Суррогатное материнство-это торговля детьми 2-3
Продолжение. Начало здесь: https://shabdua.livejournal.com/7700973.html
При этом «суррогатной» матери (учитывая её более низкий социальный статус в сравнении с заказчиками её услуг) будет крайне затруднительно (на грани невозможного) доказать отсутствие своей вины в такой ситуации. То есть такой исход позиционируется как ненадлежащее оказание услуги или оказание услуги неприемлемо-низкого качества, и это опять же подтверждает презюмирование и позиционирование ребёнка в договоре «суррогатного материнства» как имущественного объекта - не как живого человека, а как неодушевлённого предмета, своего рода вещь, как подобие товара. Именно такое отношение к детям, рождённым в результате трансграничного бизнеса на «суррогатном материнстве», и обусловливает высокую смертность таких детей при их транспортировке через границу (в мире известно множество случаев даже групповой гибели таких детей).
С конституционно-правовой точки зрения, права ребёнка ни при каких условиях не могут быть проигнорированы или редуцированы (урезаны) в угоду и в пользу притязаний третьих лиц, права которых, в свою очередь, не могут считаться приоритетными по сравнению с правами ребёнка.
3. Идеологически мотивированная, манипулятивная подмена понятий матери ребёнка и женщины-донора яйцеклетки, притязающей на рождённого в результате применения технологий «суррогатного материнства» ребёнка.
В индустрии «суррогатного материнства» критически-разрушительно принижается, низводится значение и роль матери ребёнка и, тем самым, оказывается разрушающее воздействие на социальный институт материнства.
В действительности, матерью ребёнка никак не может быть названа женщина, которая не вынашивала этого ребёнка и не родила его (называние усыновлённым мальчиком или удочерённой девочкой своей приёмной мамы мамой к обсуждаемым вопросам никакого отношения не имеет), - только по факту наличия притязания на «получение» ребёнка (и уж тем более не может быть так названо одно из лиц гомосексуальной двойки (гомосексуальная двойка - двое гомосексуалистов, состоящих в признаваемом и регистрируемом по законодательству некоторых государств однополом «браке» или «партнёрстве» (фактически усечённая форма гомосексуального «брака»), а равно не состоящих в однополых «брачных» отношениях, но фактически состоящих в длящихся гомосексуальных отношениях. Такое обозначение принято нами, поскольку, исходя из общеизвестных и не требующих дополнительных доказательств физиологических и психологических особенностей мужского и женского полов, семейной парой и основой семьи (родители с детьми), брачным союзом может быть исключительно только пара мужчины и женщины.
Понятие «гомосексуальное “усыновление” / “удочерение”» употребляется и интерпретируется в значении «усыновления» гомосексуальной двойкой, а равно отдельным гомосексуалистом. Понятие «гомосексуальный» используется в значении, включающем мужской гомосексуализм («мужеложство») и женскую гомосексуальность («лесбиянство»), а также другие виды поведения, основанного на сексуальных перверсиях («полиамория», бисексуализм и проч.)), под чьи притязания на «гомосексуальное “усыновление” / “удочерение”» во многих случаях и организуется «суррогатное материнство» «на экспорт»).
Здесь не может быть никакой искусственной (идеологически или коммерчески) мотивированной подмены, никакого замещения - во всяком случае такого, что может быть хотя бы минимально юридически и этически признан.
В индустрии и практиках «суррогатного материнства» именно в связи с этим и осуществлена в манипулятивных целях подмена: настоящая мать ребёнка, вынашивающая и рожающая ребёнка, произвольно поименована «суррогатной». В широко устоявшемся понимании, суррогат - это предмет, лишь отчасти (по некоторым реальным или мнимо атрибутируемым свойствам) позиционируемый как замена другого, обычно презюмируемо более низкого качества, хотя на самом деле «суррогатной» матерью, в самом что ни есть полнейшем смысле, является как раз та женщина, которая пользуется услугами (в навязываемом понимании) «суррогатного материнства» с использованием донорской яйцеклетки третьего лица (ещё одной женщины - донора).
Тем более, морально не представляется возможным назвать матерью женщину, которая обращается к услугам «суррогатного материнства», чтобы получить ребёнка, подходящего для донорства органов или тканей для другого её уже имеющегося (ею рождённого) ребёнка (известна подтверждающая это судебная практика).
С другой стороны, дефектно и некорректно именование биологической матерью ребёнка, зачатого, выношенного и рождённого технологиями и в процессе «суррогатного материнства», женщины-заказчицы, что даёт яйцеклетку (она является всего лишь и именно что женщиной-донором яйцеклетки), тем более - той, что пользуется донорской яйцеклеткой (для присаживания «гестационной носительнице») третьего лица - другой женщины-донора.
Как правило, в договорах о коммерческом «суррогатном материнстве» (на возмездной основе) с «гестационной носительницей» исходят из презюмирования ДНК ребёнка как происходящего из материнской донорской яйцеклетки (или от иной женщины - донора яйцеклетки) и из спермы биологического отца (или от донора спермы).
Этот подход игнорирует то, что вынашивающая ребёнка женщина не является своего рода «пластиковым инкубатором», но, напротив, оказывает влияние на формирование генома и биологическое развитие вынашиваемого ребёнка.
На сегодняшний день отсутствуют научные исследования, исчерпывающе доказывающие что клетки «суррогатной» матери («гестационной носительницы») абсолютно не могут преодолевать плацентарный барьер и на клеточном уровне влиять на ребёнка, хотя селективная проницаемость гематоплацентарного барьера известна, например, и инфекционистам, и фармакологам. То есть презюмирование отсутствия генетического влияния «суррогатной» матери на ребёнка, которого она вынашивает, сделано искусственно и произвольно, без достаточных и убедительных научных доказательств - исходя исключительно из коммерческих интересов и идеологических мотивов.
4. Применение «суррогатного материнства» является грубейшим нарушением прав ребёнка, прежде всего - права ребёнка на родную мать.
«Суррогатное материнство» является грубейшим нарушением прав ребёнка, прежде всего - на личную и семейную идентичность и связанное с таковой специфическое общение с родной матерью. Применение технологии «суррогатного материнства» и возникающие вследствие этого специфические отношения противоправно и грубейшим образом искажают и разрушают природу родительских отношений между матерью и ребёнком.
Является общепризнанным и не требующим дополнительных доказательств установление и наличие особой и сильнейшей психосоматической связи у вынашиваемого «суррогатной» матерью («гестационным носителем») ребёнка на пренатальной стадии развития (при его пребывании в утробе матери - той, что его вынашивает) с женщиной, которая его вынашивает. Во всяком случае именно этим обстоятельством были мотивированы многочисленные решения судов в различных государствах мира, согласно которым (при возникновении споров) ребёнка оставляли «суррогатной» матери.
Общеизвестным и не требующим дополнительного доказывания является тот факт, что прерывание вышеназванной связи влечёт существенный стресс для ребёнка и иные негативные для него последствия, ребёнок при отрыве его от матери, при обрывании этой связи, сформировавшейся в период внутриутробного развития между ребёнком и выносившей и родившей его женщиной (по сути и по природе - его матерью), претерпевает сильнейшие негативные воздействия, и это не проходит для него безследно (собственно, подтверждением является множество примеров брошенных матерями детей).
Ссылки на противоположные выводы других исследований неосновательны, поскольку не имеют в достаточной степени научно доказанных подтверждений в силу фрагментарности исследований, малой численности положенной в их основу выборки случаев, а зачастую - и идеологически мотивированной необъективности (подгонки) результатов. Но даже самые объективные исследования последствий отдачи ребёнка, появившегося на свет в результате применения технологии «суррогатного материнства», сегодня не дают и в принципе не в состоянии дать полную картину последствий и проблем для здоровья и развития ребёнка, возникающих в связи с его рождением с применением «суррогатного материнства». В отсутствие убедительных научных данных о ближайших и отсроченных последствиях применения технологий «суррогатного материнства» такие практики являются жестоким безчеловечным социальным экспериментаторством над такими детьми.
Важно отметить, что именно на связь ребёнка с выносившей и родившей его женщиной - распространяется действие конституционно- и международно-гарантированного права ребёнка на мать, закреплённого в пункте 1 статьи 7 Конвенции о правах ребёнка от 20.11.1989 (Конвенция о правах ребёнка / Принята Резолюцией № 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН от 20.11.1989 //), пункте 1 статьи 4 Конвенции о личных контактах с детьми от 15.05.2003 (Конвенция о личных контактах с детьми от 15.05.2003 //), принципе 6 Декларации прав ребёнка ООН от 20.11.1959 (Декларация прав ребёнка / Принята Резолюцией № 1386 (ХIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20.11.1959 //).
Ребёнок не в состоянии в этом возрасте понять и принять (и он не должен ставиться в такое положение без веских причин обезпечения его наилучших интересов), что «настоящей матерью» ему «предписана» женщина-донор, давшая яйцеклетку (или воспользовавшаяся донорской яйцеклеткой третьего лица) для присаживания той, что его выносила и родила, то есть «суррогатной» матери. Но его психосоматическая связь устанавливается именно и исключительно с той женщиной, которая его вынашивает (выносила и родила), именно она становится для ребёнка матерью в период внутриутробного развития. Не может отменить этого факта произвольное надуманное называние матерью женщины, которая не вынашивала этого ребёнка и не рожала его (уж тем более называние так одного из лиц гомосексуальной двойки).
Насильственный обрыв этих связей вследствие передачи ребёнка заказчику услуг «суррогатного материнства» является прямым и непосредственным посягательством на право ребёнка на мать. Причинение страданий ребёнку посредством насильственного отрыва его от его настоящей биологической («суррогатной») матери прямым следствием своим имеет грубейшее нарушение и других его фундаментальных естественных прав и законных интересов. В этом смысле, законодательное регулирование (в разрешающем или допускающем ключе) применения технологий суррогатного материнства и отношений, прямо связанных с ним, означало бы, что это оправдывается обществом и государством, будет законодательно способствовать нормализации и поощрению таких практик, что грубо противоречило бы (противоречит) публичному порядку.
Совершенно явно нарушается право ребёнка на родную мать в ситуации, когда заказчиком рождения посредством «суррогатного материнства» ребёнка выступает мужчина, именуемый «одиноким». В действительности, к такой ситуации конституционный принцип равенства прав граждан независимо от пола - не применим (несмотря на существующую в России сомнительную судебную практику, детерминированную дефектностью российского законодательства в этой сфере).
С конституционно-правовой точки зрения, права ребёнка ни при каких условиях не могут быть проигнорированы или редуцированы (урезаны) в угоду и в пользу притязаний «одинокого мужчины», права которого, в свою очередь, не могут считаться приоритетными по сравнению с правами ребёнка (уж тем более, если этот одинокий мужчина - гомосексуалист (См.: Понкин И.В., Михалева Н.А., Кузнецов М.Н. Правовые основы защиты общества от агрессивного давления субверсивной идеологии аморализма / Институт государственно-конфессиональных отношений и права. - М.: Буки-Веди, 2016. - 232 с. - С. 12-54.). Известна также практика использования гомосексуалистками в обществах «традиционной культуры» технологий «суррогатного материнства» для имитации собственных беременности и родов (как отклик на условия давления со стороны своих семей), что так же не имеет никакого отношения к наилучшим интересам ребёнка.
5. Юридическая и фактическая необоснованность и дефектность отнесения коммерчески мотивированного «суррогатного материнства» к числу вспомогательных репродуктивных технологий и к форме высокотехнологичной или иной медицинской помощи
Отнесение законодательством Российской Федерации «суррогатного материнства» к «методам лечения безплодия» (см. часть 1 статьи 55 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации») не имеет правовых, логических и фактических оснований, учитывая устоявшееся в языковом сознании и в правоприменительной практике значение понятия «лечение».
Методом «суррогатного материнства» безплодие не лечится, поскольку в результате применения такого метода безплодие остаётся, не проходит (и даже не предполагается, что безплодие вследствие этого может пройти), осуществляется лишь условное «замещение» негативных последствий безплодия путём «появления» ребёнка посредством применения этой технологии. Женщина-заказчица услуг «суррогатного материнства» после рождения и передачи ей «суррогатной» матерью ребёнка остаётся, с медицинской точки зрения, по-прежнему бепзлодной. Следовательно, «суррогатное материнство» не является методом лечения безплодия.
Как только из правовых актов «теряется» (исключается) императивное условие, что «суррогатное материнство» осуществляется на некоммерческой основе и только в каких-то определённых исключительных случаях (например, в родственных отношениях), и устанавливается возможность применения технологии «суррогатного материнства» лицами, притязающими на ребёнка и не связанными родственными отношениями с будущей «суррогатной» матерью, как только появляются коммерческая составляющая и возможность деятельности коммерческих посредников, тем более иностранных, и сопровождающих на коммерческой основе медицинских работников, что и произошло в российских законодательстве и практике, то полностью исчезают какие бы то ни было основания позиционировать такую технологию (искусственное оплодотворение женщины, отобранной под «суррогатное материнство», вынашивание и рождение ею человеческого плода - ребёнка, с передачей его в последующем заказчикам) как имеющую отношение к вспомогательным репродуктивным технологиям.
Кроме того, отнесение всей процедуры «суррогатного материнства» к медицинской помощи в части вспомогательных репродуктивных технологий не имеет под собой никаких юридических и фактических оснований. Здесь вся медицинская часть исчерпывается манипуляциями по искусственному оплодотворению донорской яйцеклетки и переносу её в матку женщины, готовой согласно договору стать «суррогатной» матерью, по взятию и обработке анализов, характеризующих состояние здоровья «суррогатной» матери и её плода, по принятию родов, - всё это выполнение медицинскими работниками своих обязанностей и своего профессионального долга безотносительно того, «суррогатное» или нет это материнство (возможно, в несколько большем объёме). Мало того, что эти действия медицинского работника составляют значительно меньшую и по затратам времени, и по объёму действий от общей продолжительности и от общего объёма действий в рамках процесса реализации договора «суррогатного материнства», главное - суть договора в ином.
Окончание здесь: https://shabdua.livejournal.com/7701382.html
При этом «суррогатной» матери (учитывая её более низкий социальный статус в сравнении с заказчиками её услуг) будет крайне затруднительно (на грани невозможного) доказать отсутствие своей вины в такой ситуации. То есть такой исход позиционируется как ненадлежащее оказание услуги или оказание услуги неприемлемо-низкого качества, и это опять же подтверждает презюмирование и позиционирование ребёнка в договоре «суррогатного материнства» как имущественного объекта - не как живого человека, а как неодушевлённого предмета, своего рода вещь, как подобие товара. Именно такое отношение к детям, рождённым в результате трансграничного бизнеса на «суррогатном материнстве», и обусловливает высокую смертность таких детей при их транспортировке через границу (в мире известно множество случаев даже групповой гибели таких детей).
С конституционно-правовой точки зрения, права ребёнка ни при каких условиях не могут быть проигнорированы или редуцированы (урезаны) в угоду и в пользу притязаний третьих лиц, права которых, в свою очередь, не могут считаться приоритетными по сравнению с правами ребёнка.
3. Идеологически мотивированная, манипулятивная подмена понятий матери ребёнка и женщины-донора яйцеклетки, притязающей на рождённого в результате применения технологий «суррогатного материнства» ребёнка.
В индустрии «суррогатного материнства» критически-разрушительно принижается, низводится значение и роль матери ребёнка и, тем самым, оказывается разрушающее воздействие на социальный институт материнства.
В действительности, матерью ребёнка никак не может быть названа женщина, которая не вынашивала этого ребёнка и не родила его (называние усыновлённым мальчиком или удочерённой девочкой своей приёмной мамы мамой к обсуждаемым вопросам никакого отношения не имеет), - только по факту наличия притязания на «получение» ребёнка (и уж тем более не может быть так названо одно из лиц гомосексуальной двойки (гомосексуальная двойка - двое гомосексуалистов, состоящих в признаваемом и регистрируемом по законодательству некоторых государств однополом «браке» или «партнёрстве» (фактически усечённая форма гомосексуального «брака»), а равно не состоящих в однополых «брачных» отношениях, но фактически состоящих в длящихся гомосексуальных отношениях. Такое обозначение принято нами, поскольку, исходя из общеизвестных и не требующих дополнительных доказательств физиологических и психологических особенностей мужского и женского полов, семейной парой и основой семьи (родители с детьми), брачным союзом может быть исключительно только пара мужчины и женщины.
Понятие «гомосексуальное “усыновление” / “удочерение”» употребляется и интерпретируется в значении «усыновления» гомосексуальной двойкой, а равно отдельным гомосексуалистом. Понятие «гомосексуальный» используется в значении, включающем мужской гомосексуализм («мужеложство») и женскую гомосексуальность («лесбиянство»), а также другие виды поведения, основанного на сексуальных перверсиях («полиамория», бисексуализм и проч.)), под чьи притязания на «гомосексуальное “усыновление” / “удочерение”» во многих случаях и организуется «суррогатное материнство» «на экспорт»).
Здесь не может быть никакой искусственной (идеологически или коммерчески) мотивированной подмены, никакого замещения - во всяком случае такого, что может быть хотя бы минимально юридически и этически признан.
В индустрии и практиках «суррогатного материнства» именно в связи с этим и осуществлена в манипулятивных целях подмена: настоящая мать ребёнка, вынашивающая и рожающая ребёнка, произвольно поименована «суррогатной». В широко устоявшемся понимании, суррогат - это предмет, лишь отчасти (по некоторым реальным или мнимо атрибутируемым свойствам) позиционируемый как замена другого, обычно презюмируемо более низкого качества, хотя на самом деле «суррогатной» матерью, в самом что ни есть полнейшем смысле, является как раз та женщина, которая пользуется услугами (в навязываемом понимании) «суррогатного материнства» с использованием донорской яйцеклетки третьего лица (ещё одной женщины - донора).
Тем более, морально не представляется возможным назвать матерью женщину, которая обращается к услугам «суррогатного материнства», чтобы получить ребёнка, подходящего для донорства органов или тканей для другого её уже имеющегося (ею рождённого) ребёнка (известна подтверждающая это судебная практика).
С другой стороны, дефектно и некорректно именование биологической матерью ребёнка, зачатого, выношенного и рождённого технологиями и в процессе «суррогатного материнства», женщины-заказчицы, что даёт яйцеклетку (она является всего лишь и именно что женщиной-донором яйцеклетки), тем более - той, что пользуется донорской яйцеклеткой (для присаживания «гестационной носительнице») третьего лица - другой женщины-донора.
Как правило, в договорах о коммерческом «суррогатном материнстве» (на возмездной основе) с «гестационной носительницей» исходят из презюмирования ДНК ребёнка как происходящего из материнской донорской яйцеклетки (или от иной женщины - донора яйцеклетки) и из спермы биологического отца (или от донора спермы).
Этот подход игнорирует то, что вынашивающая ребёнка женщина не является своего рода «пластиковым инкубатором», но, напротив, оказывает влияние на формирование генома и биологическое развитие вынашиваемого ребёнка.
На сегодняшний день отсутствуют научные исследования, исчерпывающе доказывающие что клетки «суррогатной» матери («гестационной носительницы») абсолютно не могут преодолевать плацентарный барьер и на клеточном уровне влиять на ребёнка, хотя селективная проницаемость гематоплацентарного барьера известна, например, и инфекционистам, и фармакологам. То есть презюмирование отсутствия генетического влияния «суррогатной» матери на ребёнка, которого она вынашивает, сделано искусственно и произвольно, без достаточных и убедительных научных доказательств - исходя исключительно из коммерческих интересов и идеологических мотивов.
4. Применение «суррогатного материнства» является грубейшим нарушением прав ребёнка, прежде всего - права ребёнка на родную мать.
«Суррогатное материнство» является грубейшим нарушением прав ребёнка, прежде всего - на личную и семейную идентичность и связанное с таковой специфическое общение с родной матерью. Применение технологии «суррогатного материнства» и возникающие вследствие этого специфические отношения противоправно и грубейшим образом искажают и разрушают природу родительских отношений между матерью и ребёнком.
Является общепризнанным и не требующим дополнительных доказательств установление и наличие особой и сильнейшей психосоматической связи у вынашиваемого «суррогатной» матерью («гестационным носителем») ребёнка на пренатальной стадии развития (при его пребывании в утробе матери - той, что его вынашивает) с женщиной, которая его вынашивает. Во всяком случае именно этим обстоятельством были мотивированы многочисленные решения судов в различных государствах мира, согласно которым (при возникновении споров) ребёнка оставляли «суррогатной» матери.
Общеизвестным и не требующим дополнительного доказывания является тот факт, что прерывание вышеназванной связи влечёт существенный стресс для ребёнка и иные негативные для него последствия, ребёнок при отрыве его от матери, при обрывании этой связи, сформировавшейся в период внутриутробного развития между ребёнком и выносившей и родившей его женщиной (по сути и по природе - его матерью), претерпевает сильнейшие негативные воздействия, и это не проходит для него безследно (собственно, подтверждением является множество примеров брошенных матерями детей).
Ссылки на противоположные выводы других исследований неосновательны, поскольку не имеют в достаточной степени научно доказанных подтверждений в силу фрагментарности исследований, малой численности положенной в их основу выборки случаев, а зачастую - и идеологически мотивированной необъективности (подгонки) результатов. Но даже самые объективные исследования последствий отдачи ребёнка, появившегося на свет в результате применения технологии «суррогатного материнства», сегодня не дают и в принципе не в состоянии дать полную картину последствий и проблем для здоровья и развития ребёнка, возникающих в связи с его рождением с применением «суррогатного материнства». В отсутствие убедительных научных данных о ближайших и отсроченных последствиях применения технологий «суррогатного материнства» такие практики являются жестоким безчеловечным социальным экспериментаторством над такими детьми.
Важно отметить, что именно на связь ребёнка с выносившей и родившей его женщиной - распространяется действие конституционно- и международно-гарантированного права ребёнка на мать, закреплённого в пункте 1 статьи 7 Конвенции о правах ребёнка от 20.11.1989 (Конвенция о правах ребёнка / Принята Резолюцией № 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН от 20.11.1989 //), пункте 1 статьи 4 Конвенции о личных контактах с детьми от 15.05.2003 (Конвенция о личных контактах с детьми от 15.05.2003 //), принципе 6 Декларации прав ребёнка ООН от 20.11.1959 (Декларация прав ребёнка / Принята Резолюцией № 1386 (ХIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20.11.1959 //).
Ребёнок не в состоянии в этом возрасте понять и принять (и он не должен ставиться в такое положение без веских причин обезпечения его наилучших интересов), что «настоящей матерью» ему «предписана» женщина-донор, давшая яйцеклетку (или воспользовавшаяся донорской яйцеклеткой третьего лица) для присаживания той, что его выносила и родила, то есть «суррогатной» матери. Но его психосоматическая связь устанавливается именно и исключительно с той женщиной, которая его вынашивает (выносила и родила), именно она становится для ребёнка матерью в период внутриутробного развития. Не может отменить этого факта произвольное надуманное называние матерью женщины, которая не вынашивала этого ребёнка и не рожала его (уж тем более называние так одного из лиц гомосексуальной двойки).
Насильственный обрыв этих связей вследствие передачи ребёнка заказчику услуг «суррогатного материнства» является прямым и непосредственным посягательством на право ребёнка на мать. Причинение страданий ребёнку посредством насильственного отрыва его от его настоящей биологической («суррогатной») матери прямым следствием своим имеет грубейшее нарушение и других его фундаментальных естественных прав и законных интересов. В этом смысле, законодательное регулирование (в разрешающем или допускающем ключе) применения технологий суррогатного материнства и отношений, прямо связанных с ним, означало бы, что это оправдывается обществом и государством, будет законодательно способствовать нормализации и поощрению таких практик, что грубо противоречило бы (противоречит) публичному порядку.
Совершенно явно нарушается право ребёнка на родную мать в ситуации, когда заказчиком рождения посредством «суррогатного материнства» ребёнка выступает мужчина, именуемый «одиноким». В действительности, к такой ситуации конституционный принцип равенства прав граждан независимо от пола - не применим (несмотря на существующую в России сомнительную судебную практику, детерминированную дефектностью российского законодательства в этой сфере).
С конституционно-правовой точки зрения, права ребёнка ни при каких условиях не могут быть проигнорированы или редуцированы (урезаны) в угоду и в пользу притязаний «одинокого мужчины», права которого, в свою очередь, не могут считаться приоритетными по сравнению с правами ребёнка (уж тем более, если этот одинокий мужчина - гомосексуалист (См.: Понкин И.В., Михалева Н.А., Кузнецов М.Н. Правовые основы защиты общества от агрессивного давления субверсивной идеологии аморализма / Институт государственно-конфессиональных отношений и права. - М.: Буки-Веди, 2016. - 232 с. - С. 12-54.). Известна также практика использования гомосексуалистками в обществах «традиционной культуры» технологий «суррогатного материнства» для имитации собственных беременности и родов (как отклик на условия давления со стороны своих семей), что так же не имеет никакого отношения к наилучшим интересам ребёнка.
5. Юридическая и фактическая необоснованность и дефектность отнесения коммерчески мотивированного «суррогатного материнства» к числу вспомогательных репродуктивных технологий и к форме высокотехнологичной или иной медицинской помощи
Отнесение законодательством Российской Федерации «суррогатного материнства» к «методам лечения безплодия» (см. часть 1 статьи 55 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации») не имеет правовых, логических и фактических оснований, учитывая устоявшееся в языковом сознании и в правоприменительной практике значение понятия «лечение».
Методом «суррогатного материнства» безплодие не лечится, поскольку в результате применения такого метода безплодие остаётся, не проходит (и даже не предполагается, что безплодие вследствие этого может пройти), осуществляется лишь условное «замещение» негативных последствий безплодия путём «появления» ребёнка посредством применения этой технологии. Женщина-заказчица услуг «суррогатного материнства» после рождения и передачи ей «суррогатной» матерью ребёнка остаётся, с медицинской точки зрения, по-прежнему бепзлодной. Следовательно, «суррогатное материнство» не является методом лечения безплодия.
Как только из правовых актов «теряется» (исключается) императивное условие, что «суррогатное материнство» осуществляется на некоммерческой основе и только в каких-то определённых исключительных случаях (например, в родственных отношениях), и устанавливается возможность применения технологии «суррогатного материнства» лицами, притязающими на ребёнка и не связанными родственными отношениями с будущей «суррогатной» матерью, как только появляются коммерческая составляющая и возможность деятельности коммерческих посредников, тем более иностранных, и сопровождающих на коммерческой основе медицинских работников, что и произошло в российских законодательстве и практике, то полностью исчезают какие бы то ни было основания позиционировать такую технологию (искусственное оплодотворение женщины, отобранной под «суррогатное материнство», вынашивание и рождение ею человеческого плода - ребёнка, с передачей его в последующем заказчикам) как имеющую отношение к вспомогательным репродуктивным технологиям.
Кроме того, отнесение всей процедуры «суррогатного материнства» к медицинской помощи в части вспомогательных репродуктивных технологий не имеет под собой никаких юридических и фактических оснований. Здесь вся медицинская часть исчерпывается манипуляциями по искусственному оплодотворению донорской яйцеклетки и переносу её в матку женщины, готовой согласно договору стать «суррогатной» матерью, по взятию и обработке анализов, характеризующих состояние здоровья «суррогатной» матери и её плода, по принятию родов, - всё это выполнение медицинскими работниками своих обязанностей и своего профессионального долга безотносительно того, «суррогатное» или нет это материнство (возможно, в несколько большем объёме). Мало того, что эти действия медицинского работника составляют значительно меньшую и по затратам времени, и по объёму действий от общей продолжительности и от общего объёма действий в рамках процесса реализации договора «суррогатного материнства», главное - суть договора в ином.
Окончание здесь: https://shabdua.livejournal.com/7701382.html