В бочке
Знаменитый древнегреческий философ Сократ и ученик его Платон часто спорили до хрипоты. И это не фигура речи: спорили они буквально до хрипоты, но если хрипота Платона была звонкой, как у молодого Высоцкого, то седовлысый Сократ начинал сначала сипеть, как закипающий чайник, а затем и вовсе терял способность возбуждать звуковые волны.
Понятное дело, что это совершенно не мешало им общаться: взаимная любовь, в том числе к премудрости, позволяла им безошибочно понимать тонкие гегеномии и триапохии собеседника, даже в конец охрипшего. Что однажды привело к бытовой трагедии. А дело было так.
В то время, по рекомендациям врачей, Сократ ежегодно посещал известный в Греции санаторий, располагавшийся в городе Санаторий, откуда он и взял свое название. Местность вокруг Санатория была известна своими лечебными грязями: густые, маслянистые, они были богаты самыми разными полезными веществами, не говоря уже о прочих молекулярных элементах и ионных комплексах. Также регион был известен густыми зарослями Маслины европейской (Olea europaea), но это к делу не относится.
Суть лечения состояла в следующем: пациента усаживали в глубокую бочку и по самые уши заливали грязью, так что оставалась торчать только голова. Для наилучшего эффекта полагалось сидеть в бочке несколько часов, что обычный человек выносил, конечно, борясь с нечеловеческой скукой, а вот философу такое положение нипочем: рот-то свободен!
Вот и в этот раз, залили служители философов грязью по самые уши, поставили в бочке одного против другого и удалились, чтобы дать им возможность насладиться длительной беседой, поправляя одновременно с этим здоровье. Представьте себе картину: слева, скажем, голова Сократа из бочки торчит, обращенная к Платону, который, в свою очередь, если бы не торчащая голова, от бочки с грязью был бы неотличим.
К третьему часу беседы Платон говорит:
- Хорошо, но вы же не будете отрицать, что за каждым предметом реальности, например, за лошадью, стоит её первоидея? Иначе мы ничего не могли бы разобрать и просто тонули бы в безграничном хаосе апейрона.
Сократ к тому моменту почти потерял возможность производить звуки, но все еще отчасти слышимо говорит, што, мол, и козули в моём носу имеют свою первоидею в идеальном мире?
- Отлично! - вскричал тут Платон. - Именно это соображение я и предвидел от вас услышать, дорогой учитель!
И тут Сократ вдруг замечает, что от пламени стоявшей позади бочки Платона свечи начинает загораться занавеска.
Платон говорит:
- Лошадь имеет свою первоидею; козули в носу определенно нет. Как же так? Как разрешить это философское противоречие? Казалось бы, такую дихотомию никакими грязями не вылечить… К счастью, тут нам на помощь приходит гносеология: я предлагаю классификацию предметов по родам. Род первый: предметы, существующие с необходимостью. Род второй: предметы потенциально возможные…
Сократ его хотел было перебить, но видать от волнения совсем потерял голос, и прямо-таки кричит:
-
Мол, караул, пожар! Ужас! Угорим в бочках!
А огонь всё жарче занимается.
Платон отвечает:
- Не могу согласиться! Надлежит разделять между предметами, например, лошадью, и первоэлементами, такими как огонь, вода, воздух. Но я продолжу. Итак, второй род предметов: …
Скорат думает, мама дорогая. Вот уже и египетский понтифлис в виде бога Ра на столе обуглился, сейчас и стол полыхнет! Сгорим, как есть сгорим в этих проклятых бочках еще до того, как Платон до середины своей классификации дойдёт!
Стал Сократ тут в бочке дергаться и на помощь звать. Да куда там! Грязь в бочке жирная, маслянистая, богатая веществами: рукой не пошевелить. А Платон так увлекся, что ничего слышать не в состоянии. В раж вошел, объясняя свою теорию сущего, не понимая, что у него за спиной полыхает. Аж слюной брызжет, и языки пламени уже окружают его искаженное идеями лицо в виде своебразного нимба.
“Что за смех, что за радость, когда мир постоянно горит? Покрытые тьмой, почему вы не ищете света?” - пронеслось в голове у Сократа из читанного.
“Ну воняет же гарью, приди ты наконец в себя!”, подумал он. Сидит в бочке, молчит, смотрит на огонь, ждет своего конца. Слушает какую-то ахинею...
А что поделаешь, такова жизнь! И это еще санаторий…