(no subject)
Мы очень легко составляем мнение о нации по нескольким представителям.
Вчера в метро, уже поздно вечером, зашел мучина очень пьяный, одет вроде неплохо, но грязно. Все начали от него шарахаться. Он достал телефон и начал, еле ворочая языком, говорить. Народ снова начал морщиться. Мы почему - то всегда морщимся, когда чего - то не понимаем, когда слышим неродную речь, а тем более из уст пьяного. Типо, "ууу, пьянь, чурка, фуууу, все они такие".
А я вот поняла, что он говорил. Он говорил очень нежные, очень красивые слова:
"милая моя", "сердечко мое", "любимая", "тоскую".
Я читала эти слова в стихах и прозе башкирских и татарских писателей, я слышала их в песнях. И от их звучания, порой, мурашки бежали.
И вдруг я подумала, что может где - нибудь в токийском метро, такой же пьяный, русский звонит в Россию своей семье. А весь вагон фыркает и думает: "фу, эти грязные русские, и они все такие".
Может не надо судить. И не надо делать резюме о нации по одному человеку.
...хотя, может, он просто алкоголик...
Вчера в метро, уже поздно вечером, зашел мучина очень пьяный, одет вроде неплохо, но грязно. Все начали от него шарахаться. Он достал телефон и начал, еле ворочая языком, говорить. Народ снова начал морщиться. Мы почему - то всегда морщимся, когда чего - то не понимаем, когда слышим неродную речь, а тем более из уст пьяного. Типо, "ууу, пьянь, чурка, фуууу, все они такие".
А я вот поняла, что он говорил. Он говорил очень нежные, очень красивые слова:
"милая моя", "сердечко мое", "любимая", "тоскую".
Я читала эти слова в стихах и прозе башкирских и татарских писателей, я слышала их в песнях. И от их звучания, порой, мурашки бежали.
И вдруг я подумала, что может где - нибудь в токийском метро, такой же пьяный, русский звонит в Россию своей семье. А весь вагон фыркает и думает: "фу, эти грязные русские, и они все такие".
Может не надо судить. И не надо делать резюме о нации по одному человеку.
...хотя, может, он просто алкоголик...