Ружейный салют в честь священника
Ружейный салют в честь священника
altВ нескольких километрах от Пскова лежит старинное село Бродовичи-Заполье. Село как село: огороды, дощатые крыши изб да церковь.
Гитлеровцы, как только заняли область, прислали в Заполье старосту и наклеили по столбам приказы об ответственности за несоблюдение нового порядка. Двух человек из сельского Совета для острастки повесили на площади перед церковью. Народ затаился.
Между тем, в соседний партизанский отряд дошел слух, будто местный священник отец Федор клянет с амвона оккупантов и настраивает прихожан на помощь партизанам. Такую новость определенно следовало проверить. В землянку командира разведки вызвали четырех бойцов. «Товарищи, - сказал командир, - есть среди вас верующие?». Прочитав замешательство на лицах лихих ребят, добавил строго: "Еще раз спрашиваю: кто знаком с церковной службой? Вас вызвали не шутки шутить, а для получения боевого задания. Нужно наладить связь со священником в Заполье, отцом Федором... Строго приказываю: священника беречь, никаких подозрений в его адрес не вызывать, действовать предельно осторожно».
В сумерки двое партизан пробрались в село и постучали в дом священника. Дверь открыл сам хозяин. Он был в старенькой рясе, белобородый, крутолобый. Молча взглянул на незнакомцев через круглые очки, обмотанные для крепости ниткой, сделал приглашающий жест: заходите!
В горнице усадил гостей за стол, сам расположился напротив, приготовился слушать. Ребята не ведали, как следует обращать священнослужителя в партизанскую веру, и потому подошли тонко: «Гражданин священник! Нам известно, что вы будто бы заявляете о скором приходе Красной Армии. Это правда?».
«Я жду ее», - ответил отец Федор.
- «А как можете доказать?»
Отец Федор помолчал в задумчивости, снял и протер очки. Сказал затем: «Мой сан запрещает мне проливать людскую кровь и держать в руках оружие. Но если бы сегодня я смог достать винтовку, то я бы, наверное, стрелял».
Пришла очередь помолчать партизанам. Наконец один из них заметил: «Кому стрелять - и без вас найдется. А вот если вы действительно хотите нам помочь, подыщем дело поважнее. По деревням остался под немцем кое-какой народ. Живут в страхе, никакой правды о положении на фронтах не знают. Мы для вас наладим поставку новостей, а уж дальше вы сами... Согласны?».
Поздней осенью в деревне грязно - ни пройти, ни проехать. Холодный дождь стучит по крыше, из избы не выйдешь. А в Заполье, что ни день, люди тянутся в церковь. Даже детей с собой несут, прикрыв платками. В теплом храме при мерцании свечей отец Федор говорит им слова утешения и надежды, возглашает молитвы. А потом тем же звучным голосом, слегка нараспев, читает сводки Совинформбюро о положении на фронтах. Откуда он их берет - неизвестно. То ли у него приемник припрятан в церкви, то ли он ходит по ночам к партизанам. Люди первое время даже пугались такой смелости старенького настоятеля. Но скоро чтение листовок в храме превратилось для них в насущную необходимость. Они слушали затаив дыхание, просили повторить...
Староста догадывался, откуда дует ветер. Для него было ясно, что в церкви время от времени появляются партизаны. Но как их опознать чужому, пришлому человеку? Стал приглядываться. Прихожане молились истово, под благословение подходили без каких-либо перемигиваний или тайных движений. Сам отец Федор служил чинно, не выделял никого особым вниманием. Но, как подходило время, доставал новую листовку и в голос читал ее. И это в тылу германской армии! Кого же позвать на помощь, если в Заполье никакого немецкого гарнизона нет, даже хозяйственного взвода? Подумав изрядно, староста отправился в город к немецкому коменданту.
Так прошло еще около месяца. Староста обратно не появлялся, да и немцы молчали. Ударили заморозки. По первому снегу в село ворвалась зондеркоманда СС. Солдаты бросились по домам, вытаскивали людей на улицу. Требовали отца Федора, но его нигде не было. Обыскав пустую церковь, немцы подожгли ее. А заодно спалили и все село. Недалеко ушла та зондеркоманда: по дороге ее перехватили и уничтожили в коротком бою партизаны. Теперь уже они искали священника - но тоже безрезультатно.
Кто-то вроде видел, как во время пожара какие-то люди уводили его задами к дальнему хутору. Кто-то утверждал, что отец Федор еще накануне сам ушел в лес. Только к партизанам ближнего отряда он не прибыл. Прошло много дней, и все решили, что старик погиб. Помянули его добрым словом, бабы попричитали, и постепенно история эта стала забываться.
Но однажды в штаб другого партизанского отряда, расположенного километрах в ста от Заполья, часовой привел седобородого человека, который требовал встречи с комиссаром.
Изумленный комиссар тут же признал в задержанном отца Федора с его неизменными очками, перемотанными для крепости ниткой. Священник поклонился комиссару и, сняв с плеч котомку, высыпал на стол ее содержимое пачки денег, золотые монеты, серебро, оплавленные куски золотых окладов с икон... «Это вам, дети мои. Здесь около пятисот тысяч, если считать на рубли. Деньги я собрал среди добрых людей по селам, а золото - из нашей церкви, что ныне сожжена. Богатство это - народа, им собрано. Передаю его вам, как власти законной, и прошу, если возможно, построить на людские сборы танковую колонну имени российского воина Дмитрия Донского». В штабе все так и обмерли. Вот это поп!
Отца Федора вызвал к себе митрополит Ленинградский Алексий (впоследствии Патриарх Московский и всея Руси). «Народ признал вас своим пастырем, - сказал митрополит. - Это великая честь». Он обнял старца, поздравил его и вручил крест с украшениями. «Благодарствую, владыка, - заявил в ответ отец Федор, - но в сомнении пребываю. Власти мирские сочли уместным наградить меня гражданским отличием. Сколь уместно мне, духовному лицу, совмещать ношение святого креста с военной медалью?». Митрополит улыбнулся: «Признание заслуг ваших не только церковью, но и миром - высшее благо и счастье для священнослужителя, отдающего людям и помыслы свои, и жизнь. Благословляю».
Отец Федор вернулся к себе в приход. С той поры на груди его рядом с крестом всегда можно было видеть боевую медаль «Партизану Отечественной войны». Умер он лет тридцать назад в Ленинграде, похоронен возле собора. Проститься с ним приезжали его старые друзья-партизаны, они помянули священника ружейным салютом.
Борис Козлов
30 декабря 1942 года глава Русской Православной Церкви Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий обратился к архипастырям, пастырям и приходским общинам с призывом о сборе средств на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского. Этот призыв был принят всей Церковью. 5 января 1943 года состоялся обмен телеграммами между митрополитом Сергием и И.Сталиным, который передал благодарность русскому духовенству и верующим за заботу о бронетанковых силах Красной Армии, после чего было дано указание об открытии специального счета в Государственном банке СССР. Свыше 8 млн. рублей, большое количество золотых и серебряных предметов было собрано на строительство 40 танков.
7 марта 1944 года в 5 километрах северо-западнее Тулы, у деревни Горелки состоялась торжественная передача их армии. На церемонии со словом выступил митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (это была первая в годы войны официальная встреча церковного иерарха с бойцами Красной Армии). Танки с надписью «Дмитрий Донской» по официальным данным уничтожили более 1400 гитлеровцев, 40 орудий, более 100 пулеметов, 38 танков (часть из них захватили целыми), 17 бронетранспортеров и более 100 автомобилей. И в заключении хотелось бы отметить, что вопреки мнениям о возрождении православия фашистами, средства на танковые колонны и авиаэскадрилии на оккупированной территории не собирали.
По материалам газеты "Русь Триединая"
altВ нескольких километрах от Пскова лежит старинное село Бродовичи-Заполье. Село как село: огороды, дощатые крыши изб да церковь.
Гитлеровцы, как только заняли область, прислали в Заполье старосту и наклеили по столбам приказы об ответственности за несоблюдение нового порядка. Двух человек из сельского Совета для острастки повесили на площади перед церковью. Народ затаился.
Между тем, в соседний партизанский отряд дошел слух, будто местный священник отец Федор клянет с амвона оккупантов и настраивает прихожан на помощь партизанам. Такую новость определенно следовало проверить. В землянку командира разведки вызвали четырех бойцов. «Товарищи, - сказал командир, - есть среди вас верующие?». Прочитав замешательство на лицах лихих ребят, добавил строго: "Еще раз спрашиваю: кто знаком с церковной службой? Вас вызвали не шутки шутить, а для получения боевого задания. Нужно наладить связь со священником в Заполье, отцом Федором... Строго приказываю: священника беречь, никаких подозрений в его адрес не вызывать, действовать предельно осторожно».
В сумерки двое партизан пробрались в село и постучали в дом священника. Дверь открыл сам хозяин. Он был в старенькой рясе, белобородый, крутолобый. Молча взглянул на незнакомцев через круглые очки, обмотанные для крепости ниткой, сделал приглашающий жест: заходите!
В горнице усадил гостей за стол, сам расположился напротив, приготовился слушать. Ребята не ведали, как следует обращать священнослужителя в партизанскую веру, и потому подошли тонко: «Гражданин священник! Нам известно, что вы будто бы заявляете о скором приходе Красной Армии. Это правда?».
«Я жду ее», - ответил отец Федор.
- «А как можете доказать?»
Отец Федор помолчал в задумчивости, снял и протер очки. Сказал затем: «Мой сан запрещает мне проливать людскую кровь и держать в руках оружие. Но если бы сегодня я смог достать винтовку, то я бы, наверное, стрелял».
Пришла очередь помолчать партизанам. Наконец один из них заметил: «Кому стрелять - и без вас найдется. А вот если вы действительно хотите нам помочь, подыщем дело поважнее. По деревням остался под немцем кое-какой народ. Живут в страхе, никакой правды о положении на фронтах не знают. Мы для вас наладим поставку новостей, а уж дальше вы сами... Согласны?».
Поздней осенью в деревне грязно - ни пройти, ни проехать. Холодный дождь стучит по крыше, из избы не выйдешь. А в Заполье, что ни день, люди тянутся в церковь. Даже детей с собой несут, прикрыв платками. В теплом храме при мерцании свечей отец Федор говорит им слова утешения и надежды, возглашает молитвы. А потом тем же звучным голосом, слегка нараспев, читает сводки Совинформбюро о положении на фронтах. Откуда он их берет - неизвестно. То ли у него приемник припрятан в церкви, то ли он ходит по ночам к партизанам. Люди первое время даже пугались такой смелости старенького настоятеля. Но скоро чтение листовок в храме превратилось для них в насущную необходимость. Они слушали затаив дыхание, просили повторить...
Староста догадывался, откуда дует ветер. Для него было ясно, что в церкви время от времени появляются партизаны. Но как их опознать чужому, пришлому человеку? Стал приглядываться. Прихожане молились истово, под благословение подходили без каких-либо перемигиваний или тайных движений. Сам отец Федор служил чинно, не выделял никого особым вниманием. Но, как подходило время, доставал новую листовку и в голос читал ее. И это в тылу германской армии! Кого же позвать на помощь, если в Заполье никакого немецкого гарнизона нет, даже хозяйственного взвода? Подумав изрядно, староста отправился в город к немецкому коменданту.
Так прошло еще около месяца. Староста обратно не появлялся, да и немцы молчали. Ударили заморозки. По первому снегу в село ворвалась зондеркоманда СС. Солдаты бросились по домам, вытаскивали людей на улицу. Требовали отца Федора, но его нигде не было. Обыскав пустую церковь, немцы подожгли ее. А заодно спалили и все село. Недалеко ушла та зондеркоманда: по дороге ее перехватили и уничтожили в коротком бою партизаны. Теперь уже они искали священника - но тоже безрезультатно.
Кто-то вроде видел, как во время пожара какие-то люди уводили его задами к дальнему хутору. Кто-то утверждал, что отец Федор еще накануне сам ушел в лес. Только к партизанам ближнего отряда он не прибыл. Прошло много дней, и все решили, что старик погиб. Помянули его добрым словом, бабы попричитали, и постепенно история эта стала забываться.
Но однажды в штаб другого партизанского отряда, расположенного километрах в ста от Заполья, часовой привел седобородого человека, который требовал встречи с комиссаром.
Изумленный комиссар тут же признал в задержанном отца Федора с его неизменными очками, перемотанными для крепости ниткой. Священник поклонился комиссару и, сняв с плеч котомку, высыпал на стол ее содержимое пачки денег, золотые монеты, серебро, оплавленные куски золотых окладов с икон... «Это вам, дети мои. Здесь около пятисот тысяч, если считать на рубли. Деньги я собрал среди добрых людей по селам, а золото - из нашей церкви, что ныне сожжена. Богатство это - народа, им собрано. Передаю его вам, как власти законной, и прошу, если возможно, построить на людские сборы танковую колонну имени российского воина Дмитрия Донского». В штабе все так и обмерли. Вот это поп!
Отца Федора вызвал к себе митрополит Ленинградский Алексий (впоследствии Патриарх Московский и всея Руси). «Народ признал вас своим пастырем, - сказал митрополит. - Это великая честь». Он обнял старца, поздравил его и вручил крест с украшениями. «Благодарствую, владыка, - заявил в ответ отец Федор, - но в сомнении пребываю. Власти мирские сочли уместным наградить меня гражданским отличием. Сколь уместно мне, духовному лицу, совмещать ношение святого креста с военной медалью?». Митрополит улыбнулся: «Признание заслуг ваших не только церковью, но и миром - высшее благо и счастье для священнослужителя, отдающего людям и помыслы свои, и жизнь. Благословляю».
Отец Федор вернулся к себе в приход. С той поры на груди его рядом с крестом всегда можно было видеть боевую медаль «Партизану Отечественной войны». Умер он лет тридцать назад в Ленинграде, похоронен возле собора. Проститься с ним приезжали его старые друзья-партизаны, они помянули священника ружейным салютом.
Борис Козлов
30 декабря 1942 года глава Русской Православной Церкви Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий обратился к архипастырям, пастырям и приходским общинам с призывом о сборе средств на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского. Этот призыв был принят всей Церковью. 5 января 1943 года состоялся обмен телеграммами между митрополитом Сергием и И.Сталиным, который передал благодарность русскому духовенству и верующим за заботу о бронетанковых силах Красной Армии, после чего было дано указание об открытии специального счета в Государственном банке СССР. Свыше 8 млн. рублей, большое количество золотых и серебряных предметов было собрано на строительство 40 танков.
7 марта 1944 года в 5 километрах северо-западнее Тулы, у деревни Горелки состоялась торжественная передача их армии. На церемонии со словом выступил митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (это была первая в годы войны официальная встреча церковного иерарха с бойцами Красной Армии). Танки с надписью «Дмитрий Донской» по официальным данным уничтожили более 1400 гитлеровцев, 40 орудий, более 100 пулеметов, 38 танков (часть из них захватили целыми), 17 бронетранспортеров и более 100 автомобилей. И в заключении хотелось бы отметить, что вопреки мнениям о возрождении православия фашистами, средства на танковые колонны и авиаэскадрилии на оккупированной территории не собирали.
По материалам газеты "Русь Триединая"