Курица наносит ответный.
Чикен от Макса - это круто. Но и мы не шиком лыты. Наши курицы тоже кое-что умеют. Попроще, конечно же, но не менее эффективно.
Курицу я люблю. Вот не далее, чем вчера, не устоял. И надо вам сказать, что в Калифорнии у меня с курицей складывались вполне себе нормальные партнёрские отношения. Я там её ел. С большим моим на то удовольствием. Видимо, дело в том, что к моменту моей поездки в Калифорнию, я уже пережил свою куриную историю.
А дело было так. Году в 95-м поехали мы на Скалу на Майские праздники. А в те далёкие уже года наша компания состояла в основном из сотрудников Физико-Технического института им. А.Ф. Иоффе или каких других похожих заведений. Состав компании обуславливал два фактора: во-первых, на Скалу мы все поголовно ездили на электричке. Нет, был тогда уже один бизнесмен, владеющий личной «Таврией», но на общую ситуацию это влияния не оказывало. Вторым фактором было то, что «на майские» в те времена обозначало «с 30 апреля по 11 мая», поскольку на фиг никому мы были не нужны на рабочем месте. В противоречие с этими факторами вступало наше желание кушать вкусно и пить много. Уже тогда мы зажрались настолько, что хотели на Скале пить много портвейну и заедать его не сухарями, а, скажем, салатиком. В результате, на выходе с электрички пакет был примерно как на старте трёхнедельного зимнего автонома.
И вот, где-то на подъезде к Приозерску всучили мне двух куриц. Помните, тех самых цыплят «зарупьсемдесятпять»? Вот это они и были - синеватые такие, с волосатой шеей и томно прикрытыми глазами. Места в рюкзаке было мало, перепаковываться не хотелось, вот и сунул я этих куриц с самого верху. И верёвочкой рюкзак затянул. В конце-концов, 16 камэ не бог весть что. Вот с таким настроем и предвкушением вечернего портвейну и двинулся я по Хошимину.
Погубили меня две вещи: моя лень (это р-р-аз, как говорит известный литературный герой) и общая ошибка в ориентировании (это, соответственно, д-два). Лень проявилась в момент пошива рюкзака, поскольку сделать нормальный клапан я ленился, и оставил это дело на потом. Надо ли говорить, что это «потом» так никогда и не наступило, и на протяжении всей своей нелёгкой жизни рюкзак сверху просто затягивался верёвочкой. И вот, на каком-то ходу, через дырочку меж верёвочкой выглянула курица. Видимо, ей было любопытно, куда её несут, чтобы скушать. Куриное любопытство было велико, и выглядывала она всё дальше и дальше, пока не высунулась всей своей длинной, тощей и волосатой шеей. Как только длина шеи стала достаточно длинна, курица начала активно клеваться. Мне стало некомфортно. При этом, заметим, что наш коллектив перемещался довольно бодро (не один я жаждал вечернего портвейну), и просить об остановке для перепаковки я стеснялся.
Если кто ходил на Скалу, тот знает, что Хошимин приводит к Ястребиному озеру. Он довольно широкий и однозначный, заблудиться там невозможно. Но если ты хочешь попасть на Светлое (где были наши традиционные) стоянки, то нужно-+ либо пройти лишние полтора километра от Ястребиного, либо знать «срезку» - отворот с Хошимина. Мы все, как один, конечно же, эту срезку знали, да мы её, блин, с закрытыми глазами, да когда хочешь, хоть в дождь, хоть в цунами, хоть с бодуна… Ну, вы уже поняли - находить эту срезку у нас получалось один раз из десяти. И в тот раз был не тот случай, когда нам повезло. Поиск срезки обернулся двухчасовым карабканьем по скальному рельефу и купанием в болотистом пампасе. И всё это время курица клевалась. Чем сложнее становился рельеф, тем активней она это делала. Наконец, меня это задолбало, и я, отвязав на ходу каску, надел её на поклёвываемое место. Курица превратилась в дятла, и дальше я шёл под методичное постукивание клюва по твёрдой пластмассе.
Уходя за дровами к вечернему костру, я слышал тихий ласковый женский голос: «сейчас мы тебя в кастрюльку, и будешь хорошо себя вести, не будешь ты больше нашего Севу клевать, …»
Курицу я люблю. Вот не далее, чем вчера, не устоял. И надо вам сказать, что в Калифорнии у меня с курицей складывались вполне себе нормальные партнёрские отношения. Я там её ел. С большим моим на то удовольствием. Видимо, дело в том, что к моменту моей поездки в Калифорнию, я уже пережил свою куриную историю.
А дело было так. Году в 95-м поехали мы на Скалу на Майские праздники. А в те далёкие уже года наша компания состояла в основном из сотрудников Физико-Технического института им. А.Ф. Иоффе или каких других похожих заведений. Состав компании обуславливал два фактора: во-первых, на Скалу мы все поголовно ездили на электричке. Нет, был тогда уже один бизнесмен, владеющий личной «Таврией», но на общую ситуацию это влияния не оказывало. Вторым фактором было то, что «на майские» в те времена обозначало «с 30 апреля по 11 мая», поскольку на фиг никому мы были не нужны на рабочем месте. В противоречие с этими факторами вступало наше желание кушать вкусно и пить много. Уже тогда мы зажрались настолько, что хотели на Скале пить много портвейну и заедать его не сухарями, а, скажем, салатиком. В результате, на выходе с электрички пакет был примерно как на старте трёхнедельного зимнего автонома.
И вот, где-то на подъезде к Приозерску всучили мне двух куриц. Помните, тех самых цыплят «зарупьсемдесятпять»? Вот это они и были - синеватые такие, с волосатой шеей и томно прикрытыми глазами. Места в рюкзаке было мало, перепаковываться не хотелось, вот и сунул я этих куриц с самого верху. И верёвочкой рюкзак затянул. В конце-концов, 16 камэ не бог весть что. Вот с таким настроем и предвкушением вечернего портвейну и двинулся я по Хошимину.
Погубили меня две вещи: моя лень (это р-р-аз, как говорит известный литературный герой) и общая ошибка в ориентировании (это, соответственно, д-два). Лень проявилась в момент пошива рюкзака, поскольку сделать нормальный клапан я ленился, и оставил это дело на потом. Надо ли говорить, что это «потом» так никогда и не наступило, и на протяжении всей своей нелёгкой жизни рюкзак сверху просто затягивался верёвочкой. И вот, на каком-то ходу, через дырочку меж верёвочкой выглянула курица. Видимо, ей было любопытно, куда её несут, чтобы скушать. Куриное любопытство было велико, и выглядывала она всё дальше и дальше, пока не высунулась всей своей длинной, тощей и волосатой шеей. Как только длина шеи стала достаточно длинна, курица начала активно клеваться. Мне стало некомфортно. При этом, заметим, что наш коллектив перемещался довольно бодро (не один я жаждал вечернего портвейну), и просить об остановке для перепаковки я стеснялся.
Если кто ходил на Скалу, тот знает, что Хошимин приводит к Ястребиному озеру. Он довольно широкий и однозначный, заблудиться там невозможно. Но если ты хочешь попасть на Светлое (где были наши традиционные) стоянки, то нужно-+ либо пройти лишние полтора километра от Ястребиного, либо знать «срезку» - отворот с Хошимина. Мы все, как один, конечно же, эту срезку знали, да мы её, блин, с закрытыми глазами, да когда хочешь, хоть в дождь, хоть в цунами, хоть с бодуна… Ну, вы уже поняли - находить эту срезку у нас получалось один раз из десяти. И в тот раз был не тот случай, когда нам повезло. Поиск срезки обернулся двухчасовым карабканьем по скальному рельефу и купанием в болотистом пампасе. И всё это время курица клевалась. Чем сложнее становился рельеф, тем активней она это делала. Наконец, меня это задолбало, и я, отвязав на ходу каску, надел её на поклёвываемое место. Курица превратилась в дятла, и дальше я шёл под методичное постукивание клюва по твёрдой пластмассе.
Уходя за дровами к вечернему костру, я слышал тихий ласковый женский голос: «сейчас мы тебя в кастрюльку, и будешь хорошо себя вести, не будешь ты больше нашего Севу клевать, …»