Духовный закат вручную; 1991 год: поездка в Польшу
Утром 9 августа я стоял на перроне Белорусского вокзал за час до отхода поезда Брест - Москва. Билет в купейный вагон стоил 12 с чем-то рублей. Возле вагонов собирались группы, отправляющиеся в Польшу на VI День молодежи с участием папы Иоанна Павла II. Руководители держали в руках таблички. Рядом со мной стояли аспирант Евгений Мочалов и отец Андрей Удовенко. Последний обозревал перрон и комментировал, если узнавал знакомых:
- Табличка «Осанна» - это православное братство учеников отца Александра Меня. Их еще зовут «осанистыми». Во главе стоят супруги Андрей и Карина Черняк. У Андрея нет шансов стать священником, поэтому влияние «осанистых» на православную Москву мизерное.
Евгений Мочалов проговорил вполголоса:
- Мы едем вместе с группой католического движения «Неокатехуменат». Они собираются при костеле Святого Людовика. Много детей московских начальников и богемы. Учатся во ВГИКе и ГИТИСе. Для них католицизм - импортное христианство, не пугайся. Ходят ради общения. Старшего зовут отец Джованни или падре Джованни - кому как нравится. При нем состоит гитарист Янез из Словении, а переводчиком - семинарист из Польши.
Я увидел перед собой красивых и стильно одетых людей. На их фоне в непонятных джинсах, футболке из «Спорттоваров» и матерчатых кроссовках я выглядел убого. Вместо таблички у группы был металлический крест, взятый из костела, - «латынский крыж», по-православному.
Мы разошлись по купе, разложили вещи, и поезд тронулся. Отец Андрей достал бутерброды с рыбой, завернутые в фольгу. В этот момент из коридора раздался громкий голос:
- Пиккола катекези!
Отец Андрей перевел:
- Сейчас будет катехизация. Нужно выйти в коридор.
В середине прохода стоял высокий мужчина в черном, похожий на тенора Лучиано Поваротти, и говорил на итальянском. Его переводил на русский с акцентом молодой человек. К кожаному ремню его черных брюк были подвешены четки с распятием. Речь была выстроена короткими предложениями, в которых услышал много новых слов и имен. В конце гитарист Янез перебрал струны, и все запели песню «Христос воскрес» на неизвестный мотив.
Затем мы снова зашли в купе, и отец Андрей истолковал произошедшее:
- Мы были на проповеди духовного наставника общины движения «Неокатехуменат». Его основал испанский художник Кико Аргуэльо, зашедший в 1960 году в экзистенциальный тупик, по-нашему, запил. Затем пережил обращение и стал проповедовать в трущобах Мадрида. Обратился к тамошнему епископу, и тот понял, что если Кико не одомашнить, то он создаст секту. Под Кико учредили движение «Неокатехуменальный путь», поставив куратора из Рима. Кико помогает какая-то Кармен. Помните песню Розенбаума? Сейчас филиалы движения есть по всему миру. Священник общины относительно независим от местного епископа. Отец Джованни проповедует эпатажно, в его речи звучат слова, режущие слух: «проститутки», «наркотики», «самоубийство» и т.п.
В поезде нам раздали белые косынки с эмблемами паломничества. Оно проходило под трехцветным российским флагом, а ехали мы с внутренними паспортами СССР.
Поезд прибыл на вокзал Брест-Центральный поздно вечером. Зал ожидания и привокзальная площадь были забиты людьми. Мы должны были пересечь границу и прибыть на станцию Тересполь. Оттуда отправлялись бесплатные поезда в Ченстохову. Пограничный переход не был готов к наплыву. К нам подошел ксендз Альфред Манько из Волгограда, поздоровался с отцом Джованни, и посоветовал перейти границу пешком через пункт пропуска автомобилей и затем дойти до Тересполя.
Мы сели на автобус, отправлявшийся в сторону границы, и доехали до автомобильной очереди на КПП. Она тянулась на многие километры. Была полночь. Обочины были засыпаны мусором, а в кустах находилась сплошное отхожее место, источавшее зловоние. Мы двинулись в сторону КПП, но к нам вышли из автобуса люди и сказали, что пеший переход через границу запрещен. Джованни задумался и сказал, что нужно помолиться. Он достал четки и принялся их перебирать. Через минуту нашу колонну осветил яркий свет фар, и тормознул пустой «Икарус», направлявшийся в Брест. Мы набились в салон с ликованием: «Чудо! Чудо!».
Водитель сказал, что отвозил коммерсантов, обратно возвращается порожняком, поэтому денег с нас не возьмет. Мы снова оказались на привокзальной площади. Джованни сказал, что придется ночевать, где придется, сел на пластмассовое кресло и заснул. Мы разбрелись по ночному вокзалу. На полу в разных позах спали люди. Я некоторое время слушал игру гитариста, исполнявшего песни Юрия Визбора для слушателей, обступивших его. Затем отправился бродить по привокзальной площади. Немного подремал на скамейке.
Наступило утро, и пограничники стали пропускать паломников в Ченстохову мелкими группами, сажая их в коридоры спальных вагонов проходящих поездов. Мы, стоя возле окон, за 15 минут доехали до Тересполя. Непреступный советский берег Буга был опутан несколькими рядами колючей проволоки, а на польском было чисто символическое ограждение. Во время движения через вагоны прошли польские пограничники и бегло просмотрели наши паспорта. Они спросили, есть ли вещи, нам не принадлежащие. Один из пассажиров показал чемодан, который просил его взять ксендз Манько. Пограничники встрепенулись, быстро вскрыли крышку и обыскали его. Там лежала сутана, библия и несколько клерикальных сорочек с белыми пластиковыми вставками. Они успокоились, закрыли чемодан и пошли дальше.
Сойдя на перрон Тересполя, мы оказались в другом мире. Царили тишина и спокойствие. На вокзале не было ни души. Висело расписание с дополнительными поездами до Ченстоховы. Ближайший был на следующее утро. Переводчик отправился в костел, чтобы договориться о ночлеге. Гитарист Янез достал из кошелька бумажный доллар, купил в буфете две чашки кофе и пригласил отца Джованни сесть с ним за стол.
Отец Андрей прокомментировал:
- Джованни сказал, что доллары брать не нужно. Оказывается, можно было взять.
Вскоре пришел переводчик и сказал, что в костеле нас ждут для распределения на ночлег. Мы отправились туда пешком и увидели, что к традиционному барочному костелу пристроено современное здание, похожее на кинотеатр. Такова была новая церковная архитектура. По окончании мессы нас определили на постой. За нами зашла женщина и повела в свой дом. Мы прошли половину Тересполя и оказались в двухэтажном особняке. Так жили простые польские селяне. Нас сытно накормили, подали даже пышный торт, и проводили в комнаты. Хозяин и хозяйка понимали по-русски и даже медленно говорили. У них были белорусские фамилии и родственники на советской стороне Буга.
На следующее утро вся группа собралась на станции Тересполь. Подали поезд, и мы загрузились в него, вместе с другими группами, ожидавшими на перроне. Подъехал ксендз Манько за своим чемоданом. Был воскресный день. Проезжая через городки, мы видели скопления людей возле костелов, напоминавших элеваторы. Поездка продолжалась около 6 часов.
После обеда мы вышли на перрон Ченстоховы и оказались в водовороте людей. Переводчик сходил в оргкомитет, вернулся с картой и повел нас пешком на постой в южный пригород Бжезины Нове. Нас разместили на станции добровольной пожарной дружины. Там были почти все удобства. На следующее утро переводчик искал желающего отправиться за пайком. Вызвался я. Мы сели в «Польский Фиат» местного жителя и поехали на склад палаточного городка. Он был разбит на лугу рядом. Продолжалась постановка палаток и сооружение временных туалетов из досок и полиэтилена.
Стояла очередь желающих, недовольно переговаривавшихся:
- Это что за сооружение! С одной стороны видно кто, с другой - каким образом, а с третьей - что именно!
Переводчик пояснил:
- Этот лагерь - для паломников из Белоруссии.
Я понял, что мне повезло отправиться с «Неокатехуменатом», у которого везде свои связи. Загрузили в багажник несколько упаковок пластиковых баклажек с минеральной водой, булочки, сыр и другие продукты в одноразовых упаковках.
Позавтракав привезенным пайком, Джованни повел группу на посещение святилища иконы Ченстоховской Богоматери. Перед монастырем на Ясной Горе выстроилась очередь. Мы находились в святилище полчаса и созерцали икону Черной Мадонны. Джованни дал команду Янезу спеть гимн в честь Девы Марии, который знали члены общины. Затем мы вышли на огромную поляну перед святилищем и Джованни возгласил:
- Катекези!
Все расселись кругом вокруг него, и он произнес проповедь в стиле речи Фиделя Кастро. Начал с почитания Богоматери, затем перешел к учению о Церкви и в финале подвел итог в духе II Ватиканского собора:
- Во времена Реформации монах Мартин Лютер был великий праведник, а тогдашний папа Лев Х - большой развратник. У него было десять любовниц. Но Мартин Лютер расколол Церковь, а Лев Х обновил ее и теперь мы видим, что Церковь может собрать молодежь со всего мира в одном месте.
Он развел руки, мы покрутили головами и увидели множество групп паломников с транспарантами и национальными флагами, двигающимися к святилищу Черной Мадонны. Слева от нас монахиня энергично играла фламенко на гитаре, а ее подопечные танцевали. Справа - францисканцы с веревками на поясах хлопали в ладоши, развлекая молодых людей с откормленными лицами.
Отец Андрей прокомментировал:
- Раньше Католическая церковь была во всем права, а после II Ватиканского собора появилась самокритика, хотя Джованни перегнул палку про разврат Льва Х. Православная церковь во всем права до сих пор.
Затем попали на мессу, которую совершал архиепископ Таддеуш Кондрусевич. В проповеди он пафосно рассказал притчу про птицу, которая думала, что не умела летать, но, в конце концов, полетела, когда ее выбросили из окна.
На следующий день мы с утра пошли занимать места на Ясную Гору под папское бдение. При подходе к площади попали в давку. Вспомнились описания похорон Сталина. Наконец, заняли место в отведенном секторе. На площади собрались десятки, а может и сотни тысяч паломников. Я первый раз видел так много людей в одном месте. Над площадью пролетел самолет. Раздался радостный гул. Папа Иоанн Павел II приехал на бдение два часа спустя и занял место на троне. Он проповедовал на разных языках, и его речь прерывалась речевками, которые кричали молодые люди под управлением монахинь. Мотив речевок был до боли знаком. Вспомнил речевку чилийских патриотов «Эль пуэбло унидо хамас сера венсидо».
Затем запели «Авва Отче» на мелодию, похожую на «Гимн демократической молодежи». Над площадью появился большой надувной мяч (2-3 метра в диаметре) в виде земного шара, который по очереди отбивали, и он летал по всей площади.
Рядом со мной стоял мужчина лет 35-ти и комментировал:
- Я уже видел подобное на фестивале молодежи и студентов в 85-м году. Я тогда МГИМО закончил и работал переводчиком для иностранных делегаций. Такое же было столпотворение и веселье на стадионе в Лужниках. Единственный неприятный момент: нужно было каждый вечер отчет писать для куратора.
14 августа с утра была папская месса. Мы уходили ночевать на пожарную станцию, но большая часть паломников осталась на площади, лежа на ковриках. Ранним утром мы снова прошли через давку в свой сектор и отстояли до полудня. После мессы в костелах Ченстоховы проходили презентации католических движений. Я посетил некоторые из них и набрал целую сумку брошюр на разных языка.
Затем мы поехали в Варшаву на автобусе за счет пригласившей общины «Неокатехумената». Нас разместили на постой на квартиры к членам общины. Мы попали к студенту психологии, рассказавшему нам, что традиционный костел рассчитан на пожилых прихожан и ксендзов с деревенским менталитетом, а «Неокатехуменат» более понятен ему и его друзьям.
В Варшаве мы побывали на встрече «Неокатехумената», проходившей на стадионе, в присутствии кардинала Юзефа Глемпа, Примаса Польши. На мессе два часа проповедовал Кико Аргуэльо и исполнил песню в честь Черной Мадонны. В финале он призвал юношей, желавших стать священниками, и девушек, чающих монашества, к алтарю. Из нашей делегации вышли двое молодых людей, учившихся в московских вузах, и побежали под молитву Кико и благословение епископов.
Кико эпатажно сделал жест Глемпу, показывая на головы молодых людей.
- Конечно, Глемпу и епископам Кико неприятен, - прокомментировал отец Андрей. - Слишком много понтов. Но что делать! Киковщину поддерживает папа. Он полагает, что Церковь живет подобными движениями.
Сольное пение Кико вызвало гром оваций.
- Ну как вам Кико, отец Андрей? - спросила одна восторженная женщина.
- А кика, она и есть кика, - был ответ.
Утром 19 августа 1991 г. я проснулся в поезде Брест - Москва. Плацкартный вагон, в который удалось взять билет, ярко осветило солнце. Он был набит спящими молодыми людьми, возвращавшимися из Варшавы. Влюбленные пары спали под простынями. Пассажиры постепенно просыпались и блуждали по вагону в трусах и футболках с эмблемой Московского университета. Они отпивали из баклажек с минеральной водой, толкали соседей и делились впечатлениями от поездки: съездили за счет Римской курии, причастились за папской мессой, танцевали в Варшаве на дискотеке, ходили до полуночи по городу, пели песни Цоя и отпивали водку из горлышка.
Я достал кошелек: поездка в Польшу обошлась мне в 25 рублей.
