Мудрецы из Хелма
Что день у него выдался непростой, хелмский раввин понял, когда сразу после завтрака к нему заглянули женщины. И кто бы вы думали пришел в маленький домик раввина? Это были Лея-Двося, Рахиль, Малка и Циля - жены хелмских академиков Арье-Лебы, Шлёмо, реб Дворкина и жена Додика Вольфсона. Жена раввина выглянула из кухни, кивнула гостьям, почему-то фыркнула и закрыла за собой дверь на кухню. Можно подумать, что она принялась раскатывать тесто для штруделя, так вы напрасно так подумали.Рабанит не стала заводить даже тесто для пресных лепешек, не поставила воду для приготовить чай, она решила приготовить впрок лапшу, ведь раввин так любил ее куглы и молочные супы с лапшой!
- Послушайте, рабби, вы только послушайте, - первой начала, как женщины договорились заранее, Малка Дворкина, - это уже невозможно терпеть! Почему в старые времена, при патриархах и при праматери нашей Сарре мужчины могли иметь несколько жен и наложниц? И почему сейчас еврейская жена обязана жить всего лишь с одним мужем? Почему такая несправедливость?! Мы требуем...
- ...мы требуем и очень просим, - перебила Малку Лея-Двося, чтобы вы разрешили нам взять по второму мужу!
Сказать, что раввин был удивлен - ничего не сказать, только он соблюдал видимое спокойствие:
- Вы хотите сказать, дамы, что просите развод и хотите выйти замуж за других мужчин?
- Никакой развод нам не нужен, - решительно рубанула рукой Цецилия Вольфсон, - ишь чего задумали, сильно хорошо им будет после развода! Завели манеру - месяцами не подходить к жене, не трогать ее - а ему все удовольствия и развод! Нет уж, никакого развода!
- Что-то я не очень пойму вас, уважаемая Циля! - продолжал удивляться раввин. -Вы ведь сказали, что хотите каждая себе второго мужа? Лея-Двося, а у вас это будет уже третий, если я не ошибаюсь? Арье взял вас в жены, когда вы были вдовой?
- Ну да, вдовой! Этот Беньямин умудрился умереть через две недели после нашей свадьбы, доктор Шапиро сказал - от какого-то истощения. Нет, рабби, вы не крутите! Мы не собираемся разводиться с нашими шлимазлами. Дети, родственники, то-сё, коровы, хозяйство... Но пусть у нас будет по второму мужу! А если мишугасам хочется до самой ночи и даже по ночам махать руками в споре, писать свои дурацкие письма по всему еврейскому свету - так на здоровье! Я даже позабочусь, чтобы у него была чистая рубашка и порция горячего супа в обед.
- Ой-ой-ой! У твоего Арье не было по-настоящему чистой рубашки ни одного дня после вашей свадьбы! А уж какой суп ему приходится хлебать в обед, я бы помолчала!
- Рахиль, ты что ли стираешь ему, гладишь лапсердак и чистишь башмаки?! Как ты можешь так говорить! Ведь твой Шлёмо ходит в чистом только когда возвращается из поездок, надо бы еще проверить куда, к кому и по каким делам он ездит! Реб Суббота говорил мне на днях: что-то, говорит он, Шлёмчик давно не приносил в клювике созревшую парочку, чтобы ее оженить и получить свои комиссионные!
- Ша, женщины, ша! Если вы решили сделать здесь гевалт, то я решительно против - идите себе на рынок и там кричите! - раввин был настроен самым решительным образом. - Мадам Дворкина, попробуйте парой слов и негромко объяснить, что вам от меня надо, потому что понять, чего вы хотите не может сам Г-дь, барух а шем!
- Послушайте, рабби. Наши мужья перестали обращать на нас внимание. Мы сначала терпели-терпели, но нашему ангельскому терпению тоже приходит край. Сначала мы терпели каждая по себе. Потом мы терпели вместе с нашими мамами, и это было намного хуже, чем терпеть в одиночестве. Потом мы вместе мылись в бане, все четверо - была пятница и когда Циля Вольфсон неожиданно расплакалась, мы тоже стали плакать и постепенно разговорились и оказалось, что не только мой Дворкин, реб Вольфсон, реб Арье-Лейб и Шлёмчик тоже - никто из них не трогает нас уже много недель. Так добро бы они, как Арье-Лейб приходили к другим женщинам, как Арье ходит к Рахили, когда Шлёмо в отъезде...
Рахиль тут же вскинулась:
- Неправда, наглая ложь! Арье-Лейб всегда приходил к нам в дом только повидать Шлёмо! И то он не ходит к нам уже не меньше месяца...
- И вот мы решили, что если в старые времена отцы наши патриархи могли иметь несколько жен и даже наложниц, почему нам нельзя сделать то же самое?!
И вот тут-то хелмскому раввину пришлось крепко, очень крепко задуматься...
(продолжение будет)
- Послушайте, рабби, вы только послушайте, - первой начала, как женщины договорились заранее, Малка Дворкина, - это уже невозможно терпеть! Почему в старые времена, при патриархах и при праматери нашей Сарре мужчины могли иметь несколько жен и наложниц? И почему сейчас еврейская жена обязана жить всего лишь с одним мужем? Почему такая несправедливость?! Мы требуем...
- ...мы требуем и очень просим, - перебила Малку Лея-Двося, чтобы вы разрешили нам взять по второму мужу!
Сказать, что раввин был удивлен - ничего не сказать, только он соблюдал видимое спокойствие:
- Вы хотите сказать, дамы, что просите развод и хотите выйти замуж за других мужчин?
- Никакой развод нам не нужен, - решительно рубанула рукой Цецилия Вольфсон, - ишь чего задумали, сильно хорошо им будет после развода! Завели манеру - месяцами не подходить к жене, не трогать ее - а ему все удовольствия и развод! Нет уж, никакого развода!
- Что-то я не очень пойму вас, уважаемая Циля! - продолжал удивляться раввин. -Вы ведь сказали, что хотите каждая себе второго мужа? Лея-Двося, а у вас это будет уже третий, если я не ошибаюсь? Арье взял вас в жены, когда вы были вдовой?
- Ну да, вдовой! Этот Беньямин умудрился умереть через две недели после нашей свадьбы, доктор Шапиро сказал - от какого-то истощения. Нет, рабби, вы не крутите! Мы не собираемся разводиться с нашими шлимазлами. Дети, родственники, то-сё, коровы, хозяйство... Но пусть у нас будет по второму мужу! А если мишугасам хочется до самой ночи и даже по ночам махать руками в споре, писать свои дурацкие письма по всему еврейскому свету - так на здоровье! Я даже позабочусь, чтобы у него была чистая рубашка и порция горячего супа в обед.
- Ой-ой-ой! У твоего Арье не было по-настоящему чистой рубашки ни одного дня после вашей свадьбы! А уж какой суп ему приходится хлебать в обед, я бы помолчала!
- Рахиль, ты что ли стираешь ему, гладишь лапсердак и чистишь башмаки?! Как ты можешь так говорить! Ведь твой Шлёмо ходит в чистом только когда возвращается из поездок, надо бы еще проверить куда, к кому и по каким делам он ездит! Реб Суббота говорил мне на днях: что-то, говорит он, Шлёмчик давно не приносил в клювике созревшую парочку, чтобы ее оженить и получить свои комиссионные!
- Ша, женщины, ша! Если вы решили сделать здесь гевалт, то я решительно против - идите себе на рынок и там кричите! - раввин был настроен самым решительным образом. - Мадам Дворкина, попробуйте парой слов и негромко объяснить, что вам от меня надо, потому что понять, чего вы хотите не может сам Г-дь, барух а шем!
- Послушайте, рабби. Наши мужья перестали обращать на нас внимание. Мы сначала терпели-терпели, но нашему ангельскому терпению тоже приходит край. Сначала мы терпели каждая по себе. Потом мы терпели вместе с нашими мамами, и это было намного хуже, чем терпеть в одиночестве. Потом мы вместе мылись в бане, все четверо - была пятница и когда Циля Вольфсон неожиданно расплакалась, мы тоже стали плакать и постепенно разговорились и оказалось, что не только мой Дворкин, реб Вольфсон, реб Арье-Лейб и Шлёмчик тоже - никто из них не трогает нас уже много недель. Так добро бы они, как Арье-Лейб приходили к другим женщинам, как Арье ходит к Рахили, когда Шлёмо в отъезде...
Рахиль тут же вскинулась:
- Неправда, наглая ложь! Арье-Лейб всегда приходил к нам в дом только повидать Шлёмо! И то он не ходит к нам уже не меньше месяца...
- И вот мы решили, что если в старые времена отцы наши патриархи могли иметь несколько жен и даже наложниц, почему нам нельзя сделать то же самое?!
И вот тут-то хелмскому раввину пришлось крепко, очень крепко задуматься...
(продолжение будет)