Магия и цивилизация
О соотношении магии и цивилизации из монографии "Культура как система":
Вся наша историософская концепция опирается на центральное положение о том, что движение истории - это процесс перманентного распада синкрезиса, протекающего во всех срезах и направлениях мышления и деятельности. Все формы исторического движения, как поступательные, так и циклические, как инновационно-проективные, так и ретроспективно-традиционалистские и охранительно-стабилизаторские, как наращивание и усложнение смысловых и феноменологических конструкций культуры, так и их опрощающий деструктивный сброс, - всё это внутренние моменты генерального направления к дроблению синкрезиса посредством расчленяющей рефлексии. Именно отсюда, по нашему мнению, может быть выведена всеобщая картина всемирно-исторического процесса, позволяющая видеть целое за пёстрым разнообразием отдельных социокультурных образований.
Обращаясь к самым ранним стадиям культурогенеза, мы сталкиваемся с «развилкой номер один» - расчленением спонтанно-синкретической формы природного существования на две стратегии в рамках первобытной культуры: магическую и цивилизационную. Указать конкретную временную точку этой развилки невозможно. Процесс расчленения магического и цивилизационного принципов отношений с миром длился на протяжении всего периода первобытности, а атавистические проявления их нерасчленённости встречаются во всех культурных традициях вплоть до современности. Что есть, например, религиозный обряд, как не рационализованная, институционализованная и рутинизованная магия? Под рационализацией в данном случае имеется в виду то, что между субъектом и богом в качестве посредника-медиатора становится профессиональный служитель культа (или их иерархия), который владеет «технологией» обращения к трансцендентному.
Магическая стратегия может быть понята как компромисс между природным и собственно культурным способом бытия, осуществляемым уже «на территории» последнего. Магическая стратегия возникает из стремления достичь человеческих целей природными средствами. Иначе говоря, самостная воля человеческого субъекта направляется на некий внеположенный ей объект непосредственно. Это становится возможным, поскольку архаический человек, как уже отмечалось, ещё существует в известном смысле более вовне, чем в себе а его духовно-энергетическая сущность еще локализована не в самом я, а между я и нечто, (см. выше об объектах-медиаторах). В силу неполной разорванности всеобщей онтической (природно-виталистической по генезису) субъектно-объектной связи, всякие манипуляции с объектом вызывают изменения в субъекте, и наоборот. В этом суть действенности магического акта. Такое частично эксплицированное положение духовно-энергетической сущности первобытного субъекта порождает эффект прямого знания, неотделимого от непосредственных форм активности, еще едва отошедших от природного поведения, поскольку сами цели деятельности лежат в русле природной необходимости или параллельны ей. А сам способ мышления, погруженного в нерасчленённо-континуальный поток всеобщих онтических взаимосвязей, можно назвать коннотативно-когерентным. Для него факты и события эмпирического мира есть лишь внешний и фрагментарный план выражения акаузальной внутренней связи. Примеры такого рода мышления во множестве содержатся в исследованиях этнографов, в частности Л. Леви-Брюля и др.
Вся наша историософская концепция опирается на центральное положение о том, что движение истории - это процесс перманентного распада синкрезиса, протекающего во всех срезах и направлениях мышления и деятельности. Все формы исторического движения, как поступательные, так и циклические, как инновационно-проективные, так и ретроспективно-традиционалистские и охранительно-стабилизаторские, как наращивание и усложнение смысловых и феноменологических конструкций культуры, так и их опрощающий деструктивный сброс, - всё это внутренние моменты генерального направления к дроблению синкрезиса посредством расчленяющей рефлексии. Именно отсюда, по нашему мнению, может быть выведена всеобщая картина всемирно-исторического процесса, позволяющая видеть целое за пёстрым разнообразием отдельных социокультурных образований.
Обращаясь к самым ранним стадиям культурогенеза, мы сталкиваемся с «развилкой номер один» - расчленением спонтанно-синкретической формы природного существования на две стратегии в рамках первобытной культуры: магическую и цивилизационную. Указать конкретную временную точку этой развилки невозможно. Процесс расчленения магического и цивилизационного принципов отношений с миром длился на протяжении всего периода первобытности, а атавистические проявления их нерасчленённости встречаются во всех культурных традициях вплоть до современности. Что есть, например, религиозный обряд, как не рационализованная, институционализованная и рутинизованная магия? Под рационализацией в данном случае имеется в виду то, что между субъектом и богом в качестве посредника-медиатора становится профессиональный служитель культа (или их иерархия), который владеет «технологией» обращения к трансцендентному.
Магическая стратегия может быть понята как компромисс между природным и собственно культурным способом бытия, осуществляемым уже «на территории» последнего. Магическая стратегия возникает из стремления достичь человеческих целей природными средствами. Иначе говоря, самостная воля человеческого субъекта направляется на некий внеположенный ей объект непосредственно. Это становится возможным, поскольку архаический человек, как уже отмечалось, ещё существует в известном смысле более вовне, чем в себе а его духовно-энергетическая сущность еще локализована не в самом я, а между я и нечто, (см. выше об объектах-медиаторах). В силу неполной разорванности всеобщей онтической (природно-виталистической по генезису) субъектно-объектной связи, всякие манипуляции с объектом вызывают изменения в субъекте, и наоборот. В этом суть действенности магического акта. Такое частично эксплицированное положение духовно-энергетической сущности первобытного субъекта порождает эффект прямого знания, неотделимого от непосредственных форм активности, еще едва отошедших от природного поведения, поскольку сами цели деятельности лежат в русле природной необходимости или параллельны ей. А сам способ мышления, погруженного в нерасчленённо-континуальный поток всеобщих онтических взаимосвязей, можно назвать коннотативно-когерентным. Для него факты и события эмпирического мира есть лишь внешний и фрагментарный план выражения акаузальной внутренней связи. Примеры такого рода мышления во множестве содержатся в исследованиях этнографов, в частности Л. Леви-Брюля и др.