"Бездоказательно, дорогой профессор, бездоказательно!"
Борис Дубин, замечательный социолог и, пожалуй, фигура № 1 в отечественной социологии культуры, пишет:
Примерно треть опрошенных сообщили, что берут для чтения книги из своей домашней библиотеки. Однако это не признак самостоятельности, богатства независимых культурных ресурсов, а скорее декларативная защита собственной дезадаптации, дезориентированности, слабости. Неслучайно этот показатель наиболее высок среди пожилых, пенсионеров, т.е. в тех группах постсоветского общества, где признаки социального неблагополучия и социальной изоляции особенно сильны.
Интересно, откуда уважаемые профессор и его соавтор по исследованию Наталия Зоркая вывели данное утверждение?
Даже если принять за истину, что у значимого большинства опрошенных, читающих в основном книги из своей домашней библиотеки, личный книжный фонд очень невелик (а прямых доказательств этому в аналитическом отчете не приводится), возможно и другое объяснение подобной "читательской автаркии". Она может быть связана с принципиально иной культурой чтения, свойственной данному контингенту людей. Такая культура основывается на практике периодического перечитывания относительно небольшого круга избранных произведений - их можно назвать "личной классикой".
Данный подход к книге, чтению и выбору литературных предпочтений диктуется отнюдь не дезадаптацией и слабостью, а, совсем наоборот - исключительно высокой избирательностью и особого рода "интенсивной" культурной активностью. Последняя диаметрально противостоит активности "экстенсивной" - когда "книгу вообще не воспринимают как нечто самостоятельное: она ведь серийная, такая же, как у других, из того же ряда, что была предыдущая, ее читают по дороге на работу, она переживается (если переживается) лишь в момент чтения, но чаще всего не откладывается в памяти. Поэтому большинство опрошенных россиян (58%) не смогли назвать книг, которые произвели на них самое сильное впечатление, открыли нечто новое, а названные книги или, чаще, фамилии авторов настолько разрознены, что каждую из них упоминают в лучшем случае 1-2% опрошенных (Л. Толстой, М. Шолохов, В. Пикуль)".
Такой тип читательской и литературной культуры наиболее близок к исходному понятию "культа": личность центрируется вокруг определенного круга литературных текстов (ср. "культовые" книги), имеющих для нее не столько развлекательный, сколько несравненно более серьезный - формирующий, рефлексивный и ценностноориентирующий смысл. Здесь можно говорить о варианте классической гуманитарной культуры, идущей от филологов Возрождения.
И в эту концепцию весьма органично вписывается тот факт, что данный показатель наиболее высок среди пожилых и пенсионеров - в этом возрасте человек обычно сосредоточивается на самом для себя главном, ценном и проверенном временем.
Представляется, что проверка этой гипотезы и целенаправленное выявление различных типов читательской культуры - немаловажное направление дальнейших культурно-социологических исследований.
Примерно треть опрошенных сообщили, что берут для чтения книги из своей домашней библиотеки. Однако это не признак самостоятельности, богатства независимых культурных ресурсов, а скорее декларативная защита собственной дезадаптации, дезориентированности, слабости. Неслучайно этот показатель наиболее высок среди пожилых, пенсионеров, т.е. в тех группах постсоветского общества, где признаки социального неблагополучия и социальной изоляции особенно сильны.
Интересно, откуда уважаемые профессор и его соавтор по исследованию Наталия Зоркая вывели данное утверждение?
Даже если принять за истину, что у значимого большинства опрошенных, читающих в основном книги из своей домашней библиотеки, личный книжный фонд очень невелик (а прямых доказательств этому в аналитическом отчете не приводится), возможно и другое объяснение подобной "читательской автаркии". Она может быть связана с принципиально иной культурой чтения, свойственной данному контингенту людей. Такая культура основывается на практике периодического перечитывания относительно небольшого круга избранных произведений - их можно назвать "личной классикой".
Данный подход к книге, чтению и выбору литературных предпочтений диктуется отнюдь не дезадаптацией и слабостью, а, совсем наоборот - исключительно высокой избирательностью и особого рода "интенсивной" культурной активностью. Последняя диаметрально противостоит активности "экстенсивной" - когда "книгу вообще не воспринимают как нечто самостоятельное: она ведь серийная, такая же, как у других, из того же ряда, что была предыдущая, ее читают по дороге на работу, она переживается (если переживается) лишь в момент чтения, но чаще всего не откладывается в памяти. Поэтому большинство опрошенных россиян (58%) не смогли назвать книг, которые произвели на них самое сильное впечатление, открыли нечто новое, а названные книги или, чаще, фамилии авторов настолько разрознены, что каждую из них упоминают в лучшем случае 1-2% опрошенных (Л. Толстой, М. Шолохов, В. Пикуль)".
Такой тип читательской и литературной культуры наиболее близок к исходному понятию "культа": личность центрируется вокруг определенного круга литературных текстов (ср. "культовые" книги), имеющих для нее не столько развлекательный, сколько несравненно более серьезный - формирующий, рефлексивный и ценностноориентирующий смысл. Здесь можно говорить о варианте классической гуманитарной культуры, идущей от филологов Возрождения.
И в эту концепцию весьма органично вписывается тот факт, что данный показатель наиболее высок среди пожилых и пенсионеров - в этом возрасте человек обычно сосредоточивается на самом для себя главном, ценном и проверенном временем.
Представляется, что проверка этой гипотезы и целенаправленное выявление различных типов читательской культуры - немаловажное направление дальнейших культурно-социологических исследований.