Духовный закат вручную; 1992 год: путешествие по Украине
1 января 1992 г. в 6 утра собор Санаксарского монастыря был еще закрыт. Сделал несколько кругов вокруг храма и замерз. Наконец, пришла бабушка-монашка в валенках и открыла врата. В 7 утра из братского корпуса пришел чередной иеромонах, вступил в алтарь, облачился и возгласил.
- Аминь, - ответила монашка и принялась за чтение часослова.
Вскоре в алтарь потянулась братия, и в половине 12-го Божественная литургия завершилась без причастников.
На трапезе все сидели грустные, затем послышались байки, и игумен Макарий указал послушнику Феодору встать из-за стола и начать читать жития святых с аналоя. Он нехотя сделал это, произнося текст с почти иностранным акцентом.
После обеда председатель местного колхоза пригнал в монастырь грузовик ГАЗ-53 с мешками и ящиками. Мы с послушником Феодором разгрузили грузовик и затащили имущество на склад. Больше работы не было. Вечером я простился с наместником архимандритом Варнавой, сообщив, что мне нужно в университет сдавать сессию. Он сказал, что могу ранним утром позавтракать и потом идти в город. Так и сделал. 2 января в 9 утра уже отогревался на автовокзале Темникова, рассматривал декоративную растительность в горшках, расставленных прямо на полу, и размышлял об аскетических усилиях: за 4 дня поправился на одну дырку брючного ремня. Еще один подвиг благочестия, и мне придется покупать джинсы следующего размера, что накладно из-за отпуска цен.
Я взял билет на автобус по старым ценам, а Саранск встретил меня новыми. Начались экономические реформы. Сдав сессию в середине января, решил отправиться в путешествие на Украину, ставшую независимой. Общей Родины больше не было.
Сначала поехал в Москву и застал там уличные толкучки. Вокруг метро стояли люди и продавали с рук все, что можно. У меня разбегались глаза от увиденного. Цены были высоки.
Я спросил у отца Андрея, есть ли у него контакты в Киеве. Он дал адрес Владимира Зварыча, занимавшегося организацией молодежных паломничеств в Европу. Он часто приезжал в Москву оформлять визы.
Немного подумав, он добавил:
- Зварыч, возможно, не тот, за кого себя выдает. У него в визитке написано, что он брат ордена доминиканцев. Я спрашивал священника этого ордена в Москве, знает ли его. Тот ответил, что это подозрительно, потому что ему известны все доминиканцы в границах СССР, и он не представляет, где этот брат мог дать обеты.
В очереди Киевского вокзала ко мне подходили менялы и предлагали купить у них украинские гривны по более выгодному курсу, чем в Киеве. При пересечении границы в Конотопе по перрону бродили целые ватаги менял. Я вышел в Киеве, прошел сквозь толпу и в кассах узнал, что прием советских денег продолжается, а цены на билеты не изменились. Позвонил Зварычу, и он пригласил меня приехать к нему на левый берег Днепра на улицу Шалетт. Он жил в хрущевке вместе с родителями. Ничто не выдавало в нем доминиканского монаха. Он напоил меня чаем и рассказал о религиозной жизни в Украине, более разнообразной, чем в России. Он советовал посетить главные православных храмы и монастыри города, познакомиться с различными христианскими исповеданиями, а затем отравиться в Галицию, где религиозная география еще более разнообразна. Он рассказал, что занимается организацией автобусных поездок в Западную Европу для молодежи. Там католические монастыри пустуют, поэтому на их территории можно бесплатно парковаться и вставать на ночлег по договоренности с настоятелями. Он пишет на Запад письма и рассказывает, какие они бедные. Им делают приглашения и принимают на постой. Наиболее интересный маршрут пролегает в монашескую общину Тэзе в Бургундии с посещением больших европейских городов и дегустацией белых вин.
Владимир вызвал по телефону такси, мы вышли и поехали в транспортное агентство в районе бульвара Тараса Шевченко. Он советовал покупать билеты в этом агентстве, а не на вокзале, где много мошенников. Мы простились, и Владимир отправился по делам. Я купил карту города и начал изучение с Владимирского собора, расписанного Васнецовым. Затем повернул на Владимирскую улицу и просмотрел на ней все достопримечательности, надолго задержавшись в Софийском соборе. К вечеру пешком дошел до Киево-Печерской лавры и прочитал в ней все объявления. Одно из них гласило, что лавра принимает на ночлег паломников и кормит ужином. Я отстоял вечернее богослужение и вместе с туристами спускался в ближние пещеры. В подземельях испытал приступ религиозного благоговения, потому что выражение «вглубь веков» выглядело там буквально. Я бродил со свечой по пещерам и встречал могилы монахов, о которых раньше читал в житиях. Так я дождался 9-ти вечера и пришел к трапезной для паломников. Давали сытный овощной суп и компот. Затем монах нас проводил в спальный корпус. Ночевали на коврах, расстеленных на теплом полу. Половина ночевавших были бомжами. Я проснулся в 5 утра, собрал вещи и умылся в теплом туалете для туристов, открытом круглые сутки. Затем несколько раз прошел по деревянному переходу над оврагом, читая все, что там было написано. На мостовой был небольшой гололед. Изучив лавру, отправился вдоль Днепра в сторону Подола и по Андреевскому спуску поднялся до Андреевской церкви. Я обменял рубли на гривны и удачно пообедал в столовой, попавшейся на пути. К вечеру я дошел до вокзала и купил билет на ночной поезд в Ивано-Франковск, где находился первый адрес, который дал мне Зварыч.
Вышел утром на перрон вокзала Ивано-Франковска и отправился в центр города. Долго бродил, рассматривая барочные церкви, а затем по улице Независимости пришел в греко-католический монастырь василиан. Я постучал в дверь и спросил игумена Никодима Гуралюка. Когда он вышел, передал ему привет от Владимира Зварыча. Я говорил по-русски, а отец Никодим отвечал по-украински. Он сказал, что я могу пожить несколько дней в монастыре, ходить на службу и читать книги. Он показал мне койку в общей комнате и выдал комплект постельного белья. Монастырь помещался в бывшем кинотеатре, находившемся рядом с огромным храмом. В советские годы он был закрыт, а в 1989 г. возвращен греко-католической церкви. Настоятелем был отец Иосиф Холод. В монастыре жило несколько монахов. Помещение монастыря использовалось в качестве общежития для приезжающих в город священников. Вечером я стоял на вечернем богослужении, а затем в полуподвале монастыря был ужин. Богослужение отличалось от московского обряда краткостью и дидактичностью. Василиане служили литургию утром и вечером. На каждом богослужении была проповедь.
После ужина отправился гулять в центр города и обнаружил там несколько кафе, работающих до полуночи. Кофе стоило относительно дешево. Люди покупали по чашке и просто разговаривали. Это были кафе для общения, как во французских фильмах.
За несколько дней я исходил весь Ивано-Франковск пешком, посетил музей и все открытые храмы, включая синагогу. Где можно, я набирал бесплатные брошюры, а в лавках покупал книги. Игумен Никодим посоветовал мне сходить в библиотеку духовного института УГКЦ, где литературы гораздо больше, чем в монастыре. В читальном зале работала сестра Татьяна. Я рассказал ей о себе, и она посоветовала мне прочесть ученые труды василиан, изданные в Риме. Я углубился в чтение и не заметил, что ко мне подошел ректор Института епископ Ириней Билык. Он пригласил меня в кабинет, выслушал и дал почитать книгу диакона Василия об экзархе Леониде Федорове. Книга вышла на русском языке в Риме в 1966 г. и, естественно, в Саранске я ее никогда бы не встретил. За три дня прочел и законспектировал. Затем я пришел в институт, дождался приема епископа, вернул книгу и поблагодарил за гостеприимство. У греко-католического епископа церемониал был проще, чем у православного. Владыка Ириней был рукоположен в подполье и знал цену поклонам и книксенам.
Во время хождения по городу у меня разорвалась обувь. Игумен Никодим Гуралюк увидел, что подошва у меня скоро отвалится, открыл монастырский склад с гуманитарной помощью и вынес оттуда высокие ботинки Чехословацкой народной армии. Он подарил их мне, прокомментировав, что это прислали словацкие василиане.
Из Ивано-Франковска я выехал во Львов, пришел в греко-католический монастырь студитов, находившийся в бывшем римско-католическом монастыре босых кармелитов (ул. Винниченко, 22). После войны между СССР и Польшей произошел обмен населением: поляки оставили Львов, а на их место заселились украинцы. На вахте я сообщил, что я от Зварыча, которого знали все. Студиты дали мне ключи от кельи в дальнем коридоре. Там было все очень удобно. В 6 утра ударяли в деревянное клепало. Начиналась утреня, а за ней - Божественная литургия. Студиты служили, ориентируясь на московские церковные обычаи. После литургии была сытная трапеза. В полдень служился шестой час и был обед. После вечерни и повечерия был ужин. Работать на монастырь было не нужно. Я выходил блуждать по городу, который меня околдовал. Я часто терялся на его улицах и спрашивал прохожих по-украински, как мне выйти в центр. Они отвечали мне на русском, понимая по речи, что я не украинец. У некоторых было чуть ли не московское произношение.
Один львовянин пояснил:
- Львов всегда был космополитическим городом, и уважающий себя горожанин обязан знать все языки, на которых здесь говорят.
Я подолгу задерживался в букинистических магазинах, копаясь в книгах разных лет, угадывая языки, на которых они были написаны. В центре города было много маленьких кафе на 2-3 стола. Трудно было представить, как они могли бы окупиться в условиях рыночной экономики. Там царила доброжелательная атмосфера, и были слышны все акценты славянских языков. На пути из кафе в монастырь я всякий раз думал о том, как такой западный город мог существовать при советской власти. Я обошел все попавшиеся мне храмы и поражался обилию искусства в них. Особенно изумили объемные росписи плафонов в гигантских католических костелах. Если долго смотреть, то казалось, что небо разверзлось и засасывает смотрящего в себя.
Я побывал на службе в кафедральном греко-католическом соборе Св. Юрия и осмотрел крипту с захоронениями греко-католических митрополитов. После нескольких дней пропадания в городе поблагодарил студитов за гостеприимство, купил билет в Москву и сел на поезд из Будапешта. В купе ехали инженеры НИИ, возвращавшиеся из Венгрии. Они везли запчасти к компьютерам. В поезде они пили токайское вино, резали сыр большими кусками и делились впечатлениями от увиденного в Будапеште. Они налили мне тоже, и мы доехали до Москвы необычайно быстро.