Перед ним как живой этот критик стоял,
Тот который его об одном умолял:
Не пиши!(c)
evro Мальчишку взяли на Стихире,
он оказался не поэт,
он был один в жестоком мире,
ему всего 16 лет.
Вы ерунды не говорите,
он был отчаянный герой,
он был великий юный критик,
он шёл на смерть в последний бой.
его в
Пиитере пытали
подборкой Гумика три дня,
но он упрямо в душном зале
шептал: "стихи ваще хуйня".
его пытали в
Рукомосе,
со смаком и не торопясь.
Но он смеялся на допросе,
легко над рифмами глумясь.
Его месили сапогами,
ему давали анаши,
но он разбитыми губами
шептал упрямо: "Не пеши!"
И отметелив хорошенько,
истратив два вагона розг,
девятым томом евтушенко
ему расплющили весь моск.
Шёл дождь на комаровской даче,
скрипел задумчиво глаголь,
Не хнычет критик и не плачет.
Он знает, что такое боль.
И перед смертью неизбежной,
прочистив ухо-горло-нос,
откинул локон он небрежно
и спич конкретный произнёс:
"Мне счастья большнего не надо,
умру за правду, ну и пусть!
Когда ты, аффтар, выпьешь йаду,
То я в могиле повернусь.
Пока же ты снимаешь пенки,
красиво выступаешь, гад!
Но скоро всех поэтов к стенке
поставит критиков отряд"
Мальчишка был отменный критик,
ему 16 лет всего.
Копаясь в стихотворном шите,
мы будем помнить про него.