Протоиерей Максим Козлов: «Еще три-четыре пандемии, и управлять человечеством окажется совсем легко»
Источник
...«Обозначая присутствие маски на твоем лице, ты как бы говоришь: «Я играю по правилам»
- И все-таки трудно избавиться от чувства нарастающего абсурда, глядя на эту пандемию. Более года во всех СМИ, от мировых до отечественных, шла массированная атака на психику каждого человека. Нам внушали не просто страх перед коронавирусом - нам внушали страх смерти, некий коллективный ужас. И люди действительно поверили - они даже стали самоконтролироваться, одергивать друг друга: «Немедленно наденьте маску!», «Почему вы кашляете? Сидите дома!» Еще в 2019 году представить что-нибудь подобное было невозможно.
- Действительно, важная составляющая нашего времени, которую просто нельзя не заметить, - это ношение «чего-то» на лице. Сначала повсеместно вводили маски и перчатки, затем разрешили ограничиться маской. Но это, как мне кажется, может быть и обычный кружок, наклеенный человеком на собственный лоб. Маска - это уже скорее не средство профилактики коронавируса и не медицинская процедура, а признак лояльности. Просто обозначая присутствие маски на твоем лице (не обязательно надевая ее по-серьезному - вспомним застиранные повязки, сползшие на подбородок у прохожих на улице), ты как бы говоришь, что «я играю по правилам, которые предложены, я против них не протестую». Это, по сути, колоссальная всемирная проверка, насколько человечество может быть лояльно всему, чему угодно, - даже без внятных логических объяснений. Невольно задумаешься о том, что слова «близ есть, при дверях» («так, когда вы увидите всё сие, знайте, что близко, при дверях» - Евангелие от Матфея 24:33) звучат как никогда актуально. Ведь если так легко, без очевидного гигантского катаклизма, можно было весь мир ввести в состояние послушности - часто алогичной, то, если катаклизм будет посерьезнее, тогда что? Тогда управлять человечеством окажется совсем легко.
Об этом нельзя не задумываться - вне политики, но в контексте эсхатологии. На мой взгляд, нынешняя пандемия - это такой эсхатологический звоночек о готовности человеческого рода к последним временам. Именно поэтому, как мне кажется, нам, христианам, бессмысленно, памятуя Апокалипсис, пытаться преобразовать весь мир вокруг. Нам нужно сохранить самих себя в трезвом мировоззрении и вере, Церковь вне отступления от многовекового предания, и пытаться донести это до тех людей, с которыми мы имеем настоящую - то есть не в соцсетях или где-то виртуально, - а личную коммуникацию. Собственно говоря, проповедь - это личное сообщение. Спаситель по воскресении говорит апостолам: «Вы же свидетели сему» (Лк.24:44-48). И они пошли в мир как «мартирес», что не очень правильно переведено с греческого на русский язык как «мученики». На самом деле буквальный перевод этого слова - «свидетели». Свидетели того, что они видели и слышали, и того, что они осязали руками, - Христа, который воскрес. И что это и есть жизнь вечная. Вспомним: апостолы и ученики Спасителя умирали не за Христа - за кого-то умирали античные герои, а также герои мировых войн ХХ столетия. Нет, они умирали во Христе, и это невозможно не почувствовать в древних житиях апостолов и первых мучеников. Они не то чтобы преодолевали страх смерти - они его не чувствовали. Они ждали приобщения к тому, что являлось целью их земной жизни.
- В таком случае Пасха Господня, которую мы сегодня празднуем в 2021-й раз от Рождества Христова - и есть мощнейшее оружие против страха, внушаемого коронавирусом. Как говорится на пасхальных службах: «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?»
- В связи с этим мы, христиане, можем себя спросить: насколько при декларации себя последователями христианского вероучения мы в своем практическом мировоззрении этим руководствуемся? То есть на сколько процентов наше мировоззрение мотивируется Божьими заповедями, христианскими ценностями и правдой Евангелия и насколько в то же время мы люди века сего? Собственно, весь этот страх смерти для верующего человека - это в конечном итоге проявление неверия. Неверия в то, что меня ждет жизнь вечная, лучшая, и возможная встреча с Богом, которого я исповедую. Вот когда такой катастрофический страх смерти, когда все что угодно, но только не думать об этом - подобное, увы, говорит о том, что мы, нынешние христиане, на самом деле христиане на 5, 10 или максимум 15 процентов. В своем мировоззрении и поведении мы в значительной мере люди века сего. И на этом нас и ловят - и в случае с коронавирусом, и в каких-то иных, когда нас призывают принимать ценности и установки нынешнего секулярно-безбожного мира.
- Когда вы сказали про «эсхатологический звоночек», сразу вспомнилась фраза из Апокалипсиса Иоанна Богослова «о гладах и морах», то есть об эпидемиях. И о том, что «восстанет народ на народ, и царство на царство», то есть грядут большие войны. Сейчас мы как раз и живем в условиях «мора» и в предчувствии глобального военного конфликта, который еще недавно запросто мог начаться в Донбассе.
- Мы, как известно, не знаем ни дня, ни часа наступления последних времен. И в истории человечества, и в истории нашей Родины случались эпохи, когда у людей тоже возникало - и, может быть, с бо́льшим основанием, чем у нас, - право задать этот щемящий вопрос: «Не ныне ли, Господи?» Первые послереволюционные годы ХХ века - разве это не время, когда православный человек мог спросить себя: «Попущенная после более чем 900 лет христианской истории катастрофа - то, что невозможно было даже представить себе еще 10 лет назад в нашем православном Отечестве - о чем это нам свидетельствует? Не о том ли, что в земной истории скоро будет поставлена точка?» Можно вспомнить здесь и пророческое произведение русского философа Владимира Соловьева «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории», где реконструируется, как к началу ХХ столетия можно было себе представить наступление царства антихриста. Но, конечно, нам теперь видится, что это царство куда как ближе. Помимо названных признаков мы можем вспомнить и слова апостола Павла, который характеризует людей последнего времени с помощью целого набора отрицательных этических характеристик («самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники…» (2 Тим. 3:1-5)). Но, наверное, и раньше встречались люди очень разные - казалось бы, что с того? Однако сейчас мы наблюдаем некий принципиальный выбор в сторону отказа от этических ценностей христианства в частности и монотеистической религиозной традиции в целом - ради так называемой «новой этики». Она, в свою очередь, решительно порывает со всем, что было связано с цивилизацией монотеистических религий. Такого, конечно, не было в истории человечества никогда прежде.
Пока это касается в основном цивилизованного мира Запада (как он сам себя именует), но можем ли мы знать, как широко это распространится? Мы уже имеем некую общность глобального мира, какой не бывало никогда - ни во времена эллинизма, ни в период географических открытий и промышленных революций. Но мы же смотрим из сегодняшнего дня - мы не знаем, до какой степени эта взаимосвязь человечества, допускающая управление из единого центра, может дойти ко временам антихриста. Пока к этому, как представляется, еще есть некоторые препятствия в виде национальных государств и отсутствия поголовной готовности руководствоваться директивами «мирового правительства» С другой стороны, еще три-четыре пандемии и две-три небольших ядерных войны с уничтожением части человечества, введение лимита на ресурсы, на воду, на воздух - и мы наверняка услышим вопль, что нам нужен единый координирующий центр для всей оставшейся части человеческого рода. Увы, представить это слишком несложно из перспективы нынешнего времени.
Вот только для христианина какой из всего этого вывод? Думаю, вывод двуединый. Первый - слова из Священного Писания: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр 22:20). Но если так, то мы не должны бояться трех с половиной лет (согласно пророку Даниилу, антихрист будет царствовать три с половиной года. Откровение апостола Иоанна уточняет: 42 месяца, что совпадает с ветхозаветными пророчествами, - прим. ред.), за которыми начнется вечное Царство Божие.
Второй вывод. Это повод для нас жить ответственно, памятуя общехристианское предание: в последние времена у христиан уже не будет подвигов, но за одно сохранение верности христианству, за одно призывание имени Божия в молитве (но за такое призывание, которое все-таки говорит, что человек христианин по сути, а не по имени) человек спасется. Это нам такое укрепление: зная, что мы сильно отличны от христиан древности, мы все-таки уповаем на спасение - просто потому, что мы остались христианами в мире, безумно отступающем от Христа.
...- В последние времена, как мы знаем из Священного Писания, возобновятся гонения на христиан. Сейчас многие христианские церкви, и протестантская, и католическая, и православная, составляют свой «мировой индекс гонений на христиан». Цифры эти не то чтобы очень шокирующие, но возрастающие. Известно, что по числу убитых или преследуемых христиан лидирует Африка (главным образом Нигерия), на втором месте - Китай. Если же говорить о современной России, то ситуацию здесь во время нашего предшествующего интервью вы определили как «период уникального благоприятствования православной церкви со стороны российской власти». Но ведь ничто не вечно - может оборваться и эта симфония властных и церковных институтов. Тем более что в обществе чувствуется глухое раздражение, которое в основном адресовано власти, но рикошетом (как это уже и было однажды в нашей истории) задевает и Русскую православную церковь. Это чувствуется и в кликушестве некоторых «популярных блогеров», и в крикливой риторике «либералов» или каких-нибудь псевдоисламских фундаменталистов. Не сгущаются ли тучи?
- То, что лед тонкий и потрескивает под ногами, я думаю, все мы ощущаем. Да, по-прежнему на уровне верховных институций государства есть очень высокая мера понимания роли церкви и поддержки ее инициатив. Трудясь в области духовного просвещения, я могу засвидетельствовать очень достойный уровень рабочего позитивного взаимодействия с теми государственными ведомствами, которым делегировано взаимодействие с Московской патриархией и которые являются корреспондирующими в областях, с нами пересекающихся. Похожие отношениях выстроены и с Вооруженными силами и правоохранительными органами, отчасти с социальными ведомствами.
Однако это все хорошо работает на «верхних этажах» власти. Когда мы спускаемся к среднему звену чиновничества, ситуация уже не такая благоприятная. Но тревожит меня даже не это, а то, что значительная часть городской образованной молодежи относится к Русской православной церкви либо отстраненно, либо с воспитанными и усвоенными с детства негативными штампами. Я имею в виду примитивные и стандартные штампы: «часы», «яхта», катание на Mercedes… Редко, когда глубже.
Тут есть несколько моментов. С одной стороны, это непуганое поколение: оно даже не помнит 90-х годов, не говоря уже о других трагических узлах нашей истории. Они могли пережить это время в младенчестве или в раннем детстве. Это все равно что родившиеся в 1943 году. Они, конечно, могут назвать себя современниками Великой Отечественной войны, но не более. Так и родившиеся в 1995-1996 и прочих годах: как они могут истолковать всю непростоту жизненных контекстов в эту эпоху? С другой стороны, резко возрастает примитивность и ограниченность мышления молодых людей, что на поверхности связано с интернетизацией, клиповым сознанием, неспособностью усваивать печатный текст дальше полутора экранов и при этом с постоянной вовлеченностью в информационный процесс, отучающий от самостоятельной умственной работы. Такой человек все время что-то потребляет, не вырабатывая своего внутреннего творческого «я» - он лишь постоянно усваивает даже не рецепты, а рецептики, доступные ему на поверхности. Соответственно, манипулятивная управляемость сознанием у подобной личности очень высока - вне зависимости от государственно-патриотических ориентаций или их отсутствия. В любом случае внутренним ориентиром является комфортность личного существования - либо в государственно-почвеннической парадигме, либо в либеральной. Но на первом плане, как я уже сказал, именно комфортность материального и психологического состояния.
Все это создает атмосферу, в которую христианство не вписывается. Христианство - это в первую очередь религия не комфорта. Она все время говорит человеку: «Нет, ты не имеешь права успокоиться и считать себя хорошим, ты не можешь жить с этим ощущением внутренней „хорошести“». К тому же христианство свидетельствует не о земном, а о небесном, которое является конечной ценностью. Экономическое преуспеяние считается опасным для спасения души: слишком высокий социальный или финансовый статус - это всегда риск. Есть иные, более настоящие ценности, чем свобода личности, свобода слова или свобода перемещения. Помните у Пушкина:
«Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспаривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура…»
Это все лжеценности. «Слова, слова, слова», как уточняет Александр Сергеевич. Подлинная ценность - это свобода от греха, которая лучше достигается в ситуации тех или иных внешних ограничений, нежели в условиях бесконтрольной реализации греховной личности.
Мы понимаем, что в мире, где господствуют лжеценности, нет места христианству. Поэтому так легко начать шельмование церкви. Мы ходили по тонкому льду даже в начале пандемии. Ведь звучали голоса: «Православные храмы - это возможный источник инфекции. Это они, целующие кресты и подходящие к причастию из одной чаши, во всем виноваты!» А один ветеран Госдумы РФ недавно вообще призвал православных дома сидеть, в политику не лезть и вообще из своих церквей носу не показывать.
полностью
...«Обозначая присутствие маски на твоем лице, ты как бы говоришь: «Я играю по правилам»
- И все-таки трудно избавиться от чувства нарастающего абсурда, глядя на эту пандемию. Более года во всех СМИ, от мировых до отечественных, шла массированная атака на психику каждого человека. Нам внушали не просто страх перед коронавирусом - нам внушали страх смерти, некий коллективный ужас. И люди действительно поверили - они даже стали самоконтролироваться, одергивать друг друга: «Немедленно наденьте маску!», «Почему вы кашляете? Сидите дома!» Еще в 2019 году представить что-нибудь подобное было невозможно.
- Действительно, важная составляющая нашего времени, которую просто нельзя не заметить, - это ношение «чего-то» на лице. Сначала повсеместно вводили маски и перчатки, затем разрешили ограничиться маской. Но это, как мне кажется, может быть и обычный кружок, наклеенный человеком на собственный лоб. Маска - это уже скорее не средство профилактики коронавируса и не медицинская процедура, а признак лояльности. Просто обозначая присутствие маски на твоем лице (не обязательно надевая ее по-серьезному - вспомним застиранные повязки, сползшие на подбородок у прохожих на улице), ты как бы говоришь, что «я играю по правилам, которые предложены, я против них не протестую». Это, по сути, колоссальная всемирная проверка, насколько человечество может быть лояльно всему, чему угодно, - даже без внятных логических объяснений. Невольно задумаешься о том, что слова «близ есть, при дверях» («так, когда вы увидите всё сие, знайте, что близко, при дверях» - Евангелие от Матфея 24:33) звучат как никогда актуально. Ведь если так легко, без очевидного гигантского катаклизма, можно было весь мир ввести в состояние послушности - часто алогичной, то, если катаклизм будет посерьезнее, тогда что? Тогда управлять человечеством окажется совсем легко.
Об этом нельзя не задумываться - вне политики, но в контексте эсхатологии. На мой взгляд, нынешняя пандемия - это такой эсхатологический звоночек о готовности человеческого рода к последним временам. Именно поэтому, как мне кажется, нам, христианам, бессмысленно, памятуя Апокалипсис, пытаться преобразовать весь мир вокруг. Нам нужно сохранить самих себя в трезвом мировоззрении и вере, Церковь вне отступления от многовекового предания, и пытаться донести это до тех людей, с которыми мы имеем настоящую - то есть не в соцсетях или где-то виртуально, - а личную коммуникацию. Собственно говоря, проповедь - это личное сообщение. Спаситель по воскресении говорит апостолам: «Вы же свидетели сему» (Лк.24:44-48). И они пошли в мир как «мартирес», что не очень правильно переведено с греческого на русский язык как «мученики». На самом деле буквальный перевод этого слова - «свидетели». Свидетели того, что они видели и слышали, и того, что они осязали руками, - Христа, который воскрес. И что это и есть жизнь вечная. Вспомним: апостолы и ученики Спасителя умирали не за Христа - за кого-то умирали античные герои, а также герои мировых войн ХХ столетия. Нет, они умирали во Христе, и это невозможно не почувствовать в древних житиях апостолов и первых мучеников. Они не то чтобы преодолевали страх смерти - они его не чувствовали. Они ждали приобщения к тому, что являлось целью их земной жизни.
- В таком случае Пасха Господня, которую мы сегодня празднуем в 2021-й раз от Рождества Христова - и есть мощнейшее оружие против страха, внушаемого коронавирусом. Как говорится на пасхальных службах: «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?»
- В связи с этим мы, христиане, можем себя спросить: насколько при декларации себя последователями христианского вероучения мы в своем практическом мировоззрении этим руководствуемся? То есть на сколько процентов наше мировоззрение мотивируется Божьими заповедями, христианскими ценностями и правдой Евангелия и насколько в то же время мы люди века сего? Собственно, весь этот страх смерти для верующего человека - это в конечном итоге проявление неверия. Неверия в то, что меня ждет жизнь вечная, лучшая, и возможная встреча с Богом, которого я исповедую. Вот когда такой катастрофический страх смерти, когда все что угодно, но только не думать об этом - подобное, увы, говорит о том, что мы, нынешние христиане, на самом деле христиане на 5, 10 или максимум 15 процентов. В своем мировоззрении и поведении мы в значительной мере люди века сего. И на этом нас и ловят - и в случае с коронавирусом, и в каких-то иных, когда нас призывают принимать ценности и установки нынешнего секулярно-безбожного мира.
- Когда вы сказали про «эсхатологический звоночек», сразу вспомнилась фраза из Апокалипсиса Иоанна Богослова «о гладах и морах», то есть об эпидемиях. И о том, что «восстанет народ на народ, и царство на царство», то есть грядут большие войны. Сейчас мы как раз и живем в условиях «мора» и в предчувствии глобального военного конфликта, который еще недавно запросто мог начаться в Донбассе.
- Мы, как известно, не знаем ни дня, ни часа наступления последних времен. И в истории человечества, и в истории нашей Родины случались эпохи, когда у людей тоже возникало - и, может быть, с бо́льшим основанием, чем у нас, - право задать этот щемящий вопрос: «Не ныне ли, Господи?» Первые послереволюционные годы ХХ века - разве это не время, когда православный человек мог спросить себя: «Попущенная после более чем 900 лет христианской истории катастрофа - то, что невозможно было даже представить себе еще 10 лет назад в нашем православном Отечестве - о чем это нам свидетельствует? Не о том ли, что в земной истории скоро будет поставлена точка?» Можно вспомнить здесь и пророческое произведение русского философа Владимира Соловьева «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории», где реконструируется, как к началу ХХ столетия можно было себе представить наступление царства антихриста. Но, конечно, нам теперь видится, что это царство куда как ближе. Помимо названных признаков мы можем вспомнить и слова апостола Павла, который характеризует людей последнего времени с помощью целого набора отрицательных этических характеристик («самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники…» (2 Тим. 3:1-5)). Но, наверное, и раньше встречались люди очень разные - казалось бы, что с того? Однако сейчас мы наблюдаем некий принципиальный выбор в сторону отказа от этических ценностей христианства в частности и монотеистической религиозной традиции в целом - ради так называемой «новой этики». Она, в свою очередь, решительно порывает со всем, что было связано с цивилизацией монотеистических религий. Такого, конечно, не было в истории человечества никогда прежде.
Пока это касается в основном цивилизованного мира Запада (как он сам себя именует), но можем ли мы знать, как широко это распространится? Мы уже имеем некую общность глобального мира, какой не бывало никогда - ни во времена эллинизма, ни в период географических открытий и промышленных революций. Но мы же смотрим из сегодняшнего дня - мы не знаем, до какой степени эта взаимосвязь человечества, допускающая управление из единого центра, может дойти ко временам антихриста. Пока к этому, как представляется, еще есть некоторые препятствия в виде национальных государств и отсутствия поголовной готовности руководствоваться директивами «мирового правительства» С другой стороны, еще три-четыре пандемии и две-три небольших ядерных войны с уничтожением части человечества, введение лимита на ресурсы, на воду, на воздух - и мы наверняка услышим вопль, что нам нужен единый координирующий центр для всей оставшейся части человеческого рода. Увы, представить это слишком несложно из перспективы нынешнего времени.
Вот только для христианина какой из всего этого вывод? Думаю, вывод двуединый. Первый - слова из Священного Писания: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр 22:20). Но если так, то мы не должны бояться трех с половиной лет (согласно пророку Даниилу, антихрист будет царствовать три с половиной года. Откровение апостола Иоанна уточняет: 42 месяца, что совпадает с ветхозаветными пророчествами, - прим. ред.), за которыми начнется вечное Царство Божие.
Второй вывод. Это повод для нас жить ответственно, памятуя общехристианское предание: в последние времена у христиан уже не будет подвигов, но за одно сохранение верности христианству, за одно призывание имени Божия в молитве (но за такое призывание, которое все-таки говорит, что человек христианин по сути, а не по имени) человек спасется. Это нам такое укрепление: зная, что мы сильно отличны от христиан древности, мы все-таки уповаем на спасение - просто потому, что мы остались христианами в мире, безумно отступающем от Христа.
...- В последние времена, как мы знаем из Священного Писания, возобновятся гонения на христиан. Сейчас многие христианские церкви, и протестантская, и католическая, и православная, составляют свой «мировой индекс гонений на христиан». Цифры эти не то чтобы очень шокирующие, но возрастающие. Известно, что по числу убитых или преследуемых христиан лидирует Африка (главным образом Нигерия), на втором месте - Китай. Если же говорить о современной России, то ситуацию здесь во время нашего предшествующего интервью вы определили как «период уникального благоприятствования православной церкви со стороны российской власти». Но ведь ничто не вечно - может оборваться и эта симфония властных и церковных институтов. Тем более что в обществе чувствуется глухое раздражение, которое в основном адресовано власти, но рикошетом (как это уже и было однажды в нашей истории) задевает и Русскую православную церковь. Это чувствуется и в кликушестве некоторых «популярных блогеров», и в крикливой риторике «либералов» или каких-нибудь псевдоисламских фундаменталистов. Не сгущаются ли тучи?
- То, что лед тонкий и потрескивает под ногами, я думаю, все мы ощущаем. Да, по-прежнему на уровне верховных институций государства есть очень высокая мера понимания роли церкви и поддержки ее инициатив. Трудясь в области духовного просвещения, я могу засвидетельствовать очень достойный уровень рабочего позитивного взаимодействия с теми государственными ведомствами, которым делегировано взаимодействие с Московской патриархией и которые являются корреспондирующими в областях, с нами пересекающихся. Похожие отношениях выстроены и с Вооруженными силами и правоохранительными органами, отчасти с социальными ведомствами.
Однако это все хорошо работает на «верхних этажах» власти. Когда мы спускаемся к среднему звену чиновничества, ситуация уже не такая благоприятная. Но тревожит меня даже не это, а то, что значительная часть городской образованной молодежи относится к Русской православной церкви либо отстраненно, либо с воспитанными и усвоенными с детства негативными штампами. Я имею в виду примитивные и стандартные штампы: «часы», «яхта», катание на Mercedes… Редко, когда глубже.
Тут есть несколько моментов. С одной стороны, это непуганое поколение: оно даже не помнит 90-х годов, не говоря уже о других трагических узлах нашей истории. Они могли пережить это время в младенчестве или в раннем детстве. Это все равно что родившиеся в 1943 году. Они, конечно, могут назвать себя современниками Великой Отечественной войны, но не более. Так и родившиеся в 1995-1996 и прочих годах: как они могут истолковать всю непростоту жизненных контекстов в эту эпоху? С другой стороны, резко возрастает примитивность и ограниченность мышления молодых людей, что на поверхности связано с интернетизацией, клиповым сознанием, неспособностью усваивать печатный текст дальше полутора экранов и при этом с постоянной вовлеченностью в информационный процесс, отучающий от самостоятельной умственной работы. Такой человек все время что-то потребляет, не вырабатывая своего внутреннего творческого «я» - он лишь постоянно усваивает даже не рецепты, а рецептики, доступные ему на поверхности. Соответственно, манипулятивная управляемость сознанием у подобной личности очень высока - вне зависимости от государственно-патриотических ориентаций или их отсутствия. В любом случае внутренним ориентиром является комфортность личного существования - либо в государственно-почвеннической парадигме, либо в либеральной. Но на первом плане, как я уже сказал, именно комфортность материального и психологического состояния.
Все это создает атмосферу, в которую христианство не вписывается. Христианство - это в первую очередь религия не комфорта. Она все время говорит человеку: «Нет, ты не имеешь права успокоиться и считать себя хорошим, ты не можешь жить с этим ощущением внутренней „хорошести“». К тому же христианство свидетельствует не о земном, а о небесном, которое является конечной ценностью. Экономическое преуспеяние считается опасным для спасения души: слишком высокий социальный или финансовый статус - это всегда риск. Есть иные, более настоящие ценности, чем свобода личности, свобода слова или свобода перемещения. Помните у Пушкина:
«Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспаривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура…»
Это все лжеценности. «Слова, слова, слова», как уточняет Александр Сергеевич. Подлинная ценность - это свобода от греха, которая лучше достигается в ситуации тех или иных внешних ограничений, нежели в условиях бесконтрольной реализации греховной личности.
Мы понимаем, что в мире, где господствуют лжеценности, нет места христианству. Поэтому так легко начать шельмование церкви. Мы ходили по тонкому льду даже в начале пандемии. Ведь звучали голоса: «Православные храмы - это возможный источник инфекции. Это они, целующие кресты и подходящие к причастию из одной чаши, во всем виноваты!» А один ветеран Госдумы РФ недавно вообще призвал православных дома сидеть, в политику не лезть и вообще из своих церквей носу не показывать.
полностью