Доброе детство - лучшее наследство
Путешествия бывают разные. Одни люди могут позволить себе объездить города и страны, а другие познают мир не выходя из дома.
«Сегодня я плакал: хотелось сирени», - сетовал Игорь Северянин. Поэты - люди творческие, они находят выход из трудных ситуаций:
- Тогда я взял глобус
И, в грёзах, поехал в Китай.
Сегодня даже школьник может получить сведения о любой точке мира. А вот с грёзами плохо. Лёгкость потребления информации выхолащивает их. Человеку без грёз нельзя, иначе какой же он человек. Но зато каждый может путешествовать внутри себя. Туда, где вся атмосфера пропитана счастливым дыханием детства. Как говорит афонская пословица: «Доброе детство - лучшее наследство». С возрастом человеку свойственно приукрашивать минувшее, или даже немного привирать. Грех невеликий, да и всегда можно отшутиться: «Мечтать не вредно, вредно не мечтать».
Это путешествие началось в обычном торговом центре, - там я увидел пацана лет трёх-четырёх. Правой рукой он толкал детскую каталку, в левой держал мороженое и постоянно оглядывался по сторонам. Каталка на загляденье: два жëлтых колеса, длинная красная рукоятка, на конце её синяя ручка. Такие игрушки развивают у ребёнка равновесие, зрительное восприятие и наблюдательность, - я прочитал это уже в интернете.
Да... В моём детстве были совсем другие игрушки. Пацаны гоняли по улицам обод от старого велосипедного колеса. Мальчишка управлял первой в своей жизни «машиной», придерживая её толстой проволокой, загнутой на конце крючком. Главное здесь - смотреть в оба. Обод может закатиться слишком далеко, свернуть в сторону, упасть с обочины, врезаться в проходящего мимо человека, подпрыгнуть на бугорке или ухнуть в ямку. В нашем посёлке сроду асфальта не было, да уже и не будет. Оператор колеса предельно сосредоточен. Он, шмыгая носом, - высморкаться некогда, - будто слился с ободом в одно целое: голову поднять нельзя, споткнуться нельзя, отдышаться нельзя, ничего нельзя. Сердце колотится от напряжения. Ещё десяток метров, и, наконец, намеченное расстояние от своего дома до школы будет преодолено. Сколько раз приходилось поднимать колесо с земли, неужто опять неудача? И вот она - победа! Глубокий вздох, и чувство сладкого ликования переполняет пацана. Эх, жаль, что этого никто не видел. А колесо, словно издеваясь, застряло в колее и падать не собирается. Теперь осталось закрепить успех, и можно показывать ребятам. А потом... А потом уже неинтересно. На очереди другие игры.
Ребята постарше рассказывали, что раньше они гоняли обруч от бочки. Но я его уже не застал. Это ещё труднее - в колесе хоть есть углубление.
А ещё мы играли с репейником. Кидались им друг в друга, лепили медали и ордена на одёжку, но чаще всего использовали репейник на погоны. Чем больше звёздочек, тем выше звание. Мы уже знали, что у лейтенанта их две, у старшего лейтенанта три, а у капитана четыре. Естественно, все вскоре стали капитанами. И вот на тебе! Один пацан сказал, что звание зависит не от количества звёздочек, а от их размера. Мы скрепляли вместе несколько головок репейника и становились майорами, полковниками, генералами. Заспорились, кто всё-таки выше - генерал-майор или генерал-лейтенант? А когда все налепили себе на погоны по огромной звезде, и стали маршалами Советского Союза, игра закончилась. Ведь у нас не было ни армий, ни офицеров с солдатами, ни даже ординарцев. Одни сплошные маршалы. И мы переключались на подвижные игры.
Дошкольниками играли в перочинные ножички. Правила у нас были простые: кто первый воткнёт нож в землю из всех положений, тот и выиграл. Позиций было десятка три: с пальцев (несколько вариантов), с колена, с локтя, с пупа, с груди, с плеча, с подбородка, с губ, с носа, со лба, с макушки, с раскачкой, через себя. «Бабка», - бросок ножа с ладошки, а «Дедка» - с тыльной стороны ладони. Главное условие - нож должен перевернуться вокруг своей оси. Проигравших не наказывали, наградой была радость победителя. Я увидел в кино, как разведчик кидал ножи в фашистов, и стал тренироваться. Бросал свой складишок в стену дома разными способами, вскоре она была вся истыкана кончиком лезвия. Родители разрешали, хотя за стенкой жил местный милиционер, кореец Эдуард Павлович Дё. У него было смуглое лицо, милицейская форма и жена Татьяна. Мы подружились, и он подарил мне книжечку с рисунками приёмов при задержании преступников. Я ещё не умел читать, но картинки рассматривал с крайним волнением. В школьном возрасте в ножички уже не играли. Тем более, свой я ухайдакал, метая его в стену.
У себя во дворе я играл в городки. Отец напилил десять круглых брусков для двух городов и показал, какие ставить фигуры. Со мной играли братья, когда приезжали летом в гости. Мы выходили во двор и взрослые мужики (один брат старше меня на 28 лет, другой на 16), вместе со мной азартно сбивали фигуры битами. У меня была своя маленькая палка, и расстояние до квадрата уменьшали. Больше всего мне нравилась фигура под названием «Письмо». Четыре рюхи укладывали по углам квадрата, а в центре пятая. Письмо нужно было сначала распечатать, - выбить центральную рюху. В игру включалась сестра и даже папа. Мама посмеивалась: «Господи, как дети...» После отъезда гостей играть в одиночестве стало неинтересно. Из местных ребят никто городками не заинтересовался.
На нашей улице было всего восемь домов. Улицы не имели названия, хотя население в посёлке насчитывало почти тысяча человек. Сейчас осталось полторы сотни жителей, зато все шесть улиц получили названия, - моя стала Школьной. С тремя соседскими внуками, - их привозили на каникулы из Архангельска, - собиралось не более девяти ребят. Посему в футбол играли на одни ворота. Штангой была берёза, довольно толстая и высокая, другой - чурачок, - я притаскивал его из поленницы возле нашего дома. Верхнюю перекладину определяли на глаз. Делились на команды. К капитану подходили два футболиста и предлагали выбрать: «Танк или самолëт?» Некоторые оригинальничали: «Соломинка или пароход?» Играли старым волейбольным мячом. Его приходилось время от времени подкачивать велосипедным насосом. Носились до изнеможения, но больше всего доставалось вратарю. Тем не менее все хотели стоять на воротах. Голкипер (слово-то какое, аж завораживает), представлял третью команду в единственном числе. У нас было не принято «расстреливать» проигравших мячом по пятой точке. А потом мы по очереди становились в ворота и отбивали пенальти. Голкипером становился только тот, кто пропустил меньше всего голов, остальные считались просто вратарями. Любили набивать (чеканить) мяч на ноге. Была цель - набить 21 раз. Для пацана 6-7 лет это была трудная задача. Конечно, когда стали школьниками, набивали и больше, и разными способами: на колене, на груди, на голове, чередуя ноги. Особенно трудно набивать на внешней стороне стопы, - мячик так и норовил прыгнуть вбок. Рядом стояли друзья и считали, пытаясь сбить с толку:
- Двадцать два, двадцать три, девяносто восемь, четырнадцать...
В некоторые игры, чтобы набрать количество участников, мы брали и малышню, - четырёх-пяти лет. Девчонок моего возраста на нашей улице не было. Один игрок начинал считалку:
На златом крыльце сидели,
Царь, царевич,
Король, королевич...
Здесь были варианты. Можно сразу выбрать водящего, или считать несколько раз, пока не останется один неудачник. Всё по-честному, чтобы не было обидно. Каждый игрок становился в начерченный круг и защищался от мяча дощечкой, водящий старался попасть в него. Если тот не увернулся, то становился на место водящего. Малышне рисовали круг побольше, а защищались они широкими дощечками. Мы же, наоборот, стояли в маленьком круге, а в руках держали тонкие палки. Защита так себе. Мало увернуться от мяча, надо ещё за черту не заступить. В более сложные игры, - попа или лапту, мы играли уже школьниками. Благо недостатка в игроках не было. Только в нашем классе училось 29 человек, из них половина мальчишки. Наша улица имела преимущество перед другими, потому что у меня был арабский мячик. Мне привезли его из Ленинграда. Число участников доходило до полутора десятков человек, играли до темноты. Мне приходилось уходить последним, чтобы мячик не потерялся. Я называл его почему-то арапским. Возможно потому, что к далёким и непонятным арабам относился с подозрением. А в слове «арапский» буква «п» делала мячик белым и пушистым. Скорее всего, просто нравилось так называть, а почему - не задумывался. Это с возрастом человек склонен объяснять всё и вся.
Устав от дневных игр, по вечерам я смотрел дома диафильмы. Сестра привезла из Москвы фильмоскоп и десяток круглых коробочек с плёнками. Любая новая вещь для ребёнка - всегда чудо. Отец устанавливал на стол металлический проектор. Он был серебристого цвета и похож на танк. Луч проектора направляли на побелённую лежанку. Высоты не хватало, поэтому я подкладывал под него несколько толстых книжек. Потом я забирался на стул у выключателя и нетерпеливо ждал команды. Мне казалось, что отец или мама слишком медленно заправляют плёнку. И вот, наконец, я выключал свет, и под тихое гудение проектора начинался фильм. При чтении текста родители делали паузы, давая мне возможность рассмотреть картинку. Первыми сказками были: «Теремок», «Репка», «Кот, петух и лиса», «Колобок». Меня привлекало то, что можно вернуть назад кадр, и ещё раз погрузиться в атмосферу сказки. Вскоре в комнате становилось жарко и появлялся особый аромат нагретой плёнки. Фильмоскоп от лампы накалялся так сильно, что можно было обжечься. Да и не беда. Обычно одного раза хватало. Чем разнообразнее опыт познания мира, тем лучше.
На сеанс приходили соседские мальчишки. Когда родители были заняты, я заправлял плёнку и управлял аппаратом сам. Посмотрев фильмы по 2-3 раза и уже зная сюжет, я «читал» своим зрителям. Я будто сам был участником сказочных историй, и без зазрения совести фантазировал и присочинял, когда не помнил текст наизусть. Но нужно было держать ухо востро, ибо мои сверстники тоже не лыком шиты. Кто-нибудь нет-нет, да и мог заявить:
- А ты в этом месте раньше по-другому говорил.
К семи годам я худо-бедно научился читать. Фильмоскоп и полсотни коробочек с фильмами потом кому-то отдали. Можно порадоваться за тех современных детей, кому родители показывают сызмальства не мультики, а диафильмы. После такой тренировки детей не оторвать от чтения книг.
Диафильмы - великое изобретение. Они совмещают в себе книгу, кино, и дают возможность быть участником и даже соавтором историй. С высоты сегодняшнего дня могу сказать, что выбор сказки формирует менталитет.
В отличие от западных сказок, приземлённых и практичных, в русских царит волшебство и архаичность. Идеальная русская сказка - «Курочка Ряба». Дед и бабка успокоились после обещания курочки снести простое яйцо. Этого не может вынести человек с западным типом сознания. Хотя бы золотые осколки собрали...
Зимой снегу навалит столько, что видны только верхушки забора. Бульдозер периодически чистил улицы. Когда сугробы становились выше изгороди, начинались поединки на горке. Один из бойцов был русским, второй кем-то другим: турком, немцем, шведом, французом и прочими. Мы знали о различных войнах из фильмов, а когда научились читать, ещё и из книг. По малости лет мы не особо разбирались в исторических событиях, но главное нам было предельно ясно - есть наши, а есть буржуины. Победителем оставался русский, а все остальные скатывались вниз. Они по очереди вновь забирались на сугроб, стремясь к реваншу. Надо сказать, что понятие «русский» включало в себя и другие национальности: грузин, - мы тогда посмотрели фильм «Георгий Саакадзе», индейцев из немецких и югославских вестернов, или любых других. Главное, что война должна быть справедливой и против захватчиков. Буры побеждали англичан, - это уже с моей подачи. Мой отец чинил рыболовные сети и пел:
Трансвааль, Трансвааль, страна моя!
Ты вся горишь в огне...
Победитель на заснеженном плацдарме кричал: «Русские и немцы!» Два бойца, пыхтя и подбадривая себя криками, боролись за звание «Русский». Кому охота услышать сверху суворовское: «Русские прусских всегда бивали». Мало сбросить соперника вниз, надо ещё увернуться от его «предсмертных» судорог. Это единственный способ проигравшего не стать буржуином - стащить противника за собой. В очередной раз я скинул своего товарища с горки (бой шёл с турками), и крикнул: «Ага! Так тебе и надо, турок вологодский!» - Так называли меня старшие братья, когда я делал что-то не так. «Турок» вскарабкался на сугроб с такой лихорадочной скоростью, что я не успел объявить новых участников битвы. Опомнился уже внизу, и услышал торжествующий выкрик: «Вот тебе, вологодский турок!» Когда враги заканчивались, поединки шли по второму кругу, по третьему. Ухрястаешься так, что дома нет сил раздеться.
Была масса других игр, но хорошо помнятся те, где было мало участников. В школьные годы я стал бывать на улице реже. Всё-таки много времени уходило на школу и уроки. Но главное - я пристрастился к чтению. До сих помню зуд нетерпения, который испытывал, когда шёл в библиотеку. Всю информацию мы получали за пределами своего дома. Мало прочитать, посмотреть, узнать, но хотелось поделиться ею со сверстниками, обменяться книгами, поспорить и обсудить. После окончания третьего класса мне подарили викторину, - привезла сестра из Москвы. В коробке лежали листы с вопросами, ответы напечатаны тут же мелким шрифтом и вверх ногами. Игра оказалась популярной. На моём крылечке, у той самой истыканной ножиком стенки, собиралось полдюжины школьников. Я зачитывал вопросы, ребята отвечали. Процесс познания увлекал всех несколько вечеров, пока не проштудировали всю викторину. Один из участников приходил со своим младшим братом Серёжкой. Тот в школу ещё не ходил, но худо-бедно читать умел. Он буквально раскрыв рот, слушал обсуждения и старался запоминать. Ему так хотелось хоть раз ответить первым. Но увы. Всегда кто-то его опережал. Всё-таки разница в возрасте давала о себе знать. Вопросы шли по кругу. Вдруг я заметил, как наш дошкольник, шевеля губами, читает ответ на следующее задание: «Автор книги «Занимательная физика»». Судя по довольной физиономии, я понял, что ему это удалось. Неожиданно для себя я стал зачитывать совсем другой вопрос о самом глубоком озере в мире. Уже не помню, сделал я это случайно или из вредности, но второе больше похоже на правду. Серёжка вскочил, и не дожидаясь последнего слова, выпалил: «Я и Перельман!»
Его ответ вызвал общий смех. Серёжке было обидно. Но он вновь и вновь приходил играть в викторину. Что тут скажешь? - Молодец! С мотивацией у него было всё в порядке.
Продолжать можно очень долго, но главное, что хотелось бы сказать: по сравнению с сегодняшними детьми мы заведомо получали высокую планку. Жизнь нас как бы подталкивала к усилию над собой. Коллективные игры во дворе развивали ребёнка физически и эмоционально, приучали к самостоятельности. Ибо он вынужден участвовать в играх, чтобы быть в социуме. Не будешь же сидеть целый день в четырёх стенах, где нет даже телевизора.
При появлении интернета на одном из форумов (это было время, когда народ ломал копья на всевозможные темы, от разведения цветов и воспитания детей до исторических событий и поиска смысла жизни), произошëл интересный спор. Сравнивали детские игрушки послевоенных лет и современные. Один из форумчан утверждал, что в тепличных условиях дети не могут нормально развиваться. Он назвал нынешнее поколение изнеженным и привëл в пример рассказ Владимира Крупина «Бумажные цепи». Маленький Володя с сестрой и братьями наряжали ëлку на Новый год. К немногочисленным игрушкам, как правило, совсем простеньким, они дополняли вырезанные из бумаги снежинки. Также резали газеты и из них склеивали варëной картошкой множество кружков, - получались длинные цепи.
Возник яростный спор. Оппоненты заявляли:
- Все эти поделки от нищеты, и бедные дети, которые делали сами себе такие примитивные игрушки. В современном магазине «Детский Мир» можно купить всë, что душе угодно. Обилие разнообразных игрушек даёт возможность ребёнку познать всю красоту мира. Не то, что бумажные цепи.
Несогласные возражали:
- Возможность-то даёт, но игрушки преподнесённые на блюдечке, ребёнку быстро наскучат. Как говорит афонская пословица: «Что легко даётся, мало ценится».
Третьи примиряли спорщиков:
- Если ребёнок почувствует радость познания и будет увлечён процессом, особенно в коллективе, то неважно чем он играет: вырезанным из дерева пистолетом или магазинным автоматом с мигающими лампочками, издающим звуки выстрелов.
Самый мудрый, на мой взгляд, форумчанин, дал совет:
- Чем тратить время на бесполезные споры, идите-ка вы все играть со своими детьми. И постарайтесь, чтобы они «приковали» себя своими «цепями» к детству и родине также крепко, как Владимир Крупин.
Спор затих. Видимо, к совету прислушались. А кто из них прав, пусть каждый сам решает.
«Сегодня я плакал: хотелось сирени», - сетовал Игорь Северянин. Поэты - люди творческие, они находят выход из трудных ситуаций:
- Тогда я взял глобус
И, в грёзах, поехал в Китай.
Сегодня даже школьник может получить сведения о любой точке мира. А вот с грёзами плохо. Лёгкость потребления информации выхолащивает их. Человеку без грёз нельзя, иначе какой же он человек. Но зато каждый может путешествовать внутри себя. Туда, где вся атмосфера пропитана счастливым дыханием детства. Как говорит афонская пословица: «Доброе детство - лучшее наследство». С возрастом человеку свойственно приукрашивать минувшее, или даже немного привирать. Грех невеликий, да и всегда можно отшутиться: «Мечтать не вредно, вредно не мечтать».
Это путешествие началось в обычном торговом центре, - там я увидел пацана лет трёх-четырёх. Правой рукой он толкал детскую каталку, в левой держал мороженое и постоянно оглядывался по сторонам. Каталка на загляденье: два жëлтых колеса, длинная красная рукоятка, на конце её синяя ручка. Такие игрушки развивают у ребёнка равновесие, зрительное восприятие и наблюдательность, - я прочитал это уже в интернете.
Да... В моём детстве были совсем другие игрушки. Пацаны гоняли по улицам обод от старого велосипедного колеса. Мальчишка управлял первой в своей жизни «машиной», придерживая её толстой проволокой, загнутой на конце крючком. Главное здесь - смотреть в оба. Обод может закатиться слишком далеко, свернуть в сторону, упасть с обочины, врезаться в проходящего мимо человека, подпрыгнуть на бугорке или ухнуть в ямку. В нашем посёлке сроду асфальта не было, да уже и не будет. Оператор колеса предельно сосредоточен. Он, шмыгая носом, - высморкаться некогда, - будто слился с ободом в одно целое: голову поднять нельзя, споткнуться нельзя, отдышаться нельзя, ничего нельзя. Сердце колотится от напряжения. Ещё десяток метров, и, наконец, намеченное расстояние от своего дома до школы будет преодолено. Сколько раз приходилось поднимать колесо с земли, неужто опять неудача? И вот она - победа! Глубокий вздох, и чувство сладкого ликования переполняет пацана. Эх, жаль, что этого никто не видел. А колесо, словно издеваясь, застряло в колее и падать не собирается. Теперь осталось закрепить успех, и можно показывать ребятам. А потом... А потом уже неинтересно. На очереди другие игры.
Ребята постарше рассказывали, что раньше они гоняли обруч от бочки. Но я его уже не застал. Это ещё труднее - в колесе хоть есть углубление.
А ещё мы играли с репейником. Кидались им друг в друга, лепили медали и ордена на одёжку, но чаще всего использовали репейник на погоны. Чем больше звёздочек, тем выше звание. Мы уже знали, что у лейтенанта их две, у старшего лейтенанта три, а у капитана четыре. Естественно, все вскоре стали капитанами. И вот на тебе! Один пацан сказал, что звание зависит не от количества звёздочек, а от их размера. Мы скрепляли вместе несколько головок репейника и становились майорами, полковниками, генералами. Заспорились, кто всё-таки выше - генерал-майор или генерал-лейтенант? А когда все налепили себе на погоны по огромной звезде, и стали маршалами Советского Союза, игра закончилась. Ведь у нас не было ни армий, ни офицеров с солдатами, ни даже ординарцев. Одни сплошные маршалы. И мы переключались на подвижные игры.
Дошкольниками играли в перочинные ножички. Правила у нас были простые: кто первый воткнёт нож в землю из всех положений, тот и выиграл. Позиций было десятка три: с пальцев (несколько вариантов), с колена, с локтя, с пупа, с груди, с плеча, с подбородка, с губ, с носа, со лба, с макушки, с раскачкой, через себя. «Бабка», - бросок ножа с ладошки, а «Дедка» - с тыльной стороны ладони. Главное условие - нож должен перевернуться вокруг своей оси. Проигравших не наказывали, наградой была радость победителя. Я увидел в кино, как разведчик кидал ножи в фашистов, и стал тренироваться. Бросал свой складишок в стену дома разными способами, вскоре она была вся истыкана кончиком лезвия. Родители разрешали, хотя за стенкой жил местный милиционер, кореец Эдуард Павлович Дё. У него было смуглое лицо, милицейская форма и жена Татьяна. Мы подружились, и он подарил мне книжечку с рисунками приёмов при задержании преступников. Я ещё не умел читать, но картинки рассматривал с крайним волнением. В школьном возрасте в ножички уже не играли. Тем более, свой я ухайдакал, метая его в стену.
У себя во дворе я играл в городки. Отец напилил десять круглых брусков для двух городов и показал, какие ставить фигуры. Со мной играли братья, когда приезжали летом в гости. Мы выходили во двор и взрослые мужики (один брат старше меня на 28 лет, другой на 16), вместе со мной азартно сбивали фигуры битами. У меня была своя маленькая палка, и расстояние до квадрата уменьшали. Больше всего мне нравилась фигура под названием «Письмо». Четыре рюхи укладывали по углам квадрата, а в центре пятая. Письмо нужно было сначала распечатать, - выбить центральную рюху. В игру включалась сестра и даже папа. Мама посмеивалась: «Господи, как дети...» После отъезда гостей играть в одиночестве стало неинтересно. Из местных ребят никто городками не заинтересовался.
На нашей улице было всего восемь домов. Улицы не имели названия, хотя население в посёлке насчитывало почти тысяча человек. Сейчас осталось полторы сотни жителей, зато все шесть улиц получили названия, - моя стала Школьной. С тремя соседскими внуками, - их привозили на каникулы из Архангельска, - собиралось не более девяти ребят. Посему в футбол играли на одни ворота. Штангой была берёза, довольно толстая и высокая, другой - чурачок, - я притаскивал его из поленницы возле нашего дома. Верхнюю перекладину определяли на глаз. Делились на команды. К капитану подходили два футболиста и предлагали выбрать: «Танк или самолëт?» Некоторые оригинальничали: «Соломинка или пароход?» Играли старым волейбольным мячом. Его приходилось время от времени подкачивать велосипедным насосом. Носились до изнеможения, но больше всего доставалось вратарю. Тем не менее все хотели стоять на воротах. Голкипер (слово-то какое, аж завораживает), представлял третью команду в единственном числе. У нас было не принято «расстреливать» проигравших мячом по пятой точке. А потом мы по очереди становились в ворота и отбивали пенальти. Голкипером становился только тот, кто пропустил меньше всего голов, остальные считались просто вратарями. Любили набивать (чеканить) мяч на ноге. Была цель - набить 21 раз. Для пацана 6-7 лет это была трудная задача. Конечно, когда стали школьниками, набивали и больше, и разными способами: на колене, на груди, на голове, чередуя ноги. Особенно трудно набивать на внешней стороне стопы, - мячик так и норовил прыгнуть вбок. Рядом стояли друзья и считали, пытаясь сбить с толку:
- Двадцать два, двадцать три, девяносто восемь, четырнадцать...
В некоторые игры, чтобы набрать количество участников, мы брали и малышню, - четырёх-пяти лет. Девчонок моего возраста на нашей улице не было. Один игрок начинал считалку:
На златом крыльце сидели,
Царь, царевич,
Король, королевич...
Здесь были варианты. Можно сразу выбрать водящего, или считать несколько раз, пока не останется один неудачник. Всё по-честному, чтобы не было обидно. Каждый игрок становился в начерченный круг и защищался от мяча дощечкой, водящий старался попасть в него. Если тот не увернулся, то становился на место водящего. Малышне рисовали круг побольше, а защищались они широкими дощечками. Мы же, наоборот, стояли в маленьком круге, а в руках держали тонкие палки. Защита так себе. Мало увернуться от мяча, надо ещё за черту не заступить. В более сложные игры, - попа или лапту, мы играли уже школьниками. Благо недостатка в игроках не было. Только в нашем классе училось 29 человек, из них половина мальчишки. Наша улица имела преимущество перед другими, потому что у меня был арабский мячик. Мне привезли его из Ленинграда. Число участников доходило до полутора десятков человек, играли до темноты. Мне приходилось уходить последним, чтобы мячик не потерялся. Я называл его почему-то арапским. Возможно потому, что к далёким и непонятным арабам относился с подозрением. А в слове «арапский» буква «п» делала мячик белым и пушистым. Скорее всего, просто нравилось так называть, а почему - не задумывался. Это с возрастом человек склонен объяснять всё и вся.
Устав от дневных игр, по вечерам я смотрел дома диафильмы. Сестра привезла из Москвы фильмоскоп и десяток круглых коробочек с плёнками. Любая новая вещь для ребёнка - всегда чудо. Отец устанавливал на стол металлический проектор. Он был серебристого цвета и похож на танк. Луч проектора направляли на побелённую лежанку. Высоты не хватало, поэтому я подкладывал под него несколько толстых книжек. Потом я забирался на стул у выключателя и нетерпеливо ждал команды. Мне казалось, что отец или мама слишком медленно заправляют плёнку. И вот, наконец, я выключал свет, и под тихое гудение проектора начинался фильм. При чтении текста родители делали паузы, давая мне возможность рассмотреть картинку. Первыми сказками были: «Теремок», «Репка», «Кот, петух и лиса», «Колобок». Меня привлекало то, что можно вернуть назад кадр, и ещё раз погрузиться в атмосферу сказки. Вскоре в комнате становилось жарко и появлялся особый аромат нагретой плёнки. Фильмоскоп от лампы накалялся так сильно, что можно было обжечься. Да и не беда. Обычно одного раза хватало. Чем разнообразнее опыт познания мира, тем лучше.
На сеанс приходили соседские мальчишки. Когда родители были заняты, я заправлял плёнку и управлял аппаратом сам. Посмотрев фильмы по 2-3 раза и уже зная сюжет, я «читал» своим зрителям. Я будто сам был участником сказочных историй, и без зазрения совести фантазировал и присочинял, когда не помнил текст наизусть. Но нужно было держать ухо востро, ибо мои сверстники тоже не лыком шиты. Кто-нибудь нет-нет, да и мог заявить:
- А ты в этом месте раньше по-другому говорил.
К семи годам я худо-бедно научился читать. Фильмоскоп и полсотни коробочек с фильмами потом кому-то отдали. Можно порадоваться за тех современных детей, кому родители показывают сызмальства не мультики, а диафильмы. После такой тренировки детей не оторвать от чтения книг.
Диафильмы - великое изобретение. Они совмещают в себе книгу, кино, и дают возможность быть участником и даже соавтором историй. С высоты сегодняшнего дня могу сказать, что выбор сказки формирует менталитет.
В отличие от западных сказок, приземлённых и практичных, в русских царит волшебство и архаичность. Идеальная русская сказка - «Курочка Ряба». Дед и бабка успокоились после обещания курочки снести простое яйцо. Этого не может вынести человек с западным типом сознания. Хотя бы золотые осколки собрали...
Зимой снегу навалит столько, что видны только верхушки забора. Бульдозер периодически чистил улицы. Когда сугробы становились выше изгороди, начинались поединки на горке. Один из бойцов был русским, второй кем-то другим: турком, немцем, шведом, французом и прочими. Мы знали о различных войнах из фильмов, а когда научились читать, ещё и из книг. По малости лет мы не особо разбирались в исторических событиях, но главное нам было предельно ясно - есть наши, а есть буржуины. Победителем оставался русский, а все остальные скатывались вниз. Они по очереди вновь забирались на сугроб, стремясь к реваншу. Надо сказать, что понятие «русский» включало в себя и другие национальности: грузин, - мы тогда посмотрели фильм «Георгий Саакадзе», индейцев из немецких и югославских вестернов, или любых других. Главное, что война должна быть справедливой и против захватчиков. Буры побеждали англичан, - это уже с моей подачи. Мой отец чинил рыболовные сети и пел:
Трансвааль, Трансвааль, страна моя!
Ты вся горишь в огне...
Победитель на заснеженном плацдарме кричал: «Русские и немцы!» Два бойца, пыхтя и подбадривая себя криками, боролись за звание «Русский». Кому охота услышать сверху суворовское: «Русские прусских всегда бивали». Мало сбросить соперника вниз, надо ещё увернуться от его «предсмертных» судорог. Это единственный способ проигравшего не стать буржуином - стащить противника за собой. В очередной раз я скинул своего товарища с горки (бой шёл с турками), и крикнул: «Ага! Так тебе и надо, турок вологодский!» - Так называли меня старшие братья, когда я делал что-то не так. «Турок» вскарабкался на сугроб с такой лихорадочной скоростью, что я не успел объявить новых участников битвы. Опомнился уже внизу, и услышал торжествующий выкрик: «Вот тебе, вологодский турок!» Когда враги заканчивались, поединки шли по второму кругу, по третьему. Ухрястаешься так, что дома нет сил раздеться.
Была масса других игр, но хорошо помнятся те, где было мало участников. В школьные годы я стал бывать на улице реже. Всё-таки много времени уходило на школу и уроки. Но главное - я пристрастился к чтению. До сих помню зуд нетерпения, который испытывал, когда шёл в библиотеку. Всю информацию мы получали за пределами своего дома. Мало прочитать, посмотреть, узнать, но хотелось поделиться ею со сверстниками, обменяться книгами, поспорить и обсудить. После окончания третьего класса мне подарили викторину, - привезла сестра из Москвы. В коробке лежали листы с вопросами, ответы напечатаны тут же мелким шрифтом и вверх ногами. Игра оказалась популярной. На моём крылечке, у той самой истыканной ножиком стенки, собиралось полдюжины школьников. Я зачитывал вопросы, ребята отвечали. Процесс познания увлекал всех несколько вечеров, пока не проштудировали всю викторину. Один из участников приходил со своим младшим братом Серёжкой. Тот в школу ещё не ходил, но худо-бедно читать умел. Он буквально раскрыв рот, слушал обсуждения и старался запоминать. Ему так хотелось хоть раз ответить первым. Но увы. Всегда кто-то его опережал. Всё-таки разница в возрасте давала о себе знать. Вопросы шли по кругу. Вдруг я заметил, как наш дошкольник, шевеля губами, читает ответ на следующее задание: «Автор книги «Занимательная физика»». Судя по довольной физиономии, я понял, что ему это удалось. Неожиданно для себя я стал зачитывать совсем другой вопрос о самом глубоком озере в мире. Уже не помню, сделал я это случайно или из вредности, но второе больше похоже на правду. Серёжка вскочил, и не дожидаясь последнего слова, выпалил: «Я и Перельман!»
Его ответ вызвал общий смех. Серёжке было обидно. Но он вновь и вновь приходил играть в викторину. Что тут скажешь? - Молодец! С мотивацией у него было всё в порядке.
Продолжать можно очень долго, но главное, что хотелось бы сказать: по сравнению с сегодняшними детьми мы заведомо получали высокую планку. Жизнь нас как бы подталкивала к усилию над собой. Коллективные игры во дворе развивали ребёнка физически и эмоционально, приучали к самостоятельности. Ибо он вынужден участвовать в играх, чтобы быть в социуме. Не будешь же сидеть целый день в четырёх стенах, где нет даже телевизора.
При появлении интернета на одном из форумов (это было время, когда народ ломал копья на всевозможные темы, от разведения цветов и воспитания детей до исторических событий и поиска смысла жизни), произошëл интересный спор. Сравнивали детские игрушки послевоенных лет и современные. Один из форумчан утверждал, что в тепличных условиях дети не могут нормально развиваться. Он назвал нынешнее поколение изнеженным и привëл в пример рассказ Владимира Крупина «Бумажные цепи». Маленький Володя с сестрой и братьями наряжали ëлку на Новый год. К немногочисленным игрушкам, как правило, совсем простеньким, они дополняли вырезанные из бумаги снежинки. Также резали газеты и из них склеивали варëной картошкой множество кружков, - получались длинные цепи.
Возник яростный спор. Оппоненты заявляли:
- Все эти поделки от нищеты, и бедные дети, которые делали сами себе такие примитивные игрушки. В современном магазине «Детский Мир» можно купить всë, что душе угодно. Обилие разнообразных игрушек даёт возможность ребёнку познать всю красоту мира. Не то, что бумажные цепи.
Несогласные возражали:
- Возможность-то даёт, но игрушки преподнесённые на блюдечке, ребёнку быстро наскучат. Как говорит афонская пословица: «Что легко даётся, мало ценится».
Третьи примиряли спорщиков:
- Если ребёнок почувствует радость познания и будет увлечён процессом, особенно в коллективе, то неважно чем он играет: вырезанным из дерева пистолетом или магазинным автоматом с мигающими лампочками, издающим звуки выстрелов.
Самый мудрый, на мой взгляд, форумчанин, дал совет:
- Чем тратить время на бесполезные споры, идите-ка вы все играть со своими детьми. И постарайтесь, чтобы они «приковали» себя своими «цепями» к детству и родине также крепко, как Владимир Крупин.
Спор затих. Видимо, к совету прислушались. А кто из них прав, пусть каждый сам решает.