Гречка
Я ходила в детский сад, месяца два или три, не больше. Хорошо помню, что находился он на улице Фрунзе и назывался "Ласточка". Помню маленький бассейн, лягушатник. С облупившейся голубой краской. Как мы раздевались до одних трусиков и немного плескались в нём. Вода, всегда была холодной, но в четыре года на такие мелочи внимания не обращаешь.
Садик был окружен высокой, прочной стеной, с нашей стороны раскрашен какими то картинками. ещё со времён пионеров. Вход, через проходную, кажется там где-то рядом, сидел сторож, но его я помню очень плохо. Рядом с проходной, (так и говорили, "проходная", как на заводе), медпункт, где каждое утро давали желтые горошины витаминов. Я находилась в младшей группе, и очень завидовала ребятам из дошкольной. Они казались такими взрослыми, надменными.
Больше всего, любила тихий час, кровати были двухуровневые, металлические. Наша маленькая компания, свормировавшаяся из близлежащих детей, никога не спала. Спать днём- показатель младенчества. В общем, стыдно, и мы не спали. Мы разговаривали, тихо, так что бы не услышала воспитательница, если она вдруг что-то слышала- делала замечания и на пять минут мы притворялись спящими. Очень смелым поступком считалось спустить с кровати и к кому-то подойти. Например к подружке, которая лежала в стороне и уснула, и разбудить её. Мама забирала меня всегда рано, порой до тихого часа, и оттого мне многие завидовали. Я никогда не оставалась последней, хотя вру, один раз такое произошло, но это другая история.
Я ненавидела обед, от завтрака, с моей мамой я была избавлена. Маман не могла заставить себя так рано встать, дабы отвести ребёнка к восьми утра в детский сад. Возможно, потому, что находился он довольно далеко. Но, от обеда, отвертеться не получалось. Я была серьёзным и спокойным ребёнком, воспитательницы меня любили. Особенно, я гордилась, если меня, оставляли за "старшую". Хотя в группе я была младшей. Знали бы они, какая из меня вырастет раздолбайка!
Помню, все едва ли не дрались за "горбушки". Я их наоборот не любила, но воспитательницы, не зная этого, упорно предлагали их мне, я вежливо благодарила, и когда они отворачивлись отдавала их своей подружке. Не знаю до сих пор, что в них все находили. Есть нас никто не заставлял и я честно оставляла нетронутые тарелки. Потом, пришла воспитательница, вернувшаяся из отпуска. И наступили тяжкие дни. Она требовала. что бы мы, несчастные съедали всё! Помню, как на обед оказала гречка. Я, по привычке оставила её и отправилась на тихий час. Воспитательница, групногабаритная тётка с бешенной причёской, вернула меня, усадила за стол. села напротив и сказала, что пока я всё не съем, на тихий час не пойду. Так мы с нею и сидели, два часа, друг на против друга и тарелка гречневой каши между нами. Есть я не стала из вредности, а что хотела доказать мне она, я не знаю. Теперь, уже никогда и не узнаю. Кашу эту, не ем до сих пор, такое у меня к ней возникло отвращение.
С того момента, воспитательница эта. меня невзлюбила. Постоянно придиралась и порой высмеевала. На тот момент. она была моим злейшим врагом и я лично её никогда не слушалась. Теперь, я думаю, что она была малость не в себе, как можно третировать четырёхлетнего ребёнка?
Садик был окружен высокой, прочной стеной, с нашей стороны раскрашен какими то картинками. ещё со времён пионеров. Вход, через проходную, кажется там где-то рядом, сидел сторож, но его я помню очень плохо. Рядом с проходной, (так и говорили, "проходная", как на заводе), медпункт, где каждое утро давали желтые горошины витаминов. Я находилась в младшей группе, и очень завидовала ребятам из дошкольной. Они казались такими взрослыми, надменными.
Больше всего, любила тихий час, кровати были двухуровневые, металлические. Наша маленькая компания, свормировавшаяся из близлежащих детей, никога не спала. Спать днём- показатель младенчества. В общем, стыдно, и мы не спали. Мы разговаривали, тихо, так что бы не услышала воспитательница, если она вдруг что-то слышала- делала замечания и на пять минут мы притворялись спящими. Очень смелым поступком считалось спустить с кровати и к кому-то подойти. Например к подружке, которая лежала в стороне и уснула, и разбудить её. Мама забирала меня всегда рано, порой до тихого часа, и оттого мне многие завидовали. Я никогда не оставалась последней, хотя вру, один раз такое произошло, но это другая история.
Я ненавидела обед, от завтрака, с моей мамой я была избавлена. Маман не могла заставить себя так рано встать, дабы отвести ребёнка к восьми утра в детский сад. Возможно, потому, что находился он довольно далеко. Но, от обеда, отвертеться не получалось. Я была серьёзным и спокойным ребёнком, воспитательницы меня любили. Особенно, я гордилась, если меня, оставляли за "старшую". Хотя в группе я была младшей. Знали бы они, какая из меня вырастет раздолбайка!
Помню, все едва ли не дрались за "горбушки". Я их наоборот не любила, но воспитательницы, не зная этого, упорно предлагали их мне, я вежливо благодарила, и когда они отворачивлись отдавала их своей подружке. Не знаю до сих пор, что в них все находили. Есть нас никто не заставлял и я честно оставляла нетронутые тарелки. Потом, пришла воспитательница, вернувшаяся из отпуска. И наступили тяжкие дни. Она требовала. что бы мы, несчастные съедали всё! Помню, как на обед оказала гречка. Я, по привычке оставила её и отправилась на тихий час. Воспитательница, групногабаритная тётка с бешенной причёской, вернула меня, усадила за стол. села напротив и сказала, что пока я всё не съем, на тихий час не пойду. Так мы с нею и сидели, два часа, друг на против друга и тарелка гречневой каши между нами. Есть я не стала из вредности, а что хотела доказать мне она, я не знаю. Теперь, уже никогда и не узнаю. Кашу эту, не ем до сих пор, такое у меня к ней возникло отвращение.
С того момента, воспитательница эта. меня невзлюбила. Постоянно придиралась и порой высмеевала. На тот момент. она была моим злейшим врагом и я лично её никогда не слушалась. Теперь, я думаю, что она была малость не в себе, как можно третировать четырёхлетнего ребёнка?