ПАТРИОТИЗМ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ
Императрица Александра Феодоровна: «Истинная патриотическая любовь к Родине не бывает мелочной. Она великодушна. Это не слепое обожание, но ясное видение всех недостатков страны. Такая любовь не озабочена тем, как ее будут восхвалять, а больше думает о том, как помочь ей выполнить ее высшее предназначение. Любовь к Родине по силе близка любви к Богу.
Любовь к своей Отчизне сочетает в себе преданную сыновнюю любовь и всеобъемлющую любовь отцовскую, часто трудную, и эта любовь не исключает любви к другим странам и всему человечеству Во всех видах любви, которые выше простых инстинктов, есть что-то таинственное, и это же можно сказать о патриотизме. Патриот видит в своей стране больше, чем видят другие. Он видит, какой она может стать, и в то же время он знает, что много в ней остается такого, что увидеть невозможно, так как это является частью величия нации. Хотя и видимы ее поля и города, ее высшее величество и главные святыни, как и все духовное, это сфера невидимого».
Любовь к Отечеству - исходное, вложенное в каждого человека глубинное чувство, которое не надо специально усиленно взращивать - оно вызревает само при правильном воспитании, основанном на истинных ценностях, привитых к национальной почве. Ни большой процент чужеземной крови, ни знакомство с мировой культурой, знатоком которой был Николай II, ни многолетнее изучение иностранных языков (с Матерью Царские Дети говорили и переписывались по-английски) нисколько не могли повредить в Великих Княжнах и Царевиче истинного русского патриотизма, основанного прежде всего на православной вере.
Дети познавали родную культуру, знакомились с лучшими образцами русской классики и с ее первоисточником - народным творчеством. Царевич Алексей, например, очень любил слушать по ночам русские народные сказки. Но главное, Дети всегда имели перед собой пример Родителей, горячо любящих Россию, и никогда не слышали в отличие от многих современных нам детей, как старшие возмущаются «этой страной» и, чувствуя себя в ней почему-то ущербными и ущемленными, вольно или невольно передают это ложное чувство детям.
Любовь Царской Семьи к Отечеству была природной и естественной и претерпела самое сильное испытание - предательство русских людей. Когда Императрица после ареста в Царском Селе с помощью Своей подруги Лили Ден сжигала личные письма, последняя, видя слезы в глазах Царственной подруги, в сердцах воскликнула: «Ненавижу Россию!» И Александра Феодоровна ответила: «Никогда не говорите так, Лили». Для Царицы Ее подданные были по-прежнему «хорошие», хотя и ослепленные, запутавшиеся.
Письма Царственных Мучеников из заточения - лучшее свидетельство того, что святая Семья, не ослепившись в Своей любви и понимая весь трагизм и ужас происходящего, все-таки неизменно любила предавшую их, предавшую себя, несчастную, потрясенную Россию.
Из письма Государыни Императрицы Александры Феодоровны к А.В. Сыробоярскому, Царское Село, 29 мая 1917 года:
«Как тяжело читать газеты... Где мы? Куда дошли? Но Господь спасет еще Родину. В это крепко верю. Только где дисциплина? Сколько гадостей о Нем (Государе. - М.К.) пишут: слабоумие и т. д. Хуже и хуже, бросаю газеты, больно все время. Все хорошее забыто, тяжело ругательства про любимого человека читать, несправедливость людей, и никогда ни одного хорошего слова... не позволяют, конечно, печатать, но вы понимаете, что за боль. Когда про Меня гадости пишут - пускай, это давно начали травить, Мне все равно теперь, а что Его оклеветали, грязь бросают на Помазанника Божия - это чересчур тяжело.
Многострадальный Иов. Лишь Господь Его ценит и наградит за Его кротость. Как сильно внутри страдает, видя разруху. Это никто не видит. Разве будет другим показывать, что внутри делается, ведь страшно. Свою Родину любить, как же не болеть душой, видя, что творится. Не думала, что за три месяца можно такую анархию видеть, но надо до конца терпеть и молиться... молиться, чтобы Он все спас. А армия... плачешь, не могу читать, бросаю все и вспоминаю страдания Спасителя, Он для нас, грешных, умер, умилосердится еще, может быть.
Нельзя все это писать, но это не по почте, и новый комендант-цензор (полковник Кобылинский. - М.К.) не будет Меня бранить, Я думаю, а Вы не теряйте веру, не надо, не надо, а то уже не хватит сил жить. Увидят сами, что дисциплина и порядок нужны, что не надо бояться быть сильнее плохих разрушительных элементов, которые только стараются скорее видеть гибель России. Они не патриоты, ничего святого у них нет... Наступления ждут, медлят опять... О, больно, больно на душе, но Он спасет, поможет, услышит молитвы любящих Россию... Простите, что все это пишу, может, разорвут эту страницу».
Фрагменты письма Государыни Императрицы Александры Феодоровны к Юлии Ден, Царское Село, 5 июня 1917 года:
«О! Как Я рада, что они назначили нового командующего Балтийским флотом (адмирала Развозова). Надеюсь на Бога, что теперь будет лучше. Он настоящий моряк, и Я надеюсь, что ему удастся восстановить порядок теперь. Мое сердце Дочери и Жены солдата страдает ужасно при виде того, что происходит. Не могу и не хочу к этому привыкнуть. Они были такими героями, и как их испортили как раз тогда, когда настало время освободиться от врага. Придется воевать еще много лет. Вы поймете, как Он (Государь. - М.К.) должен страдать. Он читает газеты со слезами на глазах, но Я надеюсь, что они все же победят. У нас столько друзей на фронте. Представляю Себе, как ужасно они страдают. Никто, конечно, не может писать. Вчера мы увидели совсем новых людей - такая разница. Приятно было их видеть. Опять пишу то, о чем не должна писать, но это письмо пойдет не по почте, иначе Вы его не получили бы. У меня, конечно, нет ничего интересного, что написать. Сегодня в 12 часов будет молебен. Анастасии исполнилось сегодня шестнадцать лет. Как быстро бежит время. <...>
Вспоминаю прошлое. Надо смотреть на все спокойнее. Что можно сделать? Если Он (Господь. - М.К.) посылает нам такие испытания, то, очевидно, Он считает нас достаточно подготовленными для них. Это своего рода экзамен - надо показать, что Мы не напрасно через них прошли. Во всем есть свое хорошее и полезное, каковы бы ни были Наши страдания - пусть будет так, Он пошлет Нам силы и терпение и не оставит Нас.
Он милостив. Только надо безропотно преклониться пред Его волей и ждать - там, на другой стороне, Он готовит для всех, кто Его любит, несказанную радость. Вы молоды, как и Ваши дети! Как много их у Меня, помимо Моих собственных! Вы увидите, и настанет ясное и безоблачное небо, но гроза еще не прошла, и поэтому так душно, но Я знаю, что потом будет лучше. Надо только иметь немного терпения, разве это так уж трудно? Я благодарю Бога за каждый день, который проходит спокойно. <...>
Три месяца уже прошло (после революции. - М.К.)! Народу обещали, что будет больше продовольствия и топлива, но все стало хуже и дороже. Они всех обманули - Мне жаль народ. Скольким мы помогали, но теперь все кончено. <...>
Ужасно думать об этом! Сколько людей зависело от нас! А теперь? Хотя о таких вещах не говорят, Я пишу об этом, потому что Мне так жаль тех, для кого жизнь теперь станет труднее. На то Божия воля! Дорогая моя, надо кончать. Нежно целую Вас и Тити. Христос с Вами.
Сердечный привет (от Государя. - М.К.). Любящая вас тетя Беби».
От Государыни Императрицы Александры Феодоровны М. М. Сыробоярской, Тобольск, 17 октября 1917 года:
«Мои мысли Вас много окружают. Столько месяцев ничего о Вас не знала, и Вы Мои семь писем не получили. Только два... Перестала почти писать, только изредка. Боюсь другим повредить. Выдумают опять какую-нибудь глупость.
Никто никому не верит, все следят друг за другом. Во всем видят что-то ужасное и опасное. О, люди, люди! Мелкие тряпки. Без характера, без любви к Родине, к Богу. Оттого Он и страну наказывает. Но не хочу и не буду верить, что Он ей даст погибнуть. Как родители наказывают своих непослушных детей, так и Он поступает с Россией. Она грешила и грешит пред Ним и недостойна Его любви. Но Он, всемогущий, все может. Услышит наконец молитвы страдающих, простит и спасет, когда кажется, что конец уже всего. Кто свою Родину больше всего любит, тот не должен веру потерять в то, что она спасется от гибели, хотя все идет хуже. Надо непоколебимо верить. Грустно, что рука его не поправилась, что не придется вернуться на старое место, но это лучше. Невыносимо тяжело и не по силам было бы. Будьте бодрой. Оба не падайте духом. Что же делать, придется страдать, и, чем больше здесь, тем лучше там. После дождя - солнце, надо только терпеть и верить. Бог милостив, своих не оставит. И Вы увидите еще лучшие дни. Александр Владимирович молод - много впереди. Надо перенести смертельную болезнь, потом организм окрепнет и легче живется и светлее. Молюсь всем сердцем, нежно обнимаю. Сестра А.».
Из письма Государыни Императрицы Александры Феодоровны к А. В. Сыробоярскому, Тобольск, 10 декабря 1917 года: «Как Я счастлива, что Мы не за границей... Как хочется с любимым больным человеком все разделить, вместе пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной. Чувствовала Себя слишком долго ее Матерью, чтобы потерять это чувство, - мы одно составляем и делим горе и счастье. Больно Нам она сделала, обидела, оклеветала и т. д., но Мы ее любим все-таки глубоко и хотим видеть ее выздоровление, как больного ребенка с плохими, но и хорошими качествами, так и Родину родную».
Приведенные выдержки из писем не требуют никакого комментария. Слова Императрицы выражали, несомненно, общие мысли, общее настроение всего Семейства.
Патриотизм Царской Семьи еще до революции казался чем-то странным на общем фоне ставшей модной критики России либеральным обществом, всеобщей жажды республиканских перемен. Поэтому патриотизм Царя и Царицы, не желавших ничего менять в Отечестве в угоду европейской цивилизации и в ущерб российской самобытности, по-разному воспринимался и оценивался окружающими. Но нам дороги те воспоминания, где любовь к России Царственных мучеников оценена настоящими верноподданными.
Флигель-адъютант А. Мордвинов: «Будучи глубоко верующими христианами, Они были русскими и православными в особенности. Из этого мировоззрения главным образом и вытекали их национальный патриотизм, их мистическое настроение, их покорность судьбе и стремление полагаться во всем на волю Бога. Отсюда же проистекало и их отношение ко всему социалистически-безбожному либерально-материалистическому.
Служение России и народу Она (Государыня. - М. К) ставила главной целью Своей жизни и радовалась необычайно каждому искреннему чувству, проявленному по отношению к ней кем-либо из этого народа, знатного и ничтожного. Помню, с каким чувством удовлетворения Императрица показывала мне ту груду писем, занимавших чуть ли не целый угол Ее комнаты, которые Она получала с фронта и из отдаленных деревень с наивными выражениями любви и благодарности».
И. Степанов с восхищением рассказывает о том, что Александра Феодоровна всегда сочувственно относилась к изданиям для народа, очень любила наглядные школьные пособия, часто повторяла, что ей нравятся русский язык, русская речь: « Императрица скоро научилась прекрасно говорить по-русски и писала красиво, вполне владея литературным слогом... Все ходатайства о помощи кому-то встречались всегда Императрицей с редкой отзывчивостью, и очень много любви к народу было в этих заботах Царицы о деревенских делах. Когда мне приходилось беседовать с Александрой Феодоровной, я всегда уходил от Нее с полным убеждением, что это не только высокообразованная, чуткая женщина, но человек, полюбивший глубоко Россию и ее народ и желающий сделать для него много добра.
Юлия Ден писала: «Благодаря Своей добросовестности и доскональности, о которых я уже отзывалась как о главных Ее чертах, Государыня была более русской, чем большинство русских, и в большей степени православной, чем большинство православных».
Анна Танеева свидетельствовала, что и Дети Их Величеств были горячие патриоты и обожали Россию и все русское. Как и вся Царская Семья, сильным, осмысленным чувством патриотизма обладали старшие Великие Княжны. Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна были Шефами Гвардейских полков, очень любили Свои мундиры и гордились ими. Когда встал вопрос о сватовстве к Ольге Николаевне наследного румынского принца и все располагало к этому браку, юная русская Принцесса не согласилась уехать из России, и Родители не стали Ее принуждать. Пьер Жильяр с грустью напишет потом, что этот брак мог бы избавить Царевну от мученической смерти. Но решение юной Великой Княжны было согласно с Божией волей. В Румынии Ольгу Николаевну ждало бы несчастье, внутреннее одиночество, тоска по родине, потом - румынская революция и изгнание.
Но Господу угодно было принять к Себе всех Членов Императорской Семьи числом семь, мистически выражающим исполнение полноты, и юная Царевна вместе с родными людьми предстала пред Господним Престолом как святая мученица-дева.