Четырежды пионер Советского Союза
Октябренок, пионер, комсомолец. В партию вот только не приняли. Зато в пионеры приняли аж четыре раза. Ну, понятное дело - в школе. Тогда всех принимали. Двоечников и хулиганов попугали немного, что принимать не будут, но так как они не испугались, то все равно приняли.
А потом был институт и как было принято в те годы, каждый комсомолец должен был "нести нагрузку". Куда нести не говорили, но - надо, значит понесем. В тех группах, где учились иностранцы была комсомольская "должность" - "интерсектор" или что-то с таким названием. Должны были проводить интернациональную работу среди иностранных студентов. Черт его знает, как и куда ее проводить, но я начал упорно тащить на себе груз этих обязанностей. Обязанности были тяжелыми, надо было ходить на вечера, которые устраивали землячества по поводу своих больших праздников. В основном праздновали дни национального освобождения и годовщины великих революций.
Все и всегда было традиционно. Председатель землячества читал коротенький, минут на 40 доклад. Потом выступал кто-то от советского официоза. И обязательный концерт. От каждой страны у нас в институте училось несколько студентов, иногда страна победившей демократии посылала учиться только одного. И вот землячества Латинской Америки (Венесуэла, Куба, Коста-Рика, Никарагуа, Перу) все вместе готовили концерт художественной самодеятельности, посвященный Великому Дню Венесуэлы, Кубы, Коста-Рики, Никарагуа, Перу - далее везде. Получались эдакие клоны одного и того же концерта, менялись только гимны, исполняемые в самом начале и обязательно со вставанием всех сидящих в зале. Такая получалась сплошная "Гватила -Гвантанамейра" и "Венсеремос".
Но в одно чудесное лето подфартило по-крупному. Институт (или обком партии?) решил, что иностранцев надо не только учить, но и отдыхать. Поэтому в санаторий на Цимле послали "лечиться" человек 300-500 наших иностранцев. А может быть и не только наших, а со всего Ростова. И комитет комсомола решил, что десятка "интербригадовцев" от СССР должна не бросать на это время интернациональную работу, а всячески ее развивать. А время, проведенное в этом санатории зачесть, как работу в колхозе по сбору овощей-фруктов. Я решил, что гораздо забавнее "работать" на интернациональной работе, чем бегать по полю за поидорами, подсуетился и поехал в санаторий.
Солнце, бескрайнее Цимлянское море, пятиразовое здоровое питание, "Советское шампанское" и "Цимлянское" ежевечерне - с их помощью я и друг мой Витька очень сильно укрепляли интернациональную работу. А вечером танцы, ритм на которых задавал наш институтский оркестр. Санаторий - он санаторий и есть. Измученный сессией организм ликовал.
А когда руководитель этого безобразия объявил, что группа иностранных студентов приглашена в какой-то там пионерский лагерь и кто-то из советских "интербригадовцев" должен поехать с ними - мы с Витькой охотно согласились - пить уже устали, да требовалось како-то разнообразие в монотонной жизни с пятиразовым питанием.
Проходила обычная байда с выступлениями от каждой из сторон, с заверениями о дружбе, поддержке чаяний народа Венесуэлы, Кубы, Коста-Рика, Никарагуа, Перу (нужное подчеркнуть). С требованием выпустить из тюрьмы Луиса Корвалана и обещаниями отомстить за Сальвадора нашего Альенде. И кульминацией действа был прием иностранных друзей в Почетные Пионеры Советского Союза.
Диспозиция была проста - группа иностранцев человек 50-60, мы с Виктором стоим рядом, но сбоку в стороне. А напротив нас пионЭрия. И чтобы принять иностранных друзей в пионЭры, толпа пионэров Советского СОюза человек в 200 выбегает с пионерскими галстуками наперевес.
Правильно, на всех иностранцев не хватило. Подбегает ко мне пацаненок с галстуком, молча отдает пионрский салют и повязывает мне галстук на шею (пришлось нагнуться). Ну принял и принял, я в суматохе развязываю галстук и стою себе спокойно, переговариваясь с другом. Но броуновское движение пионэров не прекратилось еще - все они мечутся в поисках жертвы - кого бы еще принять? Ну не вязать же на каждую шею по два галстука? Увидев меня-безгалстучного, еще один пацаненок подбежал и деловито спросив, буду ли я готов к борьбе, повязал мне пионерский галстук. Виктор начал заходиться в смехе, а я неосторожно снял галстук еще раз. А вот третий пионЭр не только спросил меня: "Можно я вас в пионеры приму?" , - он со мной беседу дружескую затеял. Откуда я приехал, да кто мои папа и мама, нравится ли мне жизнь в СССР и как лично я боролся на родине с империалистами?
Виктор отполз в кусты, потому что его ржач очень нарушал торжество вечера и мешал интернациональной работе. А я врал пионэру напропалую...про маму - профсоюзного лидера и папу-коммуниста в застенках, про листовки, которые я клеил ночами на стены домов...Ну не мог я сказать этому десятилетке с горящими глазами, что я из той же страны, что и он сам. Он же ИНОСТРАНЦА ПРИНЯЛ В ПИОНЕРЫ!
А потом был институт и как было принято в те годы, каждый комсомолец должен был "нести нагрузку". Куда нести не говорили, но - надо, значит понесем. В тех группах, где учились иностранцы была комсомольская "должность" - "интерсектор" или что-то с таким названием. Должны были проводить интернациональную работу среди иностранных студентов. Черт его знает, как и куда ее проводить, но я начал упорно тащить на себе груз этих обязанностей. Обязанности были тяжелыми, надо было ходить на вечера, которые устраивали землячества по поводу своих больших праздников. В основном праздновали дни национального освобождения и годовщины великих революций.
Все и всегда было традиционно. Председатель землячества читал коротенький, минут на 40 доклад. Потом выступал кто-то от советского официоза. И обязательный концерт. От каждой страны у нас в институте училось несколько студентов, иногда страна победившей демократии посылала учиться только одного. И вот землячества Латинской Америки (Венесуэла, Куба, Коста-Рика, Никарагуа, Перу) все вместе готовили концерт художественной самодеятельности, посвященный Великому Дню Венесуэлы, Кубы, Коста-Рики, Никарагуа, Перу - далее везде. Получались эдакие клоны одного и того же концерта, менялись только гимны, исполняемые в самом начале и обязательно со вставанием всех сидящих в зале. Такая получалась сплошная "Гватила -Гвантанамейра" и "Венсеремос".
Но в одно чудесное лето подфартило по-крупному. Институт (или обком партии?) решил, что иностранцев надо не только учить, но и отдыхать. Поэтому в санаторий на Цимле послали "лечиться" человек 300-500 наших иностранцев. А может быть и не только наших, а со всего Ростова. И комитет комсомола решил, что десятка "интербригадовцев" от СССР должна не бросать на это время интернациональную работу, а всячески ее развивать. А время, проведенное в этом санатории зачесть, как работу в колхозе по сбору овощей-фруктов. Я решил, что гораздо забавнее "работать" на интернациональной работе, чем бегать по полю за поидорами, подсуетился и поехал в санаторий.
Солнце, бескрайнее Цимлянское море, пятиразовое здоровое питание, "Советское шампанское" и "Цимлянское" ежевечерне - с их помощью я и друг мой Витька очень сильно укрепляли интернациональную работу. А вечером танцы, ритм на которых задавал наш институтский оркестр. Санаторий - он санаторий и есть. Измученный сессией организм ликовал.
А когда руководитель этого безобразия объявил, что группа иностранных студентов приглашена в какой-то там пионерский лагерь и кто-то из советских "интербригадовцев" должен поехать с ними - мы с Витькой охотно согласились - пить уже устали, да требовалось како-то разнообразие в монотонной жизни с пятиразовым питанием.
Проходила обычная байда с выступлениями от каждой из сторон, с заверениями о дружбе, поддержке чаяний народа Венесуэлы, Кубы, Коста-Рика, Никарагуа, Перу (нужное подчеркнуть). С требованием выпустить из тюрьмы Луиса Корвалана и обещаниями отомстить за Сальвадора нашего Альенде. И кульминацией действа был прием иностранных друзей в Почетные Пионеры Советского Союза.
Диспозиция была проста - группа иностранцев человек 50-60, мы с Виктором стоим рядом, но сбоку в стороне. А напротив нас пионЭрия. И чтобы принять иностранных друзей в пионЭры, толпа пионэров Советского СОюза человек в 200 выбегает с пионерскими галстуками наперевес.
Правильно, на всех иностранцев не хватило. Подбегает ко мне пацаненок с галстуком, молча отдает пионрский салют и повязывает мне галстук на шею (пришлось нагнуться). Ну принял и принял, я в суматохе развязываю галстук и стою себе спокойно, переговариваясь с другом. Но броуновское движение пионэров не прекратилось еще - все они мечутся в поисках жертвы - кого бы еще принять? Ну не вязать же на каждую шею по два галстука? Увидев меня-безгалстучного, еще один пацаненок подбежал и деловито спросив, буду ли я готов к борьбе, повязал мне пионерский галстук. Виктор начал заходиться в смехе, а я неосторожно снял галстук еще раз. А вот третий пионЭр не только спросил меня: "Можно я вас в пионеры приму?" , - он со мной беседу дружескую затеял. Откуда я приехал, да кто мои папа и мама, нравится ли мне жизнь в СССР и как лично я боролся на родине с империалистами?
Виктор отполз в кусты, потому что его ржач очень нарушал торжество вечера и мешал интернациональной работе. А я врал пионэру напропалую...про маму - профсоюзного лидера и папу-коммуниста в застенках, про листовки, которые я клеил ночами на стены домов...Ну не мог я сказать этому десятилетке с горящими глазами, что я из той же страны, что и он сам. Он же ИНОСТРАНЦА ПРИНЯЛ В ПИОНЕРЫ!