Гибель эсминца «Эйлат» (часть 2)
Продолжение статьи израильского историка Арье Везерхорна, опубликованной в польским журнале «Okrety Wojenne» №1 за 1999 год.
Эскадренный миноносец "Эйлат"
Аварийные команды на «Эйлате» упорно трудились, чтобы удержать его на плаву. Корпус ниже ватерлинии в основном оставался без особых повреждений. Эсминец имел крен 12 градусов, который далее не увеличивался, что позволяло надеяться отбуксировать его в порт. Поскольку корабль был лишен энергии, возникли проблемы с уведомлением командования об обстановке. Радиотелеграфист Грабойский не смог воспользоваться основной радиостанцией и попытался установить связь, используя аварийный комплект. Матрос Яир Рубио, входивший в кормовую аварийную команду, заметил плавающего в воде раненого и сразу же нырнул, чтобы спасти его. В сложившейся ситуации на корабле не осталось спасательных шлюпок, которые были уничтожены при взрывах обеих ракет. Спасательные плоты также были отброшены взрывами за борт почти на 100 метров. В этой ситуации матрос Арье Шварц взял с собой веревку и прыгнул в воду, намереваясь отбуксировать как можно больше плотов обратно к поврежденному кораблю.
Предпринимались усилия установить связь между носовой и кормовой частями корабля. Вскоре выяснилось, что телефонная связь между артиллерийскими установками №l на носу и №4 на корме работает. Это позволило офицеру Мармари доложить о ситуации на корме. Тем временем капитан-лейтенант Машиах собрал разбросанные по мостику детали двух портативных радиостанций и попытался собрать из них рабочий аппарат. В обычных условиях они использовались для связи с корабельными катерами или сухопутными войсками при проведении артиллерийских учений. Дальность их действия составляла всего 12-15 миль, что в нынешней ситуации могло оказаться недостаточным для контакта со своими кораблями.
Чтобы дать возможность поврежденному кораблю сдрейфовать подальше от египетского побережья, оба якоря вместе с цепями были выброшены за борт. Это позволило разгрузить носовую оконечность и увеличило запас плавучести на несколько тонн. В нынешнем состоянии корабль, хотя и лишенный энергии, сохранял остойчивость.
На носовой и кормовой частях находилось много раненых матросов, которые в момент нападения находились в районе машинного отделения. Корабельный врач, младший лейтенант Дуби Зисман устроил импровизированный лазарет в кают-компании. Находившийся на корме фельдшер не смог обеспечить надлежащий уход за тяжело ранеными, которых пришлось переместить на носовую часть. Ситуация еще более осложнилась из-за взрывов боеприпасов из кранцев первых выстрелов. Их осколки убили Якова Липпа, который был помощником врача. Таким образом, транспортировка раненых на нос становилась все более важным делом. Матрос Ниссим Атиас, взяв с собой веревку, спрыгнул в воду и доплыл в темноте от носа к собравшимся на корме уцелевшим матросам. Другие члены экипажа подготовили для перевозки раненых один из плотов, буксируемых Шварцем. Атиас передал им конец веревки, которая была прикреплена к плоту, и сам поплыл обратно, потянув веревку до носовой части корабля. Затем он оставался в воде почти полтора часа, помогая буксировать к носу плотики с ранеными.
Тем временем с помощью собранной лейтенантом Машиахом радиостанции удалось установить связь с израильскими войсками на Синае и передать сообщение об обстановке. Это позволяло надеяться, что помощь будет отправлена в ближайшее время. Чтобы не допустить попадания секретных документов в руки врага, их начали сжигать. Командир группы радиометристов Моше Баркай начал уничтожение секретных устройств в боевом информационном центре, а матрос Александр Нестор осмотрел разрушенные помещения, собирая все материалы и документы, предназначенные для уничтожения. Цви Ром, взятый на время этого похода с эсминца «Яффа», уничтожил радиоприемник и электронные устройства. Офицер Мармари снова осмотрел состояние водонепроницаемой переборки за машинным отделением. Оказалось, что за прошедшее время она деформировалась еще больше. Крен корабля также немного увеличился, достигнув 15 градусов. Командир приказал всем находившимся на корме покинуть корабль на случай, если корма отломится.
В это время, примерно через полтора часа после попадания первого снаряда, со стороны Порт-Саида снова была замечена вспышка. Это была еще одна ракета, за которой последовала следующая. Третий взрыв разорвал корпус, в который начала врываться вода. Матрос Атиас уже не смог перевести на нос никого из оставшихся на корме раненых. Четвертая ракета взорвалась в воде, и вызванная взрывом ударная волна убила нескольких моряков, включая отличившегося самоотверженностью в спасении товарищей Шварца.
В этой ситуации капитан 1 ранга Шушан отдал приказ покинуть корабль. Это было сделано вовремя, так как «Эйлат» тонул очень быстро. Теперь самой важной задачей стало объединение людей вместе или в более крупные группы, поскольку поиск отдельного человека в воде является очень сложной задачей для спасательных команд, Особенно активно в оказании помощи своим коллегам действовали матрос Яир Рубио и младший лейтенант Ицхак Циперман. Последний, собрав вокруг себя группу моряков, велел им держаться вместе, чтобы волны не разделяли их, и петь для ободрения, чтобы тем самым сигнализировать о своем присутствии другим потерпевшим кораблекрушение. Циперман также отдал свой спасательный жилет одному из матросов, который потерял свой собственный в суматохе при оставлении корабля. В течение шести часов он плавал без посторонней помощи в воде, покрытой слоем нефти, вытекавшей из цистерн тонущего корабля. Когда один из потерпевших кораблекрушение понял, что его жилет разорван куском металла, Рубио вернул ему свой собственный жилет. Еще одним примером самоотверженности было поведение старшины Шимона Бен-Давида. Все время пребывания в воде он заботился о раненых товарищах, находившихся на плоту, а когда им стало не хватать места, спрыгнул за борт. В какой-то момент на небольшом расстоянии он увидел еще одного раненого матроса, потерявшего сознание, лицо которого то и дело исчезало под водов. Бен-Давид подплыл к раненому и удерживал его на плаву до тех пор, пока в темноте не нашел спасательную шлюпку и не помог затащить его в нее. Позже он снова прыгнул в воду, чтобы собрать вокруг себя других выживших.
На рассвете, через шесть часов, пришло спасение. Вертолеты «Супер Фрелон» израильской авиации появились над районом, где дрейфовали потерпевшие кораблекрушение, и начали поднимать их из воды. Позже к ним присоединились более мелкие суда. Вскоре спасенные оказались на пути в больницу, где их окружили вниманием. Когда спасатели пытались поднять из воды оставшегося без спасательного жилета Ципермана, тот наотрез отказался, пока не вытащили всех людей из его группы. Спасатели также подняли из воды тела погибших моряков. Одним из них был матрос Нестор, до последнего момента осматривавший искореженный корабль в поисках секретных документов. Он стал одним из 47 членов экипажа, погибших в ту ночь.
Израильские вооруженные силы известны тем, что сравнительно редко награждают военнослужащих орденами и медалями. За всю свою историю было вручено лишь несколько наград «За доблесть». После потопления «Эйлата» такие награды получили целых восемь моряков: лейтенанты Циперман и Матоки, младший офицер Мармари, старшина Бен-Давид, матросы Рубио, Атиас, Шварц и Нестор. Никогда больше такого количества наград «За доблесть» не вручалось за одно событие.
«Эйлат» погиб в бою, но его имя не было забыто. Его получил один из ракетных катеров, известных широкой публике как «Шербурские канонерки». Позже новый «Эйлат» отомстил за гибель своего тезки. Во время войны Йом-Кипур 1973 года он выпустил четыре ракеты по египетским ракетным катерам во время боя при Балтиме. Три из них поразили свои цели. Один из египетских катеров, выпустивших ракеты по «Эйлату», в ходе той же войны был уничтожен израильскими спецназовцами возле Хургады противотанковой ракетой типа «Тоу». Египтяне отрицают эту информацию, однако израильтяне не верят в эти опровержения.
Эскадренный миноносец "Эйлат" с торпедными катерами. Орудие на позиции 'Х' и кормовой торпедный аппарат уже демонтированы.
В турбинном отделении эсминца "Эйлат"
Эсминец "Эйлат".
Буду признателен, если кто-нибудь сумеет перевести подпись к фотографии.