Нестандартный полёт (рассказ, окончание).
читать начало.
Погода на базе была хорошей. Ещё от дальнего привода они увидели мигающие огнями пожарные и санитарные машины.
- Устроили мы им тренировку, - сказал Фалалеев.
- Так положено при посадке аварийных бортов, - не отвлекаясь от управления, произнёс Сошников.
Встречали их командир отряда, начальник АТБ - авиационной технической базы, сменный инспектор по безопасности полётов и весь технический персонал, шатающийся на перроне, свободные от полётов лётчики. Пассажиры, так толком ничего и не понявшие, сели в подъехавший автобус. Только один подошёл к Сошникову.
- Командир! - произнёс он. - Спасибо, что довезли. Я военный лётчик, на МИГах летаю, в отпуск вот лечу. Вернее, теперь уже прилетел. Никогда в жизни не видел такого обледенения. На подкосах крыльев лёд висел толще, чем сами подкосы. Да мы-то на своих скоростях быстро проходим такие зоны. А вот вам не позавидуешь. Подожди! - махнул он водителю автобуса и протянул Сошникову руку. - Удач тебе. Кстати, сколько падали-то? - крикнул уже от дверей автобуса.
- Ерунда, около 3 километров, - ответил Сошников. - Для истребителей это пустяки.
- Как сказать! - возразил тот. - Правда, мне не приходилось вот так. Чёрт возьми, домой приеду, расскажу, как летел, ведь не поверят. Спросят, не рано ли отпуск обмывать начал? Ну, бывайте! - И автобус тронулся.
Заместитель Сошникова вытянул вверх руки, взялся за переднюю кромку ВНА, подтянулся и заглянул внутрь двигателя.
- Ё - моё! - воскликнул он, спрыгивая. - Как вы прилетели-то? Там же лопатки компрессора изуродованы! Птица, что ли попала?
- Скорее всего - лёд.
- Каким образом?
- А-а! - отмахнулся Сошников. - Расшифруют полёт, и всё станет ясно.
Притащили стремянку, и выстроилась очередь любопытных. Первым, кряхтя, полез начальник АТБ. Посмотрел, потрогал изуродованные лопатки, провернул турбину и молча спустился вниз. Почесал затылок и спросил:
- Что, и никакой вибрации не было?
- Даже табло ни разу не загорелось, - пожал плечами Сошников. - Запустился, как обычно.
- Что ж, - снова поскрёб затылок начальник АТБ. - Скажите спасибо разработчикам этого двигателя. По логике его на запуске разнести должно, а вы - сгореть. Добротно сделанный.
На стремянку полез инспектор, сунул голову во входной аппарат и с минуту рассматривал повреждение. Молча слез и тоже почесал затылок. Бывшему лётчику ничего не надо было объяснять.
- Вот что, Валера! - взял он под руку Сошникова. - Тут всё ясно. Вы из гроба вылезли. Сейчас самолёт опечатают - будет комиссия работать. А вы свободны до завтра. Идите и снимите стресс. По 200 грамм - не меньше. Где кафе - знаете. Объяснительные записки завтра напишете. Как раз и расшифровка полёта будет готова.
- А как второй-то двигатель? - спросил начальник АТБ. - Ну-ка, - кивнул техникам, - перетащите стремянку.
- Там всё нормально должно быть, - ответил Сошников. - Мы его запускали уже в плюсовых температурах.
Второй двигатель не пострадал. Но вот запустился почему-то только со второй попытки. Что ж, такое нередко бывает и на земле. Техника есть техника. Допускается вторая, и даже третья попытка запуска.
На следующий день в кабинете командира отряда в присутствии начальника инспекции, инженера отряда и членов созданной для расследования инцидента комиссии, слушали объяснения Сошникова.
- Ваш полёт полностью расшифрован, - начал начальник инспекции. - Никаких вопросов не возникает, кроме одного: зачем ты дал команду второму пилоту отключить антиобледенительную систему? Это же грубое нарушение руководства по лётной эксплуатации.
- Я дал команду отключить только ПОС планера. Иначе мы обледенели бы ещё больше. Нужно как можно быстрей было выйти из опасной зоны. И в дурном сне никто не будет выключать в такой ситуации обогрев двигателей, прекрасно зная, что за этим последует. Мне и в голову не пришло, что Месснер может выключить все обогревы.
- Но факт грубого нарушения налицо. Что теперь прикажете с вами делать?
- Почему вы говорите с вами? Со мной что делать. Я старший в экипаже и несу всю ответственность за полёт. Наказывайте только меня. Лётчики не виноваты.
- Не виноваты? - удивился инженер. - А лётчик, без сомнений выполнивший бредовый приказ не виноват?
- Это ещё не лётчик. Он работает недавно. Опыта полётов на турбовинтовых машинах у него нет. Да и на поршневых самолётах он командиром не летал. Формально его вина есть, но ведь есть и право на ошибку. Простой человеческий фактор. Такое вот нестандартное стечение обстоятельств. И приказ был не бредовый, а вполне осознанный.
- Ну, хорошо. Со вторым пилотом ясно. Но ты, командир эскадрильи, чем думал, отдавая такую команду?
- Я выбирал из двух зол меньшее. Так обстановка сложилась. Кстати, я в этом полёте дважды, нет, трижды, грубо нарушил руководство. И если бы не нарушил, то, возможно, и не сидел бы здесь. Лётчики испытатели тоже не боги и скорее всего в такую ситуацию не попадали. Потому так стандартно и написали руководство. А у нас вышел очень уж нестандартный полёт.
- Какие ещё нарушения? - схватился за данные СОК***** инспектор. - Ах, да, запуск левого двигателя при повышенной температуре. Ну, тут понятно, не ждать же было до земли, пока остынет.
- Не только это.
- Больше расшифровка ничего не показывает.
- И не покажет. В разделе «Особые случаи полёта» есть всего одна строчка, на которую, видимо из-за её нелепости, многие лётчики не обращают внимание. Там однозначно написано: при отказе двух двигателей совершить вынужденную посадку. Это написали лётчики испытатели. Скорее всего они не испытывали самолёт сразу на отказ двух двигателей, считая, что ситуации такой просто не может быть. А если бы у них такое произошло, они бы наверняка попытались запустить двигатели.
Схватились за руководство - огромный талмуд весом килограмма три. Нашли нужный раздел. Всего одна строчка, да к тому же мелким шрифтом.
- Чёрт возьми, Сошников, да ты злостный нарушитель, пора на нары. - Инспектор потеребил нижнюю губу и продолжил: - Я знаю не один случай, когда производственникам приходилось сталкиваться с недоработками производителей. Есть тысячи случаев запуска в воздухе. Кажется, последний случай у китайцев на Б -747 был. Они в зону вулканической деятельности вошли. И все четыре двигателя вырубились. С десяти до трёх тысяч сыпались. Запустили все четыре. Не знаю, правда, что там у них было написано в руководстве на этот случай. Но попытаться запустить двигатели - первое дело. Это шанс и наверняка последний. Так что вот с этим, - инспектор щёлкнул по руководству, - я не согласен. Бумага конечно юридическая, но у кого поднимется язык обвинить командира, что он использовал последний шанс?
- У прокурора, - ответил командир отряда. - Согласно указанию, мы все случаи ЧП должны передавать туда. А они там не лётчики, как мы с вами. К стыду своему, я этого тоже не знал, - кивнул он на руководство.
- По этому поводу мы будем писать отдельное особое мнение, - сказал начальник инспекции. - По остальным вопросам всё ясно. Полёт, конечно, нестандартный, но вина экипажа просматривается. Да они её и не отрицают. Не надо было лезть вам в эту клоаку, а обойти её. Хотя, без локатора… Вроде по логике ты всё правильно делал, но вразрез руководству. Хотя, если бы не бездумное выполнение команды вторым пилотом, как его?...
- Месснер!
- Да, Месснером, то ничего бы и не было. Вогнали вы себя в аварийную ситуацию сами, и сами же вышли из неё. За первую половину полёта хоть в тюрьму сажай, за вторую хоть награждай,- пошутил инспектор. - Вопросы к Сошникову есть? - обратился он к членам комиссии.
Вопросов не было.
- Свободен! - кивнул председатель комиссии.
- Мы отстранены от полётов? - спросил, вставая, командир эскадрильи.
- Ввиду того, что эскадрилья находится в стадии становления и освоения новых самолётов мы решили этого не делать, ограничившись подробным разбором вашего полёта. Но пару-тройку дней рекомендуем отдохнуть. Всё-таки встряска у вас была нешуточная. В общем, работайте. И ждите приказа.
Приказ, подписанный генеральным директором, вышел через несколько дней. За нарушение руководства по лётной эксплуатации, что привело к чрезвычайному происшествию в воздухе без дальнейших последствий, Сошникову объявлялся строгий выговор. В счёт погашения ущерба на ремонт двигателя, высчитанного экономистами, удержать с него сорок тысяч рублей. Учитывая опыт непродолжительной работы Месснера вторым пилотом, ему объявили строгий выговор. Валера Фалалеев отделался испугом. Да и за что его наказывать, если он не был в кабине. Случай этот стал причиной разбора во всех подразделениях авиакомпании, о нём ещё долго судачили в курилках лётчики. Как всегда, кто-то осуждал экипаж, кто-то защищал его. Но все сходились в одном: да, полёт был нестандартный.
Затем были хождения в прокуратуру. Там к их случаю подошли иначе.
- У вас ведь не авария произошла, не катастрофа, - пояснил прокурор. - То есть не произошло отягчающих последствий. Ну, ошиблись вы, так сами и исправили свою ошибку. Это не наше дело. Проведено служебное расследование, всем воздали по делам вашим, - улыбнулся прокурор. - Вот если бы вы упали - другое дело.
- Тогда, скорее всего, мы бы у вас не сидели.
- Это почему? - удивился прокурор. - Тогда бы вы как раз были наши клиенты.
- С того света не возвращаются, - пожал плечами Сошников.
- Ах, да. Я имел в виду, если бы вы живы остались. В вашем же случае опасных последствий не наступило, и мы просто закроем дело. Как у нас говорят из-за отсутствия состава преступления. Так что летайте. И постарайтесь не ошибаться так больше. Опасно это при вашей профессии.
На том с прокуратурой и расстались.
А вскоре Сошникова вызвал к себе генеральный директор. Он всегда интересовался вводом в строй экипажей и новых самолётов. Приобрести эти новые машины была его инициатива.
- Докладывай, как дела? Какие проблемы есть?
- Проблем нет, Валерий Петрович. - Генеральный был тёзкой Сошникова. - На днях самостоятельно вылетел последний пятнадцатый экипаж. Основной ввод в строй закончен. Три экипажа на самолёт, как и планировали, есть. Сейчас расширяем географию полётов.
- Работа есть?
- Есть. Самолёт востребован. Умножается количество заказных и договорных полётов, что приносит бОльшую прибыль, чем регулярные рейсы. Есть предложения работы за границей.
- Где?
- В Мозамбике. С базировкой в Бейре.
- Вопрос прорабатывали?
- В общих чертах. У нас нет экипажей, владеющих английским языком.
- В чём же вопрос? Сколько нужно экипажей?
- Четыре.
- Готовьте. Договоримся с академией в Питере. Что от меня зависит, приходите.
- Есть! - по военному ответил Сошников. - Разрешите идти?
- Ступай, тёзка, ступай. Да, кстати, я подробно ознакомился с вашим нестандартным полётом. Я не лётчик по образованию, а инженер. Но мне кажется, что из щекотливого того положения вы вышли достойно. Жаль, что повредили двигатель и принесли ущерб.
- Я согласен с приказом, Валерий Петрович.
- Он согласен! А куда ты денешься. Я о другом. Вы подготовили целую эскадрилью лётчиков. А это большая работа для командного и инженерного состава. И не лёгкая.
- Это наша работа.
- Вот и подготовь приказ. Сколько там с тебя удержали? Сорок тысяч, кажется.
- Да, месячный заработок.
- Вот и верни его в качестве поощрения. Только это… не надо, чтобы инициатива исходила от меня. Подкинь идею командиру отряда. Он знает, как это сделать. А поскольку проект приказа всё равно ты писать будешь, не забудь, всех, кто серьёзно причастен к этому делу. Обиды будут.
- Понял! - кивнул Сошников, чувствуя себя заговорщиком. - Сделаем.
- Давай, занимайся. И не затягивай с этим.
А вскоре все причастные к освоению новых самолётов получили энные суммы. Шло время, наступило беспокойное и тяжёлое ельцинское безвременье. В стране царил невообразимый бардак. Естественно, коснулся он и авиации. Цены на билеты и керосин росли в геометрической прогрессии. Многие авиакомпании разваливались. Чтобы выжить, они продавали свою технику, что означало окончательный крах. В авиакомпании, где работал Сошников, сменился генеральный директор, взявший курс на сворачивание её деятельности. Несколько типов самолётов распродали. Лётчики увольнялись. Плюнул на лётную работу и уволился Месснер. У него даже не было пенсии. Фалалеев и Сошников переучились на другой тип, но и эти самолёты вскоре остановились. Не выдержал и уволился Фалалеев. Сошников снова переучился. Пролетав два года, ушёл на пенсию по медицинским показаниям. Да и авиакомпания, ведомая новым директором, к тому времени уже билась в агонии банкротства и вскоре прекратила существование.
Судьба раскидала экипаж, выполнявший тогда этот нестандартный полёт по разным местам, и они давно не встречаются. Вспоминают ли они события двадцатилетней давности? Вероятно, да. Потому что из памяти лётчиков экстремальные минуты их жизни - а они есть у любого, кто посвятил себя небу - не выветриваются никогда.
2013 г
* Обычно К самолётов в зависимости от их задач 10 - 15 единиц. Это значит, что в прямолинейном полёте на наивыгоднейшей скорости планирования с Н=10 000м теоретически при стандартных условиях он способен пролететь 100 км. Но температура воздуха, атмосферное давление и ветровой режим вносят свои поправки. Они не бывают стандартными.
** ВЛЭК - врачебно-лётная экспертная комиссия.
*** Высота нижней границы облаков и видимости, при которых данный командир имеет право взлетать и садиться.
**** АЗС-автоматы защиты сети.
***** СОК - средства объективного контроля.
**********************************************************************
Как пояснил автор в комментарии, действие рассказа происходит на борту самолёта АН-28
Погода на базе была хорошей. Ещё от дальнего привода они увидели мигающие огнями пожарные и санитарные машины.
- Устроили мы им тренировку, - сказал Фалалеев.
- Так положено при посадке аварийных бортов, - не отвлекаясь от управления, произнёс Сошников.
Встречали их командир отряда, начальник АТБ - авиационной технической базы, сменный инспектор по безопасности полётов и весь технический персонал, шатающийся на перроне, свободные от полётов лётчики. Пассажиры, так толком ничего и не понявшие, сели в подъехавший автобус. Только один подошёл к Сошникову.
- Командир! - произнёс он. - Спасибо, что довезли. Я военный лётчик, на МИГах летаю, в отпуск вот лечу. Вернее, теперь уже прилетел. Никогда в жизни не видел такого обледенения. На подкосах крыльев лёд висел толще, чем сами подкосы. Да мы-то на своих скоростях быстро проходим такие зоны. А вот вам не позавидуешь. Подожди! - махнул он водителю автобуса и протянул Сошникову руку. - Удач тебе. Кстати, сколько падали-то? - крикнул уже от дверей автобуса.
- Ерунда, около 3 километров, - ответил Сошников. - Для истребителей это пустяки.
- Как сказать! - возразил тот. - Правда, мне не приходилось вот так. Чёрт возьми, домой приеду, расскажу, как летел, ведь не поверят. Спросят, не рано ли отпуск обмывать начал? Ну, бывайте! - И автобус тронулся.
Заместитель Сошникова вытянул вверх руки, взялся за переднюю кромку ВНА, подтянулся и заглянул внутрь двигателя.
- Ё - моё! - воскликнул он, спрыгивая. - Как вы прилетели-то? Там же лопатки компрессора изуродованы! Птица, что ли попала?
- Скорее всего - лёд.
- Каким образом?
- А-а! - отмахнулся Сошников. - Расшифруют полёт, и всё станет ясно.
Притащили стремянку, и выстроилась очередь любопытных. Первым, кряхтя, полез начальник АТБ. Посмотрел, потрогал изуродованные лопатки, провернул турбину и молча спустился вниз. Почесал затылок и спросил:
- Что, и никакой вибрации не было?
- Даже табло ни разу не загорелось, - пожал плечами Сошников. - Запустился, как обычно.
- Что ж, - снова поскрёб затылок начальник АТБ. - Скажите спасибо разработчикам этого двигателя. По логике его на запуске разнести должно, а вы - сгореть. Добротно сделанный.
На стремянку полез инспектор, сунул голову во входной аппарат и с минуту рассматривал повреждение. Молча слез и тоже почесал затылок. Бывшему лётчику ничего не надо было объяснять.
- Вот что, Валера! - взял он под руку Сошникова. - Тут всё ясно. Вы из гроба вылезли. Сейчас самолёт опечатают - будет комиссия работать. А вы свободны до завтра. Идите и снимите стресс. По 200 грамм - не меньше. Где кафе - знаете. Объяснительные записки завтра напишете. Как раз и расшифровка полёта будет готова.
- А как второй-то двигатель? - спросил начальник АТБ. - Ну-ка, - кивнул техникам, - перетащите стремянку.
- Там всё нормально должно быть, - ответил Сошников. - Мы его запускали уже в плюсовых температурах.
Второй двигатель не пострадал. Но вот запустился почему-то только со второй попытки. Что ж, такое нередко бывает и на земле. Техника есть техника. Допускается вторая, и даже третья попытка запуска.
На следующий день в кабинете командира отряда в присутствии начальника инспекции, инженера отряда и членов созданной для расследования инцидента комиссии, слушали объяснения Сошникова.
- Ваш полёт полностью расшифрован, - начал начальник инспекции. - Никаких вопросов не возникает, кроме одного: зачем ты дал команду второму пилоту отключить антиобледенительную систему? Это же грубое нарушение руководства по лётной эксплуатации.
- Я дал команду отключить только ПОС планера. Иначе мы обледенели бы ещё больше. Нужно как можно быстрей было выйти из опасной зоны. И в дурном сне никто не будет выключать в такой ситуации обогрев двигателей, прекрасно зная, что за этим последует. Мне и в голову не пришло, что Месснер может выключить все обогревы.
- Но факт грубого нарушения налицо. Что теперь прикажете с вами делать?
- Почему вы говорите с вами? Со мной что делать. Я старший в экипаже и несу всю ответственность за полёт. Наказывайте только меня. Лётчики не виноваты.
- Не виноваты? - удивился инженер. - А лётчик, без сомнений выполнивший бредовый приказ не виноват?
- Это ещё не лётчик. Он работает недавно. Опыта полётов на турбовинтовых машинах у него нет. Да и на поршневых самолётах он командиром не летал. Формально его вина есть, но ведь есть и право на ошибку. Простой человеческий фактор. Такое вот нестандартное стечение обстоятельств. И приказ был не бредовый, а вполне осознанный.
- Ну, хорошо. Со вторым пилотом ясно. Но ты, командир эскадрильи, чем думал, отдавая такую команду?
- Я выбирал из двух зол меньшее. Так обстановка сложилась. Кстати, я в этом полёте дважды, нет, трижды, грубо нарушил руководство. И если бы не нарушил, то, возможно, и не сидел бы здесь. Лётчики испытатели тоже не боги и скорее всего в такую ситуацию не попадали. Потому так стандартно и написали руководство. А у нас вышел очень уж нестандартный полёт.
- Какие ещё нарушения? - схватился за данные СОК***** инспектор. - Ах, да, запуск левого двигателя при повышенной температуре. Ну, тут понятно, не ждать же было до земли, пока остынет.
- Не только это.
- Больше расшифровка ничего не показывает.
- И не покажет. В разделе «Особые случаи полёта» есть всего одна строчка, на которую, видимо из-за её нелепости, многие лётчики не обращают внимание. Там однозначно написано: при отказе двух двигателей совершить вынужденную посадку. Это написали лётчики испытатели. Скорее всего они не испытывали самолёт сразу на отказ двух двигателей, считая, что ситуации такой просто не может быть. А если бы у них такое произошло, они бы наверняка попытались запустить двигатели.
Схватились за руководство - огромный талмуд весом килограмма три. Нашли нужный раздел. Всего одна строчка, да к тому же мелким шрифтом.
- Чёрт возьми, Сошников, да ты злостный нарушитель, пора на нары. - Инспектор потеребил нижнюю губу и продолжил: - Я знаю не один случай, когда производственникам приходилось сталкиваться с недоработками производителей. Есть тысячи случаев запуска в воздухе. Кажется, последний случай у китайцев на Б -747 был. Они в зону вулканической деятельности вошли. И все четыре двигателя вырубились. С десяти до трёх тысяч сыпались. Запустили все четыре. Не знаю, правда, что там у них было написано в руководстве на этот случай. Но попытаться запустить двигатели - первое дело. Это шанс и наверняка последний. Так что вот с этим, - инспектор щёлкнул по руководству, - я не согласен. Бумага конечно юридическая, но у кого поднимется язык обвинить командира, что он использовал последний шанс?
- У прокурора, - ответил командир отряда. - Согласно указанию, мы все случаи ЧП должны передавать туда. А они там не лётчики, как мы с вами. К стыду своему, я этого тоже не знал, - кивнул он на руководство.
- По этому поводу мы будем писать отдельное особое мнение, - сказал начальник инспекции. - По остальным вопросам всё ясно. Полёт, конечно, нестандартный, но вина экипажа просматривается. Да они её и не отрицают. Не надо было лезть вам в эту клоаку, а обойти её. Хотя, без локатора… Вроде по логике ты всё правильно делал, но вразрез руководству. Хотя, если бы не бездумное выполнение команды вторым пилотом, как его?...
- Месснер!
- Да, Месснером, то ничего бы и не было. Вогнали вы себя в аварийную ситуацию сами, и сами же вышли из неё. За первую половину полёта хоть в тюрьму сажай, за вторую хоть награждай,- пошутил инспектор. - Вопросы к Сошникову есть? - обратился он к членам комиссии.
Вопросов не было.
- Свободен! - кивнул председатель комиссии.
- Мы отстранены от полётов? - спросил, вставая, командир эскадрильи.
- Ввиду того, что эскадрилья находится в стадии становления и освоения новых самолётов мы решили этого не делать, ограничившись подробным разбором вашего полёта. Но пару-тройку дней рекомендуем отдохнуть. Всё-таки встряска у вас была нешуточная. В общем, работайте. И ждите приказа.
Приказ, подписанный генеральным директором, вышел через несколько дней. За нарушение руководства по лётной эксплуатации, что привело к чрезвычайному происшествию в воздухе без дальнейших последствий, Сошникову объявлялся строгий выговор. В счёт погашения ущерба на ремонт двигателя, высчитанного экономистами, удержать с него сорок тысяч рублей. Учитывая опыт непродолжительной работы Месснера вторым пилотом, ему объявили строгий выговор. Валера Фалалеев отделался испугом. Да и за что его наказывать, если он не был в кабине. Случай этот стал причиной разбора во всех подразделениях авиакомпании, о нём ещё долго судачили в курилках лётчики. Как всегда, кто-то осуждал экипаж, кто-то защищал его. Но все сходились в одном: да, полёт был нестандартный.
Затем были хождения в прокуратуру. Там к их случаю подошли иначе.
- У вас ведь не авария произошла, не катастрофа, - пояснил прокурор. - То есть не произошло отягчающих последствий. Ну, ошиблись вы, так сами и исправили свою ошибку. Это не наше дело. Проведено служебное расследование, всем воздали по делам вашим, - улыбнулся прокурор. - Вот если бы вы упали - другое дело.
- Тогда, скорее всего, мы бы у вас не сидели.
- Это почему? - удивился прокурор. - Тогда бы вы как раз были наши клиенты.
- С того света не возвращаются, - пожал плечами Сошников.
- Ах, да. Я имел в виду, если бы вы живы остались. В вашем же случае опасных последствий не наступило, и мы просто закроем дело. Как у нас говорят из-за отсутствия состава преступления. Так что летайте. И постарайтесь не ошибаться так больше. Опасно это при вашей профессии.
На том с прокуратурой и расстались.
А вскоре Сошникова вызвал к себе генеральный директор. Он всегда интересовался вводом в строй экипажей и новых самолётов. Приобрести эти новые машины была его инициатива.
- Докладывай, как дела? Какие проблемы есть?
- Проблем нет, Валерий Петрович. - Генеральный был тёзкой Сошникова. - На днях самостоятельно вылетел последний пятнадцатый экипаж. Основной ввод в строй закончен. Три экипажа на самолёт, как и планировали, есть. Сейчас расширяем географию полётов.
- Работа есть?
- Есть. Самолёт востребован. Умножается количество заказных и договорных полётов, что приносит бОльшую прибыль, чем регулярные рейсы. Есть предложения работы за границей.
- Где?
- В Мозамбике. С базировкой в Бейре.
- Вопрос прорабатывали?
- В общих чертах. У нас нет экипажей, владеющих английским языком.
- В чём же вопрос? Сколько нужно экипажей?
- Четыре.
- Готовьте. Договоримся с академией в Питере. Что от меня зависит, приходите.
- Есть! - по военному ответил Сошников. - Разрешите идти?
- Ступай, тёзка, ступай. Да, кстати, я подробно ознакомился с вашим нестандартным полётом. Я не лётчик по образованию, а инженер. Но мне кажется, что из щекотливого того положения вы вышли достойно. Жаль, что повредили двигатель и принесли ущерб.
- Я согласен с приказом, Валерий Петрович.
- Он согласен! А куда ты денешься. Я о другом. Вы подготовили целую эскадрилью лётчиков. А это большая работа для командного и инженерного состава. И не лёгкая.
- Это наша работа.
- Вот и подготовь приказ. Сколько там с тебя удержали? Сорок тысяч, кажется.
- Да, месячный заработок.
- Вот и верни его в качестве поощрения. Только это… не надо, чтобы инициатива исходила от меня. Подкинь идею командиру отряда. Он знает, как это сделать. А поскольку проект приказа всё равно ты писать будешь, не забудь, всех, кто серьёзно причастен к этому делу. Обиды будут.
- Понял! - кивнул Сошников, чувствуя себя заговорщиком. - Сделаем.
- Давай, занимайся. И не затягивай с этим.
А вскоре все причастные к освоению новых самолётов получили энные суммы. Шло время, наступило беспокойное и тяжёлое ельцинское безвременье. В стране царил невообразимый бардак. Естественно, коснулся он и авиации. Цены на билеты и керосин росли в геометрической прогрессии. Многие авиакомпании разваливались. Чтобы выжить, они продавали свою технику, что означало окончательный крах. В авиакомпании, где работал Сошников, сменился генеральный директор, взявший курс на сворачивание её деятельности. Несколько типов самолётов распродали. Лётчики увольнялись. Плюнул на лётную работу и уволился Месснер. У него даже не было пенсии. Фалалеев и Сошников переучились на другой тип, но и эти самолёты вскоре остановились. Не выдержал и уволился Фалалеев. Сошников снова переучился. Пролетав два года, ушёл на пенсию по медицинским показаниям. Да и авиакомпания, ведомая новым директором, к тому времени уже билась в агонии банкротства и вскоре прекратила существование.
Судьба раскидала экипаж, выполнявший тогда этот нестандартный полёт по разным местам, и они давно не встречаются. Вспоминают ли они события двадцатилетней давности? Вероятно, да. Потому что из памяти лётчиков экстремальные минуты их жизни - а они есть у любого, кто посвятил себя небу - не выветриваются никогда.
2013 г
* Обычно К самолётов в зависимости от их задач 10 - 15 единиц. Это значит, что в прямолинейном полёте на наивыгоднейшей скорости планирования с Н=10 000м теоретически при стандартных условиях он способен пролететь 100 км. Но температура воздуха, атмосферное давление и ветровой режим вносят свои поправки. Они не бывают стандартными.
** ВЛЭК - врачебно-лётная экспертная комиссия.
*** Высота нижней границы облаков и видимости, при которых данный командир имеет право взлетать и садиться.
**** АЗС-автоматы защиты сети.
***** СОК - средства объективного контроля.
**********************************************************************
Как пояснил автор в комментарии, действие рассказа происходит на борту самолёта АН-28