СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ (из цикла "Барские забавы"
Любимая сука барина Альма ощенилась и издохла.
Горю барина не было предела. Он пил горькую с неделю и бил смертным боем любого, кто подворачивался под руку. Так продолжалось до тех пор, пока он не узнал, что один из щенков с Альминого помёта сдох.
Постояв напоследок ещё раз у могилки любимой собаки, зарытой в самом красивом месте барского сада, он отправился на псарню.
Сидя над большой корзиной, в которой еле шевелились слепые Альмины щенки, барин о чём-то напряжённо размышлял. Обмакнув тряпицу в стоящую рядом плошку с коровьим молоком, он попытался накормить хотя бы одного, но щенок не понимал, что нужно сосать тряпицу, и только беспомощно попискивал.
Бросив это бесполезное занятие, барин велел перенести корзину со щенками к себе в спальню и вызвал туда Фому.
Они о чём-то посовещались, затем Фома куда-то ненадолго исчез и вскоре появился в дверях барской спальни, толкая перед собой Нюрку, молодую крепкую бабу лет двадцати, с большими, набухшими от молока сиськами. Нюрка только что родила и кормила дитя грудью. Поставив Нюрку на колени перед барином, Фома по-хозяйски распахнул Нюркину рубаху и выпростал наружу её налитые дойки с крупными коричневыми сосцами. Подбрасывая их на ладонях, как мячики, Фома демонстрировал барину упругость и наполненность Нюркиных грудей.
Барин стал пальцами перебирать, мять и потягивать Нюркины соски, но молоко не текло из её груди. Тогда Фома с силой, как бы сдаивая, надавил на грудь - и тонкие струйки молока брызнули барину на руки.
Обрадованный барин схватил первого щенка и стал тыкать его мордочкой в сосок Нюрки. Щенок, полизав молоко, вдруг присосался и начал судорожно, захлёбываясь, насыщаться из Нюркиной груди. Со вторым щенком тоже пришлось повозиться. Наконец и он сообразил, как пить человеческое молоко. Оставались ещё два. Барин не хотел ждать, когда напьются и отвалятся первые два, чтобы приладить к Нюркиной груди вторую пару. Верный Фома снова отправился на поиски. Вскоре он втолкнул в барскую спальню и поставил на колени рядом с Нюркой вторую бабу, Шурку - тоже кормящую, тоже сисястую. Только соски у неё были розовые, маленькие, как горошины, но молоко текло исправно. Довольный барин прилёг на кровать, которую он почему-то называл «ложе», и, подперев рукой щёку, с умилением наблюдал, как щенки высасывают молоко. Успокоившись, барин отпустил Фому. Все перипетии последних дней как-то разом отодвинулись от него, и он задремал…
Бабы переглянулись.
- Наши-то, дома, некормленые, Шур!.. - тихо прошептала Нюрка.
- Ага!.. А поди, попробуй, убеги отсюда!.. - так же, шёпотом ответствовала Шурка.
Некоторое время они молча кормили…
Сложив наконец-то насытившихся щенков обратно в корзину, бабы стали тихонечко перешёптываться, боясь разбудить хозяина.
- Да уж… Убечь - и думать не моги!.. Фома изловит - мало не покажется…
- Ох!.. Фома этот!.. - Шурка неотрывно смотрела на корзину со щенками. - Ещё на псарню может отвести… Ты хоть раз в «станке» стояла?
- Не, Бог миловал!.. - Нюрка перекрестилась. - А ты?..
- Было, Нюр… - Шурка глубоко вздохнула. - Ох, срамотища!..
Они помолчали. Каждая вспоминала своё. Нюрку и правда ни разу не ставили в «станок» на барской псарне. Зато она была на конюшне… Но рассказывать об этом ей было стыдно.
Она решила расспросить Шурку про случку с Рексом, лучшим кобелём барина, для ублажения которого и было устроено на псарне это самое приспособление, называемое «станком».
- Больно хоть было-то, Шурк? - шёпотом спросила Нюрка.
- Да нет, Нюр, под конец только немного больно стало, когда хер у него в узел раздулся… Веришь, как луковица здоровенная стал!.. А так - ничего…
Глаза у Шурки потеплели. Ясно было, что ей понравилось на псарне.
- С луковицу, говоришь? - Нюрка сжала кулак и стала рассматривать его. - Такой, что ль?
- Да нет, Нюр, поменьше будет. Но всё равно, здоровущий!.. Да ты Фроськину дочку, Алёнку беленькую знаешь? Вот она, говорят, в замок с Рексом этим угодила!.. Дык, говорят, так сцепились, что их еле разняли потом!..
- Ты подумай!.. - Нюрка закачала головой, - Дитё ж ещё совсем!..
- Ага! Дитё дитём, а с псарни за уши не оттащишь!.. Всё, пропала девка!..
Щенки в корзине, тем временем, заворочались, стали попискивать. Бабы быстренько расхватали их и принялись кормить грудью. Так что, когда барин открыл глаза, он снова увидал идиллическую картинку: потомство его любимой Альмы было спасено.
Горю барина не было предела. Он пил горькую с неделю и бил смертным боем любого, кто подворачивался под руку. Так продолжалось до тех пор, пока он не узнал, что один из щенков с Альминого помёта сдох.
Постояв напоследок ещё раз у могилки любимой собаки, зарытой в самом красивом месте барского сада, он отправился на псарню.
Сидя над большой корзиной, в которой еле шевелились слепые Альмины щенки, барин о чём-то напряжённо размышлял. Обмакнув тряпицу в стоящую рядом плошку с коровьим молоком, он попытался накормить хотя бы одного, но щенок не понимал, что нужно сосать тряпицу, и только беспомощно попискивал.
Бросив это бесполезное занятие, барин велел перенести корзину со щенками к себе в спальню и вызвал туда Фому.
Они о чём-то посовещались, затем Фома куда-то ненадолго исчез и вскоре появился в дверях барской спальни, толкая перед собой Нюрку, молодую крепкую бабу лет двадцати, с большими, набухшими от молока сиськами. Нюрка только что родила и кормила дитя грудью. Поставив Нюрку на колени перед барином, Фома по-хозяйски распахнул Нюркину рубаху и выпростал наружу её налитые дойки с крупными коричневыми сосцами. Подбрасывая их на ладонях, как мячики, Фома демонстрировал барину упругость и наполненность Нюркиных грудей.
Барин стал пальцами перебирать, мять и потягивать Нюркины соски, но молоко не текло из её груди. Тогда Фома с силой, как бы сдаивая, надавил на грудь - и тонкие струйки молока брызнули барину на руки.
Обрадованный барин схватил первого щенка и стал тыкать его мордочкой в сосок Нюрки. Щенок, полизав молоко, вдруг присосался и начал судорожно, захлёбываясь, насыщаться из Нюркиной груди. Со вторым щенком тоже пришлось повозиться. Наконец и он сообразил, как пить человеческое молоко. Оставались ещё два. Барин не хотел ждать, когда напьются и отвалятся первые два, чтобы приладить к Нюркиной груди вторую пару. Верный Фома снова отправился на поиски. Вскоре он втолкнул в барскую спальню и поставил на колени рядом с Нюркой вторую бабу, Шурку - тоже кормящую, тоже сисястую. Только соски у неё были розовые, маленькие, как горошины, но молоко текло исправно. Довольный барин прилёг на кровать, которую он почему-то называл «ложе», и, подперев рукой щёку, с умилением наблюдал, как щенки высасывают молоко. Успокоившись, барин отпустил Фому. Все перипетии последних дней как-то разом отодвинулись от него, и он задремал…
Бабы переглянулись.
- Наши-то, дома, некормленые, Шур!.. - тихо прошептала Нюрка.
- Ага!.. А поди, попробуй, убеги отсюда!.. - так же, шёпотом ответствовала Шурка.
Некоторое время они молча кормили…
Сложив наконец-то насытившихся щенков обратно в корзину, бабы стали тихонечко перешёптываться, боясь разбудить хозяина.
- Да уж… Убечь - и думать не моги!.. Фома изловит - мало не покажется…
- Ох!.. Фома этот!.. - Шурка неотрывно смотрела на корзину со щенками. - Ещё на псарню может отвести… Ты хоть раз в «станке» стояла?
- Не, Бог миловал!.. - Нюрка перекрестилась. - А ты?..
- Было, Нюр… - Шурка глубоко вздохнула. - Ох, срамотища!..
Они помолчали. Каждая вспоминала своё. Нюрку и правда ни разу не ставили в «станок» на барской псарне. Зато она была на конюшне… Но рассказывать об этом ей было стыдно.
Она решила расспросить Шурку про случку с Рексом, лучшим кобелём барина, для ублажения которого и было устроено на псарне это самое приспособление, называемое «станком».
- Больно хоть было-то, Шурк? - шёпотом спросила Нюрка.
- Да нет, Нюр, под конец только немного больно стало, когда хер у него в узел раздулся… Веришь, как луковица здоровенная стал!.. А так - ничего…
Глаза у Шурки потеплели. Ясно было, что ей понравилось на псарне.
- С луковицу, говоришь? - Нюрка сжала кулак и стала рассматривать его. - Такой, что ль?
- Да нет, Нюр, поменьше будет. Но всё равно, здоровущий!.. Да ты Фроськину дочку, Алёнку беленькую знаешь? Вот она, говорят, в замок с Рексом этим угодила!.. Дык, говорят, так сцепились, что их еле разняли потом!..
- Ты подумай!.. - Нюрка закачала головой, - Дитё ж ещё совсем!..
- Ага! Дитё дитём, а с псарни за уши не оттащишь!.. Всё, пропала девка!..
Щенки в корзине, тем временем, заворочались, стали попискивать. Бабы быстренько расхватали их и принялись кормить грудью. Так что, когда барин открыл глаза, он снова увидал идиллическую картинку: потомство его любимой Альмы было спасено.