Об РПЦ изнутри
Источник: http://ahilla.ru/uhodit-iz-rpts-ne-sobirayus-pust-valit-temnyj-dvojnik/
(из проекта «Исповедь анонимного священника»)
Хочу сразу оговориться: я - верующий. Ни на кого не обижен. РПЦ - моя церковь, как христианин я родился здесь. Не собираюсь ни с кем полемизировать. Не претендую на знание истины в последней инстанции. Вполне отдаю себе отчет в том, что Церковь (с большой буквы) и церковь (с маленькой буквы) - неизмеримо шире и глубже моего опыта.
Сразу договоримся о системе координат и терминах: Церковь как Тело Христово - таинственная, вечная, неизмеримо прекрасная Невеста Агнца. И церковь с маленькой буквы - все остальное, все, что принято называть «земной», «воинствующей» и т.п. Все те институции, которые отвечают за «церковность» в нашем мире. И эта «церковь» ровно настолько церковь, насколько она Христова. И ровно настолько становится антицерковью, насколько предает Его. Да, между прочим: и Ту, и другую составляют люди.
- Есть ли разница между Церковью, в которую ты пришел когда-то, и РПЦ, в которой оказался?
-- Мне повезло с самого начала, так как в том приходе, куда попал, я нашел Церковь, увидел Ее и был пленен Ею. Это был долгий и счастливый период моих «вешних вод» православия. Священство я принял, когда мне было далеко за тридцать, состоявшись в профессии и как семьянин. До сих пор считаю, что сан принял по призванию. Это решение было абсолютно свободным: без всякого давления, без «благословений старцев». Постепенное вживание в церковь не диссонировало с моим опытом Церкви, а если несоответствия и были - за их незначительностью не замечались. С принятием сана многое изменилось: с одной стороны, священник глубже познает себя (в первую очередь), людей и внутреннюю жизнь церковных структур. Этот новый опыт священника часто негативный, тяжелый. И он, конечно, отличается от той лубочной картинки церкви, которая известна каждому прихожанину и захожанину. Изучая историю Церкви и церкви, убеждаешься, что разница между церковью-на-экспорт и церковью-для-своих была всегда. И никогда не было в истории «золотого века». Во все эпохи жили святые и подлецы, и они всегда были в одной церкви. На нашем приходе, слава Богу, отношения хорошие, дружеские, христианские (по крайней мере - стараемся). Так что та церковь, которую я знал до священства, очень сильно отличается от той, которую я знаю сейчас. Но это проблема моего личного опыта.
С другой стороны, объективная разница между… эээ… качеством, что ли, церковных структур и тенденций в церковной жизни лет десять назад и сегодняшними все же есть. И это - разница темпов, с которой церковь освобождается от своего христианства. Разница в степени влияния того «темного двойника церкви» (по С.Фуделю), который превращает церковь в антицерковь.
Главная наша беда, на мой взгляд, - потеря церковью христианского содержания при имитации христианского облика. Из этого источника исходят все остальные беды. Но драма эта началась в Русской (прежде Российской) Церкви не вчера и даже не позавчера.
- Что изменилось для тебя за последние 9 лет власти Патриарха Кирилла?
-- Это историческая объективность - с именем теперешнего Патриарха связываются те изменения в церкви, которые свидетельствуют о стремительной (многие согласны в том, что при Алексии II было иначе - не берусь сравнивать) дехристианизации ее. Этот процесс имеет много аспектов: политизированность церкви, подчинение ее государственным интересам, обслуживание их (это не так страшно, как многим кажется, правда, если цели и задачи данной «симфонии» не противоречат Евангелию). Лежащий на поверхности парадокс: вроде бы ученики и последователи нищего бродяги Иисуса (я не про апостолов) создали систему выкачивания и перераспределения материальных благ в интересах самой системы, точнее - ее руководства и близких к нему. Феерическое лицемерие: декларируя служение евангельским ценностям, их приоритет, неотмирность своей природы, церковь демонстрирует агрессивное построение «рая на земле для своих» уже здесь и сейчас. Милые оговорки вроде «простить было бы не корректно» (Фрейд рыдает…) - уже и не удивляют. Кадровая политика Патриарха Кирилла свидетельствует об истинных задачах и приоритетах его церкви. Как правило, на ключевые посты назначаются люди, готовые обслуживать интересы системы - переступая через Евангелие (о, ради икономии, конечно же). Это не ноу-хау нынешнего Патриарха, и не он это начал. Ключевая фигура этой старой, как сама церковь, проблемы в XX в. - Патриарх Сергий Страгородский, и это не камень в его огород - просто так вышло после смерти Патриарха Тихона. Вселяет некоторый оптимизм то, что в вопросе кадров бывают счастливые исключения. К примеру: на моей памяти было три епископских хиротонии людей, которых я знал лично, хотя и не близко. По моему глубокому убеждению, один из них - достойнейший кандидат, чего не могу сказать о двух других. Как еще один штрих церковной кадровой политики: ценность сотрудника определяется исключительно тем, какую материальную пользу он приносит системе. Сколько денег он закачал в стены, купола, иконостас и проч. Сколько «отстегивает наверх». Насколько вхож в высокие кабинеты и дорогие сауны - во власть и бизнес. При этом никому не интересно: а что с людьми, как они живут, чему их научили, что вложено в этих, конкретных людей? Лишь бы они не жаловались в патриархию и покупали софринский китч. В основном не жалуются и покупают. И на местах честный и верующий епископ, честный и верующий настоятель, честный и верующий клирик (а такие есть) могут довольно много сделать добра и делают его, но только в тех, весьма узких рамках, которые оставляет им система, частью которой они неизбежно являются. Но это добро и это свидетельство о Христе возможно только до тех пор, пока вы серьезно не затронули кровных интересов системы (власть, богатство и слава), иначе - берегитесь. А так - пожалуйста: проповедуй, миссионерствуй, корми голодных - не вопрос. До поры до времени. Но еще раз повторюсь: все эти названные выше аспекты одной большой беды, или драмы - называйте как угодно - вовсе не изобретение Патриарха Кирилла. Все это цвело буйным цветом давно, но именно при нем началось заметное ускорение и структуризация антихристианства под видом христианства в церкви.
- Какие проблемы видишь в епархиальной жизни?
-- Все проблемы епархиальной жизни, на мой взгляд, - это прямые следствия того, о чем говорилось выше. Отмечу низкий образовательный и культурный уровень духовенства (от нихже первый есмь аз), часто - и епископата. Заметное снижение количества и качества поступающих в семинарии. Дремучесть мирян, которые «как овцы, не имеющие пастыря». При этом стойкое ощущение того, что эта дремучесть всех устраивает: ведь так ими проще управлять и «доить». Есть счастливые исключения, но именно - исключения. Просвещение клира и паствы церкви не нужно. Разумеется, декларируется обратное. Но дела свидетельствуют красноречивее лозунгов и проектов-фантомов. Отчуждение всех ото всех: епископов от священников, священников - друг от друга и от мирян. Взаимное недоверие, заметное влияние разномастного лжестарчества, которое, кажется, не волнует священноначалие. Ввиду доходности этого промысла, других объяснений, кроме равнодушия самого епископата, не нахожу. Жесткая вертикаль власти, которая исключает самостоятельную и творческую жизнь приходов и превращает духовенство в крепостных, а прихожан в быдло. Это так, навскидку.
- Как живет обычный священник день за днем, без прикрас, без слащавой картинки для православной публики?
-- Хороший вопрос. С учетом литургической жизни, треб и послушаний священник уходит из дома, когда семья еще спит, а приходит - когда готовится ко сну или спит. Когда наступают выходные, священник имеет счастливую возможность повидать детей и супругу, пообщаться, отдохнуть и переделать все то, что в течение недели он делать не имеет возможности (кто знает, что такое многодетная семья - тот поймет). Но так как втиснуть в эти два дня нужно очень многое, то «отдохнуть», как правило, оставляется на потом. С годами усталость накапливается. Восстанавливаться при таких нагрузках и быте - шансов нет, здоровье «сыплется». И самое веселое - понимание того, что лучше уже не будет. И это не последний фактор пресловутого «выгорания» в ряду других: отсутствия «обратной связи» с людьми - как правило, ты не видишь плодов твоего «сеяния»; перегрузок - без надежды на восстановление и компенсацию; колоссального давления неправды в системе, частью которой ты являешься; семейных нестроений и проч. Священники живут очень по-разному. Где-то приход - три бабушки в воскресный день и все, а настоятель выстроил дом и ездит на приличной машине, но это редкость. Где-то как мы: от зарплаты до зарплаты. Кто-то служит в деревне (денег там, как правило, нет), а в городе подрабатывает: что-то делает руками, реже - головой. Кто-то так и сидит в деревне (или городе), служит раз-два в неделю и все. Чем живет - загадка. Но в основном в провинции священники живут скромно («провинция» - это не деревня, это просто не Москва). Священники на бедных приходах (а за чертой крупных городов все такие, если настоятель не «старец») ломались от безысходности, и никто им не помогал. Впрочем, мне известны и обратные примеры, но как исключение. Моя трудовая книжка лежит дома с момента рукоположения. Зарплата серая, в налоговой указывается не полностью. Отпуска оплачиваются: раз в год, 28 календарных дней, так же и больничные. Про пенсию ничего не скажу, знакомых священников-пенсионеров у меня нет. По ощущениям - сам до пенсии не дотяну. Если повезет - расскажу.
- Как выглядит приходская жизнь глазами священника? Социальная, миссионерская, молодежная деятельность на твоем приходе, в твоей епархии - это реальность или фикция?
-- Хреново выглядит, если честно. В основном (исключения есть, но они лишь подтверждают правило) люди приходят получать религиозные услуги, а мы их обслуживаем. Часто приход - это клуб по интересам, с легким флером религиозности разной степени тяжести: старцы, акафисты, отчитки, пришествие антихриста и проч. Вся эта религиозность и называется - «приходская жизнь». И даже верующие и честные настоятели (а такие существуют), которые понимают, что все это лубок, подделка - не могут, а часто и не хотят с этим ничего поделать. Ведь иначе им не на что будет содержать храм, платить зарплату себе, клирикам и персоналу, «отстегивать» в епархию. Впрочем, некоторые «верующие настоятели», а также клирики, не удивлюсь, если кто-то из епископов - истово в этот лубок и верят. По моим наблюдениям, на тех немногочисленных приходах, где к молитве, просвещению паствы, каким-то совместным делам священники подходят неформально, от души - отдача мизерная, то есть очень маленький процент прихожан готов жить этой приходской жизнью (чаепития и поездки «к Матронушке» и «на отчитку» - не в счет). Захожанам - вообще все фиолетово.
Как видят эту ситуацию архиереи - за гранью моего понимания. Кажется, реальная приходская жизнь руководству всех уровней РПЦ не нужна и опасна, впрочем - это очень старая история.
Отвечая на вторую часть вопроса, скажу: да, фикция. Впрочем, некоторые приходы что-то делают: кто-то кормит бомжей, кто-то собирает и распределяет одежду, кто-то занимается с детьми и подростками. Но это, как правило, частная инициатива священников и мирян, которые этого хотят и могут себе позволить.
Что касается общецерковных проектов и тех указивок, которые спускают «сверху» - легкое ощущение недоумения средней тяжести. Создается впечатление, что синодальные отделы вместе с их председателями находятся в другой галактике - настолько далеки от реальности и здравого смысла их прожекты. Но мы знаем все же, что галактика - наша, и все это делают реальные люди, за реальные зарплаты. Вывод, к сожалению, напрашивается сам собой: очковтирательство, фикция. Судите сами: как можно проводить работу (и отчитываться за нее!) с молодежью, которой не существует? В церкви нет молодежи! Может быть, в столичных городах и городах-миллионниках на приходах количество молодняка заметно и выглядит как «молодежь в церкви»? Возможно… В обычных городах молодежь на приходах почти незаметна, и вести среди нее работу как-то глупо: эти воцерковленные молодые люди, скорее всего, и так трудятся при храме. Их количество обычно 5-10 душ на приход в две-три сотни. Если где-то и удается создать для молодежи нечто вроде клуба по интересам, то там могут присутствовать аж два-три десятка человек (это на весь губернский город, где одних студентов - два-три десятка тысяч). И интерес там один - создание «благочестивой семьи», ну или гламурные тусовки, вроде «Селигера», «Братьев» и т.п. К слову, в столицах, бывают всякие энтеообразные, «сорок сороков» и проч., но это - уже клиника и чей-то прагматизм. Остальная молодежь, нецерковная, в гробу нас видала с нашей миссией. И ни школы, ни университеты, как правило, не ждут священников. Между тем «миссия» совершается церковью весьма активно: в наш прозрачный, информационный век истинные приоритеты церкви и ее персоналии отлично видны, взвешены и оценены. И прежде всего - молодежью. Именно поэтому она нам не доверяет и часто ненавидит (а как вы хотели: «пришел пить воду - не смог узнать ее вкус») и не желает быть «отмиссионерена» никем в рясе. А особенно церковными фриками - всеми этими чаплиными, ткачевыми, смирновыми, всеми этими церковными сказочниками: шевкуновыми, владимировыми, олесяминиколаевыми. И прочая и прочая, ибо имя им - легион. Достаточно взглянуть на то, что издается церковью и продается в церковных лавках для людей.
- Как ты видишь прихожан, каковы ваши отношения?
-- Большая часть прихожан у нас на приходе, как и везде - это женщины пенсионного возраста, значительно меньше молодых, и небольшая часть мужчин всех этих женщин, которые по разным причинам оказались у нас. Есть более-менее молодые семьи. Есть многодетные - наперечет. Есть мужчины, серьезно относящиеся к своей вере, такие же женщины - их больше. Но это все единицы. В основном - церковный фольклор разной степени тяжести. Но и те, и другие как могут чтут своего Бога и чувствуют боль. Мы стараемся помочь им.
Как правило, человеку комфортно в той версии православия, в которой ему комфортно. И обычно он не стремится узнать что-то более интересное. Если это не явная клиника и не что-то совсем уже запредельное - мы просто гладим по головке и не настаиваем. Принимаем человека таким, какой он есть. Но для всех открыты и отдаем все, что имеем сами. С некоторыми прихожанами дружеские, теплые отношения. Особенно с теми, кто прекрасно помнит тебя до священства. Захожан очень много, но им, как уже говорилось, все фиолетово. Отношение к церкви и Церкви (впрочем, мало кто из них чувствует разницу) - сугубо потребительское.
Мы открыты для общения, работает школа для взрослых, оглашаем крестных и родителей детей перед Крещением - пожалуйста. В школу мало кто заходит, а огласительных бесед люди часто хотят избежать: «нам бы че побыстрее и попроще - мы же вам деньги плотим» - вот и все таинство вхождения в Церковь. Кому? Зачем?
- Как выглядит финансовая жизнь обычного прихода, куда распределяются денежные потоки?
-- По поводу финансовых потоков - не ко мне, так как я не настоятель. Это, наверное, самая секретная тема: «деньги церкви и куда они движутся». И те, кто не работает с этими потоками, ничего достоверно не знают. Даже в рамках прихода.
Со стороны создается стойкое ощущение того, что финансовые потоки в церкви движутся всегда в одну сторону - вверх и никогда не возвращаются. Вот этот маршрут: приход-епархия-патриархия. Я никогда не видел и не слышал, чтобы епископ финансировал какой-либо проект: молодежный, миссионерский или социальный. Причем не виртуальный, а реально работающий. Это всегда деятельность энтузиастов-одиночек, которым в лучшем случае не мешают. К примеру: в одной далекой-далекой, но вполне реальной епархии православные учебные заведения (приоритетное направление как бы) мыкались без финансирования, с задержкой зарплаты, а архиерей в это время строил поместье с бассейном. Не себе, разумеется, он же монах - для церкви! Впрочем, настоятелей с поместьем и загаженным храмом (денег-то нет!) тоже видел.
- Как себя ощущает священник через 10 лет служения? Есть ли чувство правильного движения, духовного развития или регресс по сравнению с тобой, только что рукоположенным?
-- Перед вами выгоревший священник. Грешный. И грехов у меня сейчас больше, чем до хиротонии. Но я стараюсь оставаться христианином, вот и все. Понимаю, что часто (да почти всегда) получается плохо. Последнее время разлюбил все эти разговоры за «духовную жизнь». У вас есть линейка, чтобы мерить «духовность»? У меня - нет. Если рассматривать внешнюю, обрядовую форму - конечно, регресс. Многие вещи я просто разлюбил, или понял, что они не важны вовсе. Моя молитва осталась со мной, но сильно изменила форму. Боюсь, традиционалистам мое православие пришлось бы сильно не по вкусу. А я их продолжаю любить, по крайней мере стараюсь. А прогресс… я лучше сохраню молчание. В общем, всем нам не так долго - по меркам вечности - ждать того момента, когда каждый точно поймет, что у него тут было - прогресс или регресс…
- Если отмотать назад - пошел бы опять в священники?
-- Я периодически задаю себе этот вопрос. И не всегда мне легко дается это «да». Но все же отвечаю: да.
- Нет ли желания уйти совсем: за штат, снять сан или в альтернативную церковь?
-- Бывает. В моменты сильной усталости или сильной душевной боли. И тогда мне очень сложно себя убедить в том, что это искушение или слабость. Но в альтернативную церковь - даже не думал никогда (какой смысл менять шило на мыло?). Христа я встретил в РПЦ. Да, да, да, друзья мои и недруги - именно в РПЦ. И менять ее не собираюсь. Уходить, кстати, также не собираюсь - пусть валит «темный двойник».
- От чего больше всего устаешь?
-- От людей. А по службе - от соборования.
- Есть ли разрыв между тобой-человеком и тобой-священником - насколько это разные люди?
-- Я - это я. Я-человек и я-священник - одно и то же лицо. Если вы имеете в виду: хожу ли я всегда в подряснике - нет, не хожу. Говорю ли я елейности и прочие благоглупости в кругу попов и прихожан - нет, не говорю. В общем, раздвоением личности пока не страдаю, слава Богу.
- Священство - благо для твоей семейной жизни или проблема?
-- Это не мой угол зрения. Повторюсь: раздвоением личности я не страдаю и то, что является моим выбором - благо. По сути, мне придется отвечать на вопрос: «являюсь ли я благом для своей семьи?» Вопрос хороший, но как бы не ко мне… Если рассматривать бытовые аспекты, то священство проигрывает очень многим профессиям: постоянное отсутствия мужа и отца дома, безденежье (исключения не в счет), специфика литургической жизни, которая регулирует интимную сферу, бесправие кормильца, огромный риск для семьи остаться без средств к существованию в случае смерти, инвалидности священника. Ну, или если он окажется не в меру принципиальным… Простите за софизм, но он из практики: моя семейная жизнь - огромная проблема, но и огромное благо.
- Каким видится будущее (собственное и РПЦ): ближайшее, лет через 10?
-- Ощущение надвигающейся катастрофы. Это главное. Как она будет разворачиваться - не берусь гадать. Но, пожалуй, главное направление определить можно: десакрализация церкви в глазах общества и самих верующих, потеря доверия народа. А какими потрясениями это будет сопровождаться - одному Богу известно. Мое будущее видится мне в рамках того, что сказано выше. У Церкви бывали и более тяжелые времена. К счастью, у Нее есть Тот, Кто может Ее исправить и защитить гораздо лучше нас. Правда, Его методы нам обычно приходятся не по вкусу…