыми, полюбившимися. Теперь в комиссионном салон красоты, а лиловые закаты с видом на метро-мост разбавлены неоновыми огнями Москва-Сити. И только перед окном на третьем этаже по-прежнему красуется термометр, который устанавливал еще мой папа. Коричневый ободок, белая стеклянная колба.
Нет больше кафе «Буратино», к которому следовало идти мимо старинной церкви с дразнящей табличкой «студия кукольных мультфильмов». Не нужно пропускать автомобили и троллейбусы, чтобы пересечь Арбат. Не резвится в огромной витрине беличье семейство, и прохожие не толпятся на тротуаре перед детским кафе.
Вместо старой булочной, о которой пел Окуджава, теперь пиццерия, а в здании 69-й школы обосновалось педагогическое училище. Крепкая ограда, пологий спуск, поросший деревьями. На входе чугунная решетка с виражной калиткой. Некому съезжать на портфелях по заснеженным холмикам и носиться с криками через сквозные дворы, играя в «казаки-разбойники». Не ютятся под аркой пустые бочки, настолько большие, что в одну такую наш первоклашка Юрка исхитрился запихнуть бугая из 3-го класса и, повалив бочку набок, мы всей бандой, гордясь и хохоча, катили обезвреженного и недовольного пленника в свой разбойничий штаб. Больше не существует пухлых деревянных бочек, и округу не разрывает оглушительный хохот маленьких победителей. Арбат «внутренний» респектабелен, нетороплив и отгорожен своей степенностью.
В противовес ему Арбат «внешний» пестр и суетлив. Он отчаянно сверкает бутафорским сиянием, а сувенирные лавочки круглосуточно заливают асфальт дрессированным электричеством - пляшущими тучками ядовито-зеленых светлячков. Новые зазывалы часто имеют африканские корни и бойко жонглируют дежурным набором китайских фраз, завидя туристов из поднебесной. Многим из этих ребят ближе французский, или английский или какое-нибудь вовсе незнакомое нам наречие, оно и звучит в перерывах между набегами покупателей. Вавилонская оратория Арбата покорно впитала и пение уличных музыкантов, и чтение стихов, и анекдоты, и гадание по руке, и даже санскрит - улыбчивые преданные в ярких одеяниях неизменно распевают по выходным мантру «Харе-Кришна».
И только один звук в калейдоскопе арбатских шумов является не новым, а настолько давним, что в моем детстве его здесь попросту не могло быть. Он вернулся из слишком далекого прошлого и с некоторых пор регулярно рассыпается над головами прохожих чистым колокольным звоном - студия мультфильмов переехала, и церковь теперь вновь церковь. В Крестный ход она утопает в озере свечных огней, и тротуар вокруг запружен людьми. Огоньки колышутся, как танцующее облако - ночная версия моих Зернышек Земляники. Никуда они не исчезли, эти сказочные гости. Я соорудила для них Шкатулку и поселила их туда в надежде, что когда-нибудь...
«Когда-нибудь, когда ребёнок повзрослеет и станет серьёзным настолько, что начнёт сомневаться в чудесах, в его руки вновь попадёт любимая детская книжка - и клад откроется».
АРОМАТ ПРЕДЧУВСТВИЯ
- Знаешь, какие духи я хочу? - спросила Камилла, загадочно улыбаясь. - С ароматом новой книги! Да, именно, с ароматом новой книги!
Кажется, у нее привыкание! Скоро попросит духи с ароматом радуги, или рассвета, или северного сияния. С нее станется. А бедная мама - садись за новую сказку? Мне и эта нелегко далась: пиши, сочиняй стихи, рисуй, сканируй, фотошопь, верстай, а затем еще ищи спонсора, бегай по типографиям, воюй из-за брака, бейся за тираж. Но! Мама сказала - мама сделала, и вот она - новая, во всех смыслах новая книга, которой никогда-никогда прежде не было: ни текста, ни рисунков, ни стихов, ни образов, ни извилистой дороги по Стране Мерцающих Путей (или по-научному Стране Зодиака), да и самой страны до сих пор не было! То есть, была, конечно, как же иначе, но никто-никто о ней ничегошеньки не знал. Зато теперь - целая книга! Загадочный подарок, с которым Камилла вернулась из Путешествия - «Шкатулка для солнечных зайчиков».
Как-то раз я посетовала дочке, что, вот, не смогла, как когда-то хотелось, обустроить ей в детстве и то, и это. Вот, дескать, сложилась бы жизнь иначе, без всяких там наших сложностей. Камилла отложила подготовку к ЕГЭ, осуждающе глянула исподлобья и возмущенно сказала:
- Но, мама… тогда сказка была бы совсем другая!
Ох уже, эта сказка. Кочевая жизнь странным образом, более двадцати раз перебрасывая меня из пункта А в пункт Б, и далее по алфавиту, включая и полную Ж, и реальное Ё, и фешенебельное О, и прочие разносортные буквы, меньше чем на год заглянула в исходную точку - точку А. Пробный тираж приехал из типографского цеха в нашу съемную квартирку в Карманицком переулке. От дверей подъезда минут пять до той самой школы. Из наших окон видна та самая витрина бывшего детского кафе. Я перебираю книги с тщательностью Золушки, перебиравшей крупу, а комнату под прежним углом заливают знакомые с детства горячие лучи. Арбатский квест, который устроили мне Зернышки Земляники, пройден. Приключение, вернулось к началу своего Путешествия.
Впрочем, нет-нет. В начале были не Зернышки Земляники. В начале все-таки был Зонтик!