Легкий характер
Легкий характер, как вам известно, любезные амиги мои, у дорогого сЫночки Эльсаро Михайловича. Вопрос "А где чья собака?" задают мне обычно люди, которые плохо знакомы со мной и совсем незнакомы с отцом Михаилом.
Вот, к примеру, каждый будний день я теперь гуляю с Катенькой. Катенька вместе со мной учится бить ногами нехороших людей, а сама она очень хорошая. И вот мы гуляем, и она каждый раз изумляется - какие же они, мол, разные!
Старина Гендальф, конечно, гуляет сам по себе. Гоняет диких кошек, убегает с тропы в леса", периодически исчезает совсем - ненадолго, но никогда не понять, куда он на этот раз делся.
Эльсаро чинно идет по тропе. Периодически подходит, тычется носом в карман и делает несчастные глаза.
Гендальф, сцуко, нервный и резкий, как понос.
Эльсаро спокоен, а если он неспокоен - это значит, что он бурно радуется.
Сестрица моя, как я уже говорила, уехала, поэтому мы гуляем впятером. И когда шакалы ловят приход, бггг, Гендальф скалится, как последняя образина, и всерьез прихватывает то Эльса, то Уму, Ума бесконечно орет и провоцирует настоящий скандал, и только Эльс с радостной улыбкой и молодецким гиканьем прыгает в кучу, чтобы...толкаться. Вот эти двое родственничков не стесняются пускать в ход зубы, а он - толкается и отгавкивается. Не скалится даже.
Так вот, легкий характер - он везде легкий.
Помню, как мы оперировали Гендальфа. Сколько было слез и истерик у меня - ИРЛ и здесь. Сколько нервов.
Помню, как Гендальф героически боролся с наркозом. Вот уже лапы не держат, уже язык в пасть не убирается - но нет: очередной пред-пред-предпоследний рывок, и скотина стоит на всех четырех и смотрит на меня с немым укором - какого хрена, хозяйка?! Идем отсюда!
Помню, как сидела за дверью операционной и прислушивалась к каждому лязгу инструментов. Помню, что отец Михаил был почти без лица, а про мое лицо мне и думать не хочется.
Помню, как Гендальф приходил в себя под капельницей - вот язык пытается убрать в пасть, вот голову приподнял, а вот я уже ору во всю глотку "Солнц, помоги-и-и-и!" - потому что отец Михаил в коридоре разговаривает с врачом, а я не могу удержать эту зверюгу на столе.
Помню, как его переложили на пол и начали все сюсюкать с эдаким радостным облегчением - ай, вставай, милый, ай, какой хороший, ну давай-давай... лежал. Слушал.
Пока я не переступила через порог и не сказала - "Гендальф, пошли домой". И он встал и пошел.
А когда вышел из клиники и увидел машину - побежал.
Про то, как мы оперировали Уму, мне вспоминать особо не хочется, если честно. Ночь, долгая операция, у меня адски затекла шея от сна на кушетке и дико болела голова от того, что спала под безобразно гудящим кондиционером. Учитывая, что в тот день я и так проторчала с ней несколько часов в другой клинике - ничего хорошего не вспоминается. Ну нафиг.
Но потряхивало меня все равно. Сложный случай, сложная собачка, плюс рядом сестрица - ну тоже без лица, понятно.
А вчера мы прооперировали Эльсаро.
Эльсаро очень деликатно заснул. Не блевал, как Ума и Гендальф, не застывал со стеклянными глазами и вываленным языком. Не, это все было, но уже в операционной, без нас. А поначалу - посидел со мной в коридоре, подставлял мне сперва спину, потом бока, а потом сунул голову под кушетку и натурально вырубился. Никаких трясущихся лап и попыток встать и убежать, никакого ужаса в глазах, никакой немой мольбы типа "Заберите меня отсюда, тут со мной что-то странное деется!" Только "О, меня срубает? Чудненько, похрапим!"
Лежит себе собака. Спит. Все хорошо.
Оперировали товарища полтора часа - случай не такой сложный, как у Умы, но посложнее, чем у Гендальфа - один семенник в брюшной полости, а не в мошонке. Мы с отцом Михаилом положили зверя на стол, и... Вышли, покурили, и пошли в Чайхону - есть кебабы и пить зеленый чай.
Конечно, третья операция - не первая, все уже знакомо, врачи те же, клиника та же, но дело не в этом. Дело в легком характере Эльса.
Ведь я давно знаю нашего врача, я ей доверяю, я понимаю, что это - очень простая операция.
Но я знаю Гендальфа. И понимаю, что с него бы сталось устроить всем бубльгум в виде остановки сердца или массивной кровопотери - просто потому, что он Гендальф.
И я знаю Эльса, и понимаю, что он, с его легким характером, готов спокойно воспринимать любые неожиданные повороты - и не терять при этом радостно-пофигистичного выражения морды лица. Просто потому, что он Эльс.
Операция, разумеется, прошла успешно. Пациент чувствует себя не просто хорошо, а очень хорошо. Но, впрочем, просыпаться после операции он отказывался, и в машину его несли на руках. Не царское дело, да-с. Встал на ноги он только в подъезде - отец Михаил уехал парковаться, а я отчаялась уговаривать Эльсаро встать и просто вызвала лифт. Ну, чо, встал и пошел.
И если Гендальфу было реально худо, - он пошел, потом побежал, потом вставал в машине на ходу(!), доводя меня до истерики, а потом отдыхал дважды на пути от машины до квартиры, потому что действительно не мог идти, но пытался ползти(!) - то Эльс, увидев открытый лифт и не увидев отца Михаила, встал себе и поплелся, всем видом выражая крайнее возмущение тем фактом, что его больше не носят на ручках.
А полчаса назад пациент сожрал кучу куриных желудков, утробно урча, а потом попытался отобрать у кошки ее долю. Понял, что с воротником это сделать невозможно, и... И ничо. Не расстроился. К Елисею вон пошел - печеньки клянчить. Как и не оперировали, ей-ей.
ТТТ, конечно.
Вот, к примеру, каждый будний день я теперь гуляю с Катенькой. Катенька вместе со мной учится бить ногами нехороших людей, а сама она очень хорошая. И вот мы гуляем, и она каждый раз изумляется - какие же они, мол, разные!
Старина Гендальф, конечно, гуляет сам по себе. Гоняет диких кошек, убегает с тропы в леса", периодически исчезает совсем - ненадолго, но никогда не понять, куда он на этот раз делся.
Эльсаро чинно идет по тропе. Периодически подходит, тычется носом в карман и делает несчастные глаза.
Гендальф, сцуко, нервный и резкий, как понос.
Эльсаро спокоен, а если он неспокоен - это значит, что он бурно радуется.
Сестрица моя, как я уже говорила, уехала, поэтому мы гуляем впятером. И когда шакалы ловят приход, бггг, Гендальф скалится, как последняя образина, и всерьез прихватывает то Эльса, то Уму, Ума бесконечно орет и провоцирует настоящий скандал, и только Эльс с радостной улыбкой и молодецким гиканьем прыгает в кучу, чтобы...толкаться. Вот эти двое родственничков не стесняются пускать в ход зубы, а он - толкается и отгавкивается. Не скалится даже.
Так вот, легкий характер - он везде легкий.
Помню, как мы оперировали Гендальфа. Сколько было слез и истерик у меня - ИРЛ и здесь. Сколько нервов.
Помню, как Гендальф героически боролся с наркозом. Вот уже лапы не держат, уже язык в пасть не убирается - но нет: очередной пред-пред-предпоследний рывок, и скотина стоит на всех четырех и смотрит на меня с немым укором - какого хрена, хозяйка?! Идем отсюда!
Помню, как сидела за дверью операционной и прислушивалась к каждому лязгу инструментов. Помню, что отец Михаил был почти без лица, а про мое лицо мне и думать не хочется.
Помню, как Гендальф приходил в себя под капельницей - вот язык пытается убрать в пасть, вот голову приподнял, а вот я уже ору во всю глотку "Солнц, помоги-и-и-и!" - потому что отец Михаил в коридоре разговаривает с врачом, а я не могу удержать эту зверюгу на столе.
Помню, как его переложили на пол и начали все сюсюкать с эдаким радостным облегчением - ай, вставай, милый, ай, какой хороший, ну давай-давай... лежал. Слушал.
Пока я не переступила через порог и не сказала - "Гендальф, пошли домой". И он встал и пошел.
А когда вышел из клиники и увидел машину - побежал.
Про то, как мы оперировали Уму, мне вспоминать особо не хочется, если честно. Ночь, долгая операция, у меня адски затекла шея от сна на кушетке и дико болела голова от того, что спала под безобразно гудящим кондиционером. Учитывая, что в тот день я и так проторчала с ней несколько часов в другой клинике - ничего хорошего не вспоминается. Ну нафиг.
Но потряхивало меня все равно. Сложный случай, сложная собачка, плюс рядом сестрица - ну тоже без лица, понятно.
А вчера мы прооперировали Эльсаро.
Эльсаро очень деликатно заснул. Не блевал, как Ума и Гендальф, не застывал со стеклянными глазами и вываленным языком. Не, это все было, но уже в операционной, без нас. А поначалу - посидел со мной в коридоре, подставлял мне сперва спину, потом бока, а потом сунул голову под кушетку и натурально вырубился. Никаких трясущихся лап и попыток встать и убежать, никакого ужаса в глазах, никакой немой мольбы типа "Заберите меня отсюда, тут со мной что-то странное деется!" Только "О, меня срубает? Чудненько, похрапим!"
Лежит себе собака. Спит. Все хорошо.
Оперировали товарища полтора часа - случай не такой сложный, как у Умы, но посложнее, чем у Гендальфа - один семенник в брюшной полости, а не в мошонке. Мы с отцом Михаилом положили зверя на стол, и... Вышли, покурили, и пошли в Чайхону - есть кебабы и пить зеленый чай.
Конечно, третья операция - не первая, все уже знакомо, врачи те же, клиника та же, но дело не в этом. Дело в легком характере Эльса.
Ведь я давно знаю нашего врача, я ей доверяю, я понимаю, что это - очень простая операция.
Но я знаю Гендальфа. И понимаю, что с него бы сталось устроить всем бубльгум в виде остановки сердца или массивной кровопотери - просто потому, что он Гендальф.
И я знаю Эльса, и понимаю, что он, с его легким характером, готов спокойно воспринимать любые неожиданные повороты - и не терять при этом радостно-пофигистичного выражения морды лица. Просто потому, что он Эльс.
Операция, разумеется, прошла успешно. Пациент чувствует себя не просто хорошо, а очень хорошо. Но, впрочем, просыпаться после операции он отказывался, и в машину его несли на руках. Не царское дело, да-с. Встал на ноги он только в подъезде - отец Михаил уехал парковаться, а я отчаялась уговаривать Эльсаро встать и просто вызвала лифт. Ну, чо, встал и пошел.
И если Гендальфу было реально худо, - он пошел, потом побежал, потом вставал в машине на ходу(!), доводя меня до истерики, а потом отдыхал дважды на пути от машины до квартиры, потому что действительно не мог идти, но пытался ползти(!) - то Эльс, увидев открытый лифт и не увидев отца Михаила, встал себе и поплелся, всем видом выражая крайнее возмущение тем фактом, что его больше не носят на ручках.
А полчаса назад пациент сожрал кучу куриных желудков, утробно урча, а потом попытался отобрать у кошки ее долю. Понял, что с воротником это сделать невозможно, и... И ничо. Не расстроился. К Елисею вон пошел - печеньки клянчить. Как и не оперировали, ей-ей.
ТТТ, конечно.