Церковная свеча. Жертва или кощунство?
Что такое восковая церковная свечка? Откуда она?
Церковный воск, вместе с елеем, как вещество, принятое в церкви для ее освещения при богослужении, упоминается уже в правилах святых апостолов (71 и 72). Так как апостольскими правилами запрещалось под страхом извержения приносить к алтарю, кроме елея для лампады и воска для освещения, всякое животное мясо и животный тук, то, нужно полагать, не иным чем, как елеем и пчелиным воском, освещена была и сионская горница при совершении Тайной вечери, соединенной с совершением ветхозаветной Пасхи, причем возжигалось много свечей.
Без сомнения, восковыми свечами освещали храмины, в которых еще святые апостолы совершали с верными свои всенощные бдения (Деян. 20, 8). Восковая свечка светила первым христианам при совершении ими евхаристии в мрачных катакомбах.
Восковая свечка рядом единственно только с чистым оливковым елеем засветилась и в христианских храмах, когда христианская вера, подобно лучезарному солнцу по прошествии ночи, востекла из мрачных подземелий, в которых скрывалась во время гонений, на небесную высоту открыто и торжественно над лицом всей земли. Рядом с оливковым елеем восковая свечка сохраняет от святых апостолов преданное ей исключительное право освещать своим чистым, кротким светом святые храмы Православной Церкви и до сего дня.
Церковная свеча предназначается не для одного только освещения. Если бы она назначалась только для одного освещения храмов, то и употреблялась бы только во время вечернего богослужения; между тем мы видим, что она употребляется при каждом богослужении и употребляется в тем большем количестве, чем торжественнее богослужение. Из этого видно, что она, помимо назначения освещать, имеет у себя другое назначение - выражать наши разнообразные душевные состояния.
Она есть, таким образом, то же, что жертва. А если она есть жертва, то материал ее ни в каком случае не может определяться теми взглядами на пользу и удобства, какими определяются обыкновенные предметы освещения. Он исключительно может определяться только идеей самой жертвы. В нем, следовательно, не должно быть прежде всего ничего, что заключало бы в себе какую-либо нечистоту.
Как в Ветхом Завете от всех сжигавшихся перед Господом Богом веществ и предметов требовалось, чтобы они были чисты: чтобы елей был чистый, выбитый из маслин (Исх. 27, 20), чтобы вещество для курения было благовонное, чистое (Исх. 30, 34 - 35), чтобы приносимое в жертву животное было без порока (Лев. 22, 20 - 22), так, тем более, это нужно сказать о материале, который возжигается теперь перед чистейшей и совершеннейшей Жертвой. В нем все должно быть к тому направлено, чтобы он возможно больше мог служить выражением того внутреннего состояния, в каком мы должны приносить себя в жертву Богу.
Что воск есть предмет по преимуществу соответствующий указанным целям, на то один из церковных писателей первой половины XV столетия, именно Симеон, епископ Солунский, выставляет следующие причины: «Воск, - говорит он, - как вещество самое чистое, означает чистоту нашу и искренность приношения; воск, как вещество, на котором можно отпечатлевать предметы, означает печать или знамение креста, которое возлагается на нас в крещении и миропомазании; воск, как вещество мягкое и удобосгибаемое, означает наше послушание и готовность покаяться в своей греховной жизни; воск, собираемый с благоуханных цветов, означает благодать Св. Духа, воск, составленный из множества цветов, означает приношение, делаемое всеми христианами; воск, как вещество сжигаемое, означает наше обожжение (т.е. естество наше, очищаемое божественным огнем); и наконец воск, в котором горит огонь, и этот самый свет, постоянно горящий, означает соединение и крепость взаимной нашей любви и мира».
Хотя взгляд этот и принадлежит писателю XV столетия, но он никак не был только его личным взглядом; он был в этом случае только выражением вселенского предания. Ясным доказательством тому служит церковная практика. Апостольские правила, как известно, такой памятник, который служил выражением апостольского предания, с одной стороны, и практики первых трех веков, с другой, а здесь в 71 и 72 правилах прямо говорится, что воск, наряду с елеем, был в числе постоянных принадлежностей Церкви.
Итак, если воск служит, по учению Церкви, самым лучшим материалом для нашего жертвенного приношения Богу, если, кроме него и елея, ничего другого Церковь никогда и нигде не употребляла, то никакая примесь к воску не должна иметь места. Какого бы свойства эта примесь ни была, она всегда произведет в его составе изменение, а с изменением состава воск не может уже служить выражением тех духовных качеств, какие должен бы выражать. Как мог бы он служить выражением нашего смирения, нашей покорности, нашей мягкости душевной, когда выделываемая из него свеча была бы тверда, груба и хрупка? Как мог бы он служить выражением благодатного на нас действия Духа Божия, когда выделываемая из него свеча издавала бы удушливый, неприятный запах? Между тем таковые именно свойства и придают воску те примеси, какие стали употребляться в последнее время.
Сопоставляя все сказанное о материале свечей в одно целое, мы приходим к тому заключению, что материалом для церковных свечей должен быть воск натуральный, пчелиный, что допущение к нему примесей - дело несогласное ни с учением Церкви, ни с вселенским преданием, что изготовленные из такого испорченного воска свечи не должны использоваться в храмах…
Но вот еще истинно антихристианское знамение нашего последнего времени: это новые, неслыханные прежде во все восемнадцать с половиной веков от Р. X. свечеторговцы с новоизобретенными церковными свечами из какого-то неслыханного церезина, из японской смолы, из стеарина и прочих веществ. Они не знают, конечно, да и знать не хотят, что еще святые апостолы запретили, под страхом извержения от священного чина, приносить к алтарю, кроме фимиама, елея и воска, всякое животное мясо, всякий животный тук, да и все иное вопреки Господню учреждению о бескровной жертве.
Странна и прискорбна лукавая простота иных жертвователей и жертвовательниц, которые… зажгут эту противуцерковную нечисть и любуются, как она делает в церкви копоть, быстро исчезая в дыме и гари, с ревнивой заботой следя, чтобы в церкви от их жертвы не осталось даже непотребного огарка. Скажите же, духовную ли жертву приносит Богу эта лукавая простота, вещественную ли - Церкви Божией. Давно ли лукавство стало благоприятной жертвой Богу? ( Из поучения преосвященного Никанора, епископа Херсонского и Одесского, и Кудрявцев А., свящ. Сравнительный очерк епархиальной деятельности по свечной операции. Одесса, 1879.)
В Царской дореволюционной России церковная продажа не восковых свечей была запрещена, их называли - «поддельными» и это был преступный, контрабандный промысел. В послереволюционный период, вследствие внедрения в церковную среду разлагающего, алчного жидо-масонского элемента и организации гонений на подвижников благочестия, традиция употребления для богослужения только восковых свечей была утрачена.
Нынче же настало время прекратить сие нечестие, дабы приносить Господу чистую, богоугодную жертву!
Церковный воск, вместе с елеем, как вещество, принятое в церкви для ее освещения при богослужении, упоминается уже в правилах святых апостолов (71 и 72). Так как апостольскими правилами запрещалось под страхом извержения приносить к алтарю, кроме елея для лампады и воска для освещения, всякое животное мясо и животный тук, то, нужно полагать, не иным чем, как елеем и пчелиным воском, освещена была и сионская горница при совершении Тайной вечери, соединенной с совершением ветхозаветной Пасхи, причем возжигалось много свечей.
Без сомнения, восковыми свечами освещали храмины, в которых еще святые апостолы совершали с верными свои всенощные бдения (Деян. 20, 8). Восковая свечка светила первым христианам при совершении ими евхаристии в мрачных катакомбах.
Восковая свечка рядом единственно только с чистым оливковым елеем засветилась и в христианских храмах, когда христианская вера, подобно лучезарному солнцу по прошествии ночи, востекла из мрачных подземелий, в которых скрывалась во время гонений, на небесную высоту открыто и торжественно над лицом всей земли. Рядом с оливковым елеем восковая свечка сохраняет от святых апостолов преданное ей исключительное право освещать своим чистым, кротким светом святые храмы Православной Церкви и до сего дня.
Церковная свеча предназначается не для одного только освещения. Если бы она назначалась только для одного освещения храмов, то и употреблялась бы только во время вечернего богослужения; между тем мы видим, что она употребляется при каждом богослужении и употребляется в тем большем количестве, чем торжественнее богослужение. Из этого видно, что она, помимо назначения освещать, имеет у себя другое назначение - выражать наши разнообразные душевные состояния.
Она есть, таким образом, то же, что жертва. А если она есть жертва, то материал ее ни в каком случае не может определяться теми взглядами на пользу и удобства, какими определяются обыкновенные предметы освещения. Он исключительно может определяться только идеей самой жертвы. В нем, следовательно, не должно быть прежде всего ничего, что заключало бы в себе какую-либо нечистоту.
Как в Ветхом Завете от всех сжигавшихся перед Господом Богом веществ и предметов требовалось, чтобы они были чисты: чтобы елей был чистый, выбитый из маслин (Исх. 27, 20), чтобы вещество для курения было благовонное, чистое (Исх. 30, 34 - 35), чтобы приносимое в жертву животное было без порока (Лев. 22, 20 - 22), так, тем более, это нужно сказать о материале, который возжигается теперь перед чистейшей и совершеннейшей Жертвой. В нем все должно быть к тому направлено, чтобы он возможно больше мог служить выражением того внутреннего состояния, в каком мы должны приносить себя в жертву Богу.
Что воск есть предмет по преимуществу соответствующий указанным целям, на то один из церковных писателей первой половины XV столетия, именно Симеон, епископ Солунский, выставляет следующие причины: «Воск, - говорит он, - как вещество самое чистое, означает чистоту нашу и искренность приношения; воск, как вещество, на котором можно отпечатлевать предметы, означает печать или знамение креста, которое возлагается на нас в крещении и миропомазании; воск, как вещество мягкое и удобосгибаемое, означает наше послушание и готовность покаяться в своей греховной жизни; воск, собираемый с благоуханных цветов, означает благодать Св. Духа, воск, составленный из множества цветов, означает приношение, делаемое всеми христианами; воск, как вещество сжигаемое, означает наше обожжение (т.е. естество наше, очищаемое божественным огнем); и наконец воск, в котором горит огонь, и этот самый свет, постоянно горящий, означает соединение и крепость взаимной нашей любви и мира».
Хотя взгляд этот и принадлежит писателю XV столетия, но он никак не был только его личным взглядом; он был в этом случае только выражением вселенского предания. Ясным доказательством тому служит церковная практика. Апостольские правила, как известно, такой памятник, который служил выражением апостольского предания, с одной стороны, и практики первых трех веков, с другой, а здесь в 71 и 72 правилах прямо говорится, что воск, наряду с елеем, был в числе постоянных принадлежностей Церкви.
Итак, если воск служит, по учению Церкви, самым лучшим материалом для нашего жертвенного приношения Богу, если, кроме него и елея, ничего другого Церковь никогда и нигде не употребляла, то никакая примесь к воску не должна иметь места. Какого бы свойства эта примесь ни была, она всегда произведет в его составе изменение, а с изменением состава воск не может уже служить выражением тех духовных качеств, какие должен бы выражать. Как мог бы он служить выражением нашего смирения, нашей покорности, нашей мягкости душевной, когда выделываемая из него свеча была бы тверда, груба и хрупка? Как мог бы он служить выражением благодатного на нас действия Духа Божия, когда выделываемая из него свеча издавала бы удушливый, неприятный запах? Между тем таковые именно свойства и придают воску те примеси, какие стали употребляться в последнее время.
Сопоставляя все сказанное о материале свечей в одно целое, мы приходим к тому заключению, что материалом для церковных свечей должен быть воск натуральный, пчелиный, что допущение к нему примесей - дело несогласное ни с учением Церкви, ни с вселенским преданием, что изготовленные из такого испорченного воска свечи не должны использоваться в храмах…
Но вот еще истинно антихристианское знамение нашего последнего времени: это новые, неслыханные прежде во все восемнадцать с половиной веков от Р. X. свечеторговцы с новоизобретенными церковными свечами из какого-то неслыханного церезина, из японской смолы, из стеарина и прочих веществ. Они не знают, конечно, да и знать не хотят, что еще святые апостолы запретили, под страхом извержения от священного чина, приносить к алтарю, кроме фимиама, елея и воска, всякое животное мясо, всякий животный тук, да и все иное вопреки Господню учреждению о бескровной жертве.
Странна и прискорбна лукавая простота иных жертвователей и жертвовательниц, которые… зажгут эту противуцерковную нечисть и любуются, как она делает в церкви копоть, быстро исчезая в дыме и гари, с ревнивой заботой следя, чтобы в церкви от их жертвы не осталось даже непотребного огарка. Скажите же, духовную ли жертву приносит Богу эта лукавая простота, вещественную ли - Церкви Божией. Давно ли лукавство стало благоприятной жертвой Богу? ( Из поучения преосвященного Никанора, епископа Херсонского и Одесского, и Кудрявцев А., свящ. Сравнительный очерк епархиальной деятельности по свечной операции. Одесса, 1879.)
В Царской дореволюционной России церковная продажа не восковых свечей была запрещена, их называли - «поддельными» и это был преступный, контрабандный промысел. В послереволюционный период, вследствие внедрения в церковную среду разлагающего, алчного жидо-масонского элемента и организации гонений на подвижников благочестия, традиция употребления для богослужения только восковых свечей была утрачена.
Нынче же настало время прекратить сие нечестие, дабы приносить Господу чистую, богоугодную жертву!