Попы и кулаки - главные враги
Как в Ленском районе закрывались церкви. Часть 1.
Приход к власти большевиков в 1917 году стал началом иного этапа в отношениях между государством и верующими. В советское время эти отношения регламентировались декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (2 февраля 1918 г), постановлением «О религиозных объединениях» (8 апреля 1929 года) и различными инструкциями. Церкви и часовни находились в ведении местных органов власти, религиозные общины могли их использовать после заключения соответствующего договора.
Ужесточение законодательства в 1929 году вкупе с атеистической пропагандой стали причиной резкого сокращения числа действующих церквей в 1930-ых гг., как в стране в целом, так и в Ленском районе в частности
Помимо идеологических, антирелигиозная политика большевиков имела и другие причины: религиозные праздники отрывали людей от работы. В 1931 году, в одном из документов, касающегося лесозаготовок в Ленском районе, были написаны следующие строки: «Количество рубщиков и возчиков быстро тает как весенний снег перед праздником Пасхи и во время пасхальных праздников: на 5 апреля рубщиков 932, возчиков 1080… на 20 апреля возчиков 521, рубщиков 627…
Около 200 крестьянских лошадей выведено из леса между 5 и 13 апреля, то есть между поповской Пасхой. Характерен значительный массовый невыход и невыезд в лес крестьян из сельсоветов» [1].
Газета «Ленский колхозник» 2 апреля 1934 года сообщала: «Через пять дней - 8 апреля - поповско-кулацкий праздник Пасха. Попы, сектанты и недобитое кулачество попытаются вовлечь в празднование отсталую часть единоличников и даже колхозников и этим нанести удар по выполнению важнейших хозяйств, политических задач - лесозаготовок, сплотки, под готовки к весеннему севу».
В июне 1937 года в Ленском районе организовались ячейки Союза воинствующих безбожников, избран райсовет этой организации. Но в сентябре этого же года в районной газете признавалось, что «антирелигиозная пропаганда - один из слабых участков агитационно-пропагандистской работы в нашем районе» [2].
Однако работа в этом направлении велась. Закрытию Успенской церкви в Слободчиково предшествовало проведение «большой антирелигиозной пропаганды» в 1938 году Тем не менее, в следующем году инструктор райкома ВКП(б) Михаил Кадачигов признавал, что «религиозные предрассудки очень живучи в Ленском районе… Религиозные пережитки имеются в ряде колхозов Ленского района. В Козьмине и Урдоме некоторые колхозники справляют старые религиозные праздники - варят пиво, собирают знакомых, прогуливают во время уборки урожая 2-3 дня. Этим самым наносят огромные убытки своему колхозу. Уборочные на колхозных полях затягиваются до глубокой осени» [3]. То же отмечалось и в Сендугском лесопункте, где в религиозные праздники люди уходили с лесозаготовок [4].
Другой причиной закрытия церквей были репрессии духовенства и наиболее активных прихожан. В биографическом справочнике «За веру Христову» упомянуто 40 человек, арестованных в 1930-ые гг. и проживавших в то время на территориях, входящих в состав современного Ленского района. Среди них - 13 священников, 2 церковнослужителя, 6 монашествующих и 19 прихожан, живших в 1930-ые гг. на территории нашего края. Шестеро из них было освобождено в связи с прекращением уголовного дела, но двое из освобожденных позднее подверглись повторному аресту.
12 репрессированных священников служили в церквях, расположенных на территориях, входящих в состав современного Ленского района. Один в 1929 году был выслан в наш край на пять лет. После отбытия наказания он проживал в Яренске.
Большинство монашествующих перебрались в Ленский район после закрытия монастырей, в которых они были насельниками. Один жил в Яренске после высылки в Северный край и отбытия наказания.
Хронология арестов была следующей. 30 октября 1929 года по обвинению в контрреволюционной агитации был арестован священник Иртовской Воскресенской церкви. Приговор, состоявшийся 3 апреля следующего года, предусматривал 7 лет лишения свободы со строгой изоляцией и конфискацией имущества. 11 сентября 1930 года было арестовано 10 человек: священник Цилибской Христорождественской церкви, монашествующий и восемь прихожан. В обвинении значились пункты «контрреволюционная агитация» и участие в «контрреволюционной группировке церковников» или «кулацко-поповской группировке». Шесть человек приговорили к расстрелу, остальных - к ссылке или заключению на различные сроки.
Три человека арестовано в 1931 и 1932 гг. Среди них - священник Чакульской Преображенской церкви, приговоренный к лишению свободы сроком на 10 лет. В обвинении указывалась «контрреволюционная агитация», также священник приводил тайные богослужения в домах прихожан и крестные ходы на Рождество и Пасху.
10 человек арестовано за первые пять месяцев 1933 года. Пятеро из них были освобождены в связи с прекращением уголовного дела, четверо впоследствии возвратились из мест заключения, судьба ещё одного неизвестна.
12 июня 1933 года арестовано семь священников и один монашествующий по обвинению в «контрреволюционной агитации как участники контрреволюционной группировки духовенства-иосифлян». Пятеро приговорены к заключению в концлагерь на 3 года, трое - к ссылке на различные сроки (от 3 до 5 лет).
Волна арестов прокатилось и в период, названный Большим террором. В конце лета-зимой 1937 года арестовано 16 человек: пятеро священников, один церковнослужитель, трое монашествующих и семь прихожан. Один священник был арестован 19 августа, семь человек арестовали 22 сентября, двое - на следующий день, ещё пятеро - в ноябре-декабре. Для многих - это уже повторные аресты. Обвинение были следующими: «контрреволюционная агитация», к которому в некоторых случаях прибавлялось и участие в «контрреволюционной группировке церковников». Большинство из осужденных в это время были осуждены на 10 лет исправительно-трудовых лагерей, один человек получил меньший срок - 8 лет, священник Ленской Спасской церкви приговорен к расстрелу [5].
Безрадостная участь
К 15 марта 1932 года на территории Ленского района числилось 23 церкви. Из них в период с 1929 года до 1930 года было закрыто 9 церквей, в 1930-31 году - одна. 6 церквей работало, 7 не функционировало, хоть они и не были официально закрыты.
Нефункционирующие церкви, оставшись без присмотра, ветшали. Так, например, в 1932 году газета «Ленский колхозник» писала о цилибском храме Рождества Христова: «В с. Цилиб Ленского сельсовета стоит беспризорным здание бывшей церкви. Ограда вокруг неё разломана и кирпич размокает. Крыша попорчена и часть сорвало ветром. В здание попадает вода. Нужно найти хозяина, отремонтировать и использовать здание под культурные нужды» [6].
Из 10 закрытых церквей 2 были заняты под культурные нужды, 7 - под склады и мастерские, ещё одна пустовала.
В январе 1933 года в районе функционировали Иоанно-Богословская церковь в Богослово, Всех Святых в Яренске, Спасская в Ирте, Благовещенская в Туглиме, Спасская в Лене (с 6 января 1933 года), Всех Скорбящих в д. Карпова (у Козьмино, строилась в начале XX века), Рождества Богородицы в Сойге и Успенская в Слободчиково [7]. Но в последующие годы все они были закрыты.
Церкви района ждала безрадостная участь. В начале 1930-ых гг. некоторые из них использовались для размещения спецпереселенцев, прибывающих в Ленский район. В воспоминаниях спецпереселенцев и некоторых других материалах в качестве таковых фигурируют Урдомская Воскресенская, Яренские Покровская, соборная (очевидно, Всех Скорбящих) и тюремная, а также одна из ленских церквей.
Храмовые стены стали молчаливыми свидетелями ужасных событий, происходивших в нашем крае. Одна из спецпереселенцев, Мария Игнатьевна Прилуцкая, вспоминала: «Была деревянная тюремная церковь, там человек восемьдесят сыпнотифозных лежало. Умирало много, на кладбище, где попало, там и валили» [8].
«Отказ верующих» и уклонение от обязательств
Каков был механизм закрытия храмов? Для 5 из 10 церквей, закрытых в период до 1 декабря 1932 года причиной указан «отказ верующих». Эта формулировка означала отказ религиозной общины от молитвенного здания по каким-либо причинам: невозможности содержать храм, отсутствии священника и т. д.
В качестве примера приведем Иртовскую Воскресенскую церковь. В одном из документов указано, что она закрыта местными органами, но формулировка «за отказ верующих» применима и здесь. В 1929 году собрания верующих Ирты и окрестных деревень постановили передать здание Воскресенской церкви под культурно-просветительские учреждения [9], но к 1932 году в ней находился склад [10].
Другими причинами закрытия было плохое состояние церкви, обусловленное, например, недостатком средств на её ремонт, пользование общиной верующих двумя церквями, вместо полагающейся по постановлению ВЦИК от 8 апреля 1929 года одной.
Так как храмы находились в ведении местных органов власти, за их состоянием, церковной утварью, следили технические комиссии. На основе обследования комиссия могла сделать вывод о необходимости ремонта. Провести его обязаны были верующие, пользующиеся молитвенным зданием. В частности, такое заключение вынесла техническая комиссия по отношению к Екатерининской церкви в Тохте в 1929 году. Но ремонт, вероятно, из-за недостатка средств, сделан не был. 6 декабря 1931 года комиссия вновь осмотрела церковь. В составленном акте указывалось, что с наружной стороны «краска с обшивки слиняла. Крыша крытая железом. Краска сохранилась лишь пятнами. В большинстве краска сошла, и крыша ржавеет и портится. Северная сторона церкви: фундамент сдал, и середина дала осадку… в слуховом окне стекла выбиты. Трубы на крыше неисправны, но стоят. Пол имеет осадку по фундаменту на северной стороне. Окраска стен и потолка обваливается за неимением подкраски».
23 декабря 1931 года ленский районный исполнительный комитет отметил, что верующие нарушили религиозное законодательство. 5 марта 1932 года краевой исполнительный комитет подтвердил это, постановив расторгнуть договор с общиной. Среди аргументов указывались нарушение договора на пользование церковью со стороны Богословско-Тохтинской общины верующих и наличие у общины двух церквей вместо полагающейся одной [11].
Похожая ситуация сложилась с Сойгинской церковью Рождества Богородицы. Спустя почти месяц после её повторного обследования, прошедшего 13 января 1933 года, районный исполком постановил, что, не смотря на предыдущие предупреждения, община верующих к ремонту не приступала [12]. 21 июня 1934 году краевой исполнительный комитет решил закрыть церковь, так как «Сойгинское религиозное объединение уклонялось от выполнения договорных обязательств по ремонту здания, подвергая последнее опасности полного разрушения» [13].
«В самом бесхозном состоянии»
23 ноября 1932 года районные органы власти обратили внимание на Иртовскую Спасскую церковь, предложив иртовскому сельсовету произвести повторный осмотр храма и указать общине верующих конкретные сроки ремонта здания [14]. В последующие годы церковь также закрыли. В 1935 году исполком распорядился оформить передачу церкви МТС (машино-тракторной станции) с условием взимания платы за её пользование [15]. 8 апреля 1937 года, исполком вновь вернулся к вопросу о передаче церкви МТС. Во внимание были приняты недостаточность производственных помещений и финансирования, отсутствие культурно-бытовых условий у рабочих этой организации. Решение было таким: «передать Иртовскую церковь в безвозмездное пользование МТС. Предложить директору МТС оборудовать в ней механическую мастерскую, чтобы обеспечить своевременный ремонт тракторов и сельхозмашин» [16]. 13 октября 1938 года это решение было отменено как противозаконное. Исполком постановил: «В дальнейшем использование церкви в случае необходимости для МТС передать на договорных началах за установленную арендную плату, или ж предложить купить её по балансовой стоимости» [17].
Так или иначе, передача храма состоялась. Новый хозяин эксплуатировал церковь безответственно. В 1939 году, после проверки храма, выяснилось, что «здание находится в самом бесхозном состоянии. МТС без разрешения РИК’а (районного исполнительного комитета - прим.) и сельсовета приступило к разломке её, железная крыша избита кирпичами, листы железа сняты, а имеющееся железо на крыше всё завалено щебнем кирпичным и поддается быстрой порче. Кирпич, полученный от разломки церкви, увезен на хозяйственные нужды МТС, без последующего возмещения сельсовету стоимости его как госфодового имущества».
Исполком предложил МТС отремонтировать крышу церкви и выплатить деньги за увезенный кирпич. Директор МТС получил предупреждение: «разломка здания и капитальная его переделка может быть допущена только с разрешения Президиума РИК’а, а за всякое самочинство виновные будут привлекаться к ответственности как за расхищение госфондовского имущества» [18].
Источники и литература
[1]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 25. Л. 4.
[2]. Ленский колхозник. 1937 год. 17 сентября.
[3]. Ленский колхозник. 1939 год. 25 ноября.
[4]. Ленский колхозник. 1940 год. 8 марта
[5]. За веру Христову. Архангельск: Православный издательский центр, 2006. С. 42, 63, 73, 74, 82, 117, 179, 198, 217, 228, 294, 295, 335, 342, 360, 399, 400, 425, 437, 441, 443, 471, 480, 491, 494, 495, 498, 535, 539, 555, 556, 557, 586, 588, 589, 604, 631, 638
[6]. Ленский колхозник. 1932 год. 16 октября.
[7]. ГААО. Ф. 1831 Оп. 3.Д. 69. Л. 4-4 об., 6
[8]. Боль памяти. Спецпереселенцы Ленского района 1930-1950-х годов: история, судьбы. Яренск, 2009. С. 93
[9]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 11. Л. 83
[10]. ГААО. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 69. Л. 8
[11]. ГААО. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 304а. Л. 1, 6-7.
[12]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 33. Л. 36.
[13]. ГААО. Ф. 1831 Оп. 3.Д. 69. Л. 3.
[14]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 26. Л. 27 об.
[15]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 59. Л. 83 об.
[16]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 79. Л. 39 (82).
[17]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 106.
[18]. ЛМА. Ф. 1. Оп. 1 Д. 121. Л. 138 об.
Щеголев К. Ю.
