Качели
Я прохожу по аллее мимо скамейки, на ней сидят два пацана, видимо, братья. Одному лет пять, другому и того меньше. Молодой мужчина, похоже, их отец, разговаривает по мобильнику. Малышня уткнулась в смартфон. Младший обращается к старшему:
- Представляешь, а Петька до сих пор не умеет в контакт заходить.
Весь день у меня не выходили из головы слова мальчугана. Вспоминаю, что у меня в пятилетнем возрасте был свой «интернет».
Мама укладывает меня вечером спать. В голове крутятся события прошедшего дня, вот он ещё раз прожит, уже мысленно. Спать не хочется. Тогда я начинаю эксперимент. Правда этого слова я ещё не знал, посему придумал своё название - качели.
Закрываю глаза, представляю свой указательный палец. Смотрю на него пристально. Интересно, как можно смотреть, закрыв глаза? Постепенно он увеличивается, становится высоким-высоким, как башня над поселковой водоколонкой. Только она ещё теряется где-то далеко-далеко в голубом небе. Одновременно палец разбухает. Вот он уже во всю кровать, линии на нём напоминают множество высохших ручейков. Я же, наоборот, уменьшаюсь до размера манной крупинки. Бороздки на пальце тоже раздвигаются, а я опускаюсь с нарастающей скоростью всё ниже и ниже на дно бороздки. Вдруг вижу себя маленького-маленького на глубине огромной пропасти. Она ещё больше разверзается, и я становлюсь ещё меньше. Меня окружает безмолвная пустота. Я опускаюсь, нет - стремительно падаю в бесконечную бездну. Становится страшно. Резко открываю глаза - передо мной палец как палец. Такое ощущение, что он меня успокаивает: «Не дрейфь, я здесь...»
Снова закрываю глаза. Представляю тот же палец. Он медленно-медленно уменьшается. Я заполняю собой комнату. Палец становится похожим на самую маленькую иголку, - мама мне всё время про неё говорит: «Не трогай, уронишь, что потом заведём делать?» И это ещё не предел. Моё колено уже размером с лежанку, и вот подо мной наш финский дом, слева от него белое пятно, - это водоём. Совсем недавно мы купались в нём, пока не появились тритоны и пиявки. Справа темнеют дома соседей. Улица заканчивается у самого большого здания. Это клуб, сюда мы бегали смотреть кино. Дошкольников пускали бесплатно, но места нам не доставалось, посему сидели на полу у сцены. Клуб превращается в маленькую чёрную точку. Скорость возрастает, - уже еле видно весь посёлок. Палец совсем ничтожный, но я почему-то ещё различаю его. Кроме нашего посёлка я ещё нигде не бывал. Видимо, поэтому вижу сверху множество таких же посёлков. Города представляю в виде Кремля, как в книжке, - её мне привезла сестра из Москвы. В момент, когда я накрываю всю планету, - я уже знал от взрослых, что она круглая, да и на картинках видел, - палец вдруг исчезает. Но он ведь тоже я! Становится страшно. Открываю глаза. Палец вроде возмущён: «Ну ты вообще... Хватит издеваться».
На ещё одни качели сил не хватает, я засыпаю. Наблюдаю сверху наш дом, заснеженные огороды. Лечу выше и выше, - надо мной изогнулся рогатый месяц и поблёскивают яркие звёзды на тёмном небе. Внизу снег укрыл белым покрывалом весь посёлок, страну, красный Кремль. Тишина, мне легко-легко, как у Христа за пазухой, - так папа любит говорить. И совсем не холодно...
С возрастом я летал во сне всё реже и реже. Но нет-нет, да и приснится, будто я лечу. Точнее, падаю, хоть и медленно. Пытаюсь вознестись - не получается. Тогда начинаю махать руками, зависаю в воздухе. Ни туда ни сюда. В детстве я летал без помощи рук. Только скажешь мысленно: «Туда!» - Так моя внучка сейчас говорит. И летишь, летишь... Какие у детей могут быть мысли? Они же ничегошеньки не знают. Мы же, отягощённые знаниями, порой ненужными, плетёмся по миру, как цыгане из мультфильма Гарри Бардина. Они раньше были прекрасными птицами, но обвешав себя красивыми тряпками, потеряли крылья. Они атрофировались за ненадобностью. Иногда мне кажется, что всё наше общество «зависло». Предполагаю два варианта развития событий: или падение «на самое дно самого глубоко ущелья», или взлёт к свету. Может когда-нибудь мы и сможем исполнить заповедь Христа: «Будьте как дети». А пока телепаемся между небом и землёй, ни уму ни сердцу. Что ждёт нас?
- Представляешь, а Петька до сих пор не умеет в контакт заходить.
Весь день у меня не выходили из головы слова мальчугана. Вспоминаю, что у меня в пятилетнем возрасте был свой «интернет».
Мама укладывает меня вечером спать. В голове крутятся события прошедшего дня, вот он ещё раз прожит, уже мысленно. Спать не хочется. Тогда я начинаю эксперимент. Правда этого слова я ещё не знал, посему придумал своё название - качели.
Закрываю глаза, представляю свой указательный палец. Смотрю на него пристально. Интересно, как можно смотреть, закрыв глаза? Постепенно он увеличивается, становится высоким-высоким, как башня над поселковой водоколонкой. Только она ещё теряется где-то далеко-далеко в голубом небе. Одновременно палец разбухает. Вот он уже во всю кровать, линии на нём напоминают множество высохших ручейков. Я же, наоборот, уменьшаюсь до размера манной крупинки. Бороздки на пальце тоже раздвигаются, а я опускаюсь с нарастающей скоростью всё ниже и ниже на дно бороздки. Вдруг вижу себя маленького-маленького на глубине огромной пропасти. Она ещё больше разверзается, и я становлюсь ещё меньше. Меня окружает безмолвная пустота. Я опускаюсь, нет - стремительно падаю в бесконечную бездну. Становится страшно. Резко открываю глаза - передо мной палец как палец. Такое ощущение, что он меня успокаивает: «Не дрейфь, я здесь...»
Снова закрываю глаза. Представляю тот же палец. Он медленно-медленно уменьшается. Я заполняю собой комнату. Палец становится похожим на самую маленькую иголку, - мама мне всё время про неё говорит: «Не трогай, уронишь, что потом заведём делать?» И это ещё не предел. Моё колено уже размером с лежанку, и вот подо мной наш финский дом, слева от него белое пятно, - это водоём. Совсем недавно мы купались в нём, пока не появились тритоны и пиявки. Справа темнеют дома соседей. Улица заканчивается у самого большого здания. Это клуб, сюда мы бегали смотреть кино. Дошкольников пускали бесплатно, но места нам не доставалось, посему сидели на полу у сцены. Клуб превращается в маленькую чёрную точку. Скорость возрастает, - уже еле видно весь посёлок. Палец совсем ничтожный, но я почему-то ещё различаю его. Кроме нашего посёлка я ещё нигде не бывал. Видимо, поэтому вижу сверху множество таких же посёлков. Города представляю в виде Кремля, как в книжке, - её мне привезла сестра из Москвы. В момент, когда я накрываю всю планету, - я уже знал от взрослых, что она круглая, да и на картинках видел, - палец вдруг исчезает. Но он ведь тоже я! Становится страшно. Открываю глаза. Палец вроде возмущён: «Ну ты вообще... Хватит издеваться».
На ещё одни качели сил не хватает, я засыпаю. Наблюдаю сверху наш дом, заснеженные огороды. Лечу выше и выше, - надо мной изогнулся рогатый месяц и поблёскивают яркие звёзды на тёмном небе. Внизу снег укрыл белым покрывалом весь посёлок, страну, красный Кремль. Тишина, мне легко-легко, как у Христа за пазухой, - так папа любит говорить. И совсем не холодно...
С возрастом я летал во сне всё реже и реже. Но нет-нет, да и приснится, будто я лечу. Точнее, падаю, хоть и медленно. Пытаюсь вознестись - не получается. Тогда начинаю махать руками, зависаю в воздухе. Ни туда ни сюда. В детстве я летал без помощи рук. Только скажешь мысленно: «Туда!» - Так моя внучка сейчас говорит. И летишь, летишь... Какие у детей могут быть мысли? Они же ничегошеньки не знают. Мы же, отягощённые знаниями, порой ненужными, плетёмся по миру, как цыгане из мультфильма Гарри Бардина. Они раньше были прекрасными птицами, но обвешав себя красивыми тряпками, потеряли крылья. Они атрофировались за ненадобностью. Иногда мне кажется, что всё наше общество «зависло». Предполагаю два варианта развития событий: или падение «на самое дно самого глубоко ущелья», или взлёт к свету. Может когда-нибудь мы и сможем исполнить заповедь Христа: «Будьте как дети». А пока телепаемся между небом и землёй, ни уму ни сердцу. Что ждёт нас?