Был ли Святополк Окаянный братоубийцей?
Официальная историография, основанная на "Повести временных лет" и "Житии святых Бориса и Глеба" называет туровского и киевского князя Святополка Владимировича, сына Владимира Равноапостольного, организатором убийства своих братьев - Бориса, Глеба и Святослава. И в истории за этим князем закрепилось прозвище "Окаянный", которое однозначно понимается как "проклятый".
Однако если обратиться к "Историко-этимологическому словарю современного русского языка" П. Я. Черныха (М., 1994. Т.1. С. 594), то выясняется, что у слова "окаянный", кроме значений "проклятый", "отверженный церковью", "грешный", есть и такое как "несчастный", что в общем-то существенно отличается от обычного понимания "окаянного", как "подобного Каину". Да и этимология этого слова восходит вовсе не к имени библейского братоубийцы. Впрочем, оставим этимологические тонкости специалистам, поскольку и без этого есть достаточно обоснованные сомнения в том, что именно Святополк виновен в убийстве троих своих братьев.
Можете ли вы себе представить, что в СССР вскоре после окончания Великой Отечественной войны большой популярностью пользовалось бы имя Адольф?
Почему же тогда из именослова княжеской династии не исчезает "нехорошее" имя Святополка, как одного из самых отрицательных персонажей древнерусской истории, которая для князей XI века являлась почти современностью? Более того, старший сын Ярослава Мудрого, главного врага Святополка в борьбе за великокняжеский престол, Изяслав Ярославич, называет своего первенца, родившегося в 1050 году, именно Святополком. Это примерно то же самое, как если бы Василий Иосифович Сталин назвал бы своего старшего сына Адольфом. Примерно, потому что для Изяслава Святополк окаянный являлся родным дядей, а между Сталиным и Гитлером все-таки родственных связей не существовало.
Давайте несколько приземлим ситуацию, сделаем ее более обыденной.
Представьте себе, что у вашего отца был родной брат по имени, ну, допустим, Василий, который являясь маньяком-убийцей, зарезал других своих братьев - Петра и Ивана. И вот у вас рождается долгожданный сын. Долго размышляя над тем, какое имя дать своему первенцу (а ведь имя - это судьба), вы нарекаете его в честь дяди-маньяка Василием. Как к этому отнесется ваша семья?
Кстати, несмотря на скорую канонизацию Бориса и Глеба, этих имен среди ближайших потомков Ярослава Мудрого не встречается. Почему бы это? Уж не потому ли, что в великокняжеской семье прекрасно знали, что Святополк был ни в чем не виноват, а вот Борис и Глеб для Ярослава, даже не смотря на свою святость, воспринимались как враги?
Давайте немного вспомним, что происходило на Руси в 1014 - 1019 годах.
Незадолго перед смертью, в 1014 году, Владимир Святославич серьезно рассорился со своим сыном Ярославом, правившим в Новгороде. Дело чуть было не дошло до открытого военного конфликта, который не произошел только из-за смерти великого киевского князя.
Любимыми сыновьями Владимира были его дети от византийской принцессы Анны ("грекини" или "болгарыни"), что понятно, так как с ней он был венчан по провославному обряду, тогда как остальные сыновья - от других жен "женолюбивого" князя после его крещения стали восприниматься как не вполне законные. Именно старшего из них - Бориса князя ростовского - Владимир назначил своим преемником на великокняжеском киевском престоле.
Особенно не любил Владимир своего старшего сына Святополка, поскольку тот был рожден женой его брата Ярополка Святославича, которая стала его наложницей после победы Владимира над соперником в междоусобной борьбе. Летопись называет Святополка сыном двух отцов ("от двою отцю"), и Владимир, разумеется, отдавал предпочтение тем сыновьям, в происхождении которых от него не сомневался. Некоторые историки считают, что само имя Святополка явно указывает на то, что хотя Владимир и признал его своим сыном, но не считал таковым по крови: Святополк (в честь деда Святослава и настоящего отца Ярополка: Святослав + Ярополк = Святополк). Мне эта версия не представляется логичной, если следовать ей, то и имя Ярослава можно истолковать таким же образом (Ярополк + Святослав = Ярослав).
Но после смерти Владимира Святополк был ближе всех к Киеву, поэтому без труда сел на престол. При этом и киевляне, и дружина Владимира сразу же признала его законным князем. И вот что самое интересное: и Борис ростовский, и Глеб муромский, получив известие о смерти отца, даже и не подумали начать борьбу со своим братом, согласившись с его правами на Киев. Они обязались "чтить его как отца своего". В связи с этим возникает закономерный вопрос: зачем Святополку понадобилось подсылать убийц к братьям, фактически своим союзникам? Особенно если учесть, что их помощь в борьбе за власть вполне могла ему пригодиться, так как новгородский князь Ярослав и после смерти отца не оставил идеи военного похода на Киев, в отличие от Бориса и Глеба, не признав Святополка своим "старейшим братом в отца место".
Если не Святополк организовал убийство Бориса и Глеба, то кто же?
Как всегда, ответ нужно искать, задав вопрос: кому это убийство было выгодно?
А выгодно оно было именно новгородскому князю Ярославу, вскоре после вокняжения Святополка в Киеве, начавшему с ним ожесточенную борьбу.
К тому же, кроме "ПВЛ" есть и другие источники, в частности, скандинавские саги, в которых рассказывается как конунг Ярислейф (Ярослав) воевал со своим братом Бурислейфом (Борисом) и побеждает его при помощи варягов-наемников. А на кого, кроме новгородцев, недовольных своей зависимостью от Киева, опирался новгородский князь Ярослав? Правильно, на нанятых им на новгородские деньги варяжские дружины.
Есть и еще один повод больше доверять скандинавским сагам (в частности "Саге об Эймунде"), чем сообщениям "ПВЛ" о междоусобице 1015 - 1019 годов - это их непредвзятость.
Что нам сообщают русские летописи о смерти Святополка в 1019 году после его окончательного поражения в битве на Альте? А то, что он бежал, и во время бегства его поразила непонятная болезнь, сопровождаемая параличом и помешательством, от которой он и скончался где-то "между чахой и ляхой". Однако это выражение вовсе не означает, что смерть настигла Святополка на границах Чехии и Польши, как это часто переводится. Оно было широко употребимым на Руси вплоть до XV века (а на русском севере, как доказал И. Н. Данилевский, и в более поздние времена) и значило просто "неизвестно где".
И тут возникает еще один вопрос к летописцу: если Святополк Окаянный скончался неизвестно где, то каким образом он, сидя в своей келье Киево-Печерского монастыря, мог уловить тот смрад от его могилы, который, по его выражению, и сейчас ощущается? Не дай бог иметь такое обоняние!
Давайте не будем слепо доверять той информации, которую нам хотят навязать! Давайте думать самостоятельно!
Сергей Воробьев.
Однако если обратиться к "Историко-этимологическому словарю современного русского языка" П. Я. Черныха (М., 1994. Т.1. С. 594), то выясняется, что у слова "окаянный", кроме значений "проклятый", "отверженный церковью", "грешный", есть и такое как "несчастный", что в общем-то существенно отличается от обычного понимания "окаянного", как "подобного Каину". Да и этимология этого слова восходит вовсе не к имени библейского братоубийцы. Впрочем, оставим этимологические тонкости специалистам, поскольку и без этого есть достаточно обоснованные сомнения в том, что именно Святополк виновен в убийстве троих своих братьев.
Можете ли вы себе представить, что в СССР вскоре после окончания Великой Отечественной войны большой популярностью пользовалось бы имя Адольф?
Почему же тогда из именослова княжеской династии не исчезает "нехорошее" имя Святополка, как одного из самых отрицательных персонажей древнерусской истории, которая для князей XI века являлась почти современностью? Более того, старший сын Ярослава Мудрого, главного врага Святополка в борьбе за великокняжеский престол, Изяслав Ярославич, называет своего первенца, родившегося в 1050 году, именно Святополком. Это примерно то же самое, как если бы Василий Иосифович Сталин назвал бы своего старшего сына Адольфом. Примерно, потому что для Изяслава Святополк окаянный являлся родным дядей, а между Сталиным и Гитлером все-таки родственных связей не существовало.
Давайте несколько приземлим ситуацию, сделаем ее более обыденной.
Представьте себе, что у вашего отца был родной брат по имени, ну, допустим, Василий, который являясь маньяком-убийцей, зарезал других своих братьев - Петра и Ивана. И вот у вас рождается долгожданный сын. Долго размышляя над тем, какое имя дать своему первенцу (а ведь имя - это судьба), вы нарекаете его в честь дяди-маньяка Василием. Как к этому отнесется ваша семья?
Кстати, несмотря на скорую канонизацию Бориса и Глеба, этих имен среди ближайших потомков Ярослава Мудрого не встречается. Почему бы это? Уж не потому ли, что в великокняжеской семье прекрасно знали, что Святополк был ни в чем не виноват, а вот Борис и Глеб для Ярослава, даже не смотря на свою святость, воспринимались как враги?
Давайте немного вспомним, что происходило на Руси в 1014 - 1019 годах.
Незадолго перед смертью, в 1014 году, Владимир Святославич серьезно рассорился со своим сыном Ярославом, правившим в Новгороде. Дело чуть было не дошло до открытого военного конфликта, который не произошел только из-за смерти великого киевского князя.
Любимыми сыновьями Владимира были его дети от византийской принцессы Анны ("грекини" или "болгарыни"), что понятно, так как с ней он был венчан по провославному обряду, тогда как остальные сыновья - от других жен "женолюбивого" князя после его крещения стали восприниматься как не вполне законные. Именно старшего из них - Бориса князя ростовского - Владимир назначил своим преемником на великокняжеском киевском престоле.
Особенно не любил Владимир своего старшего сына Святополка, поскольку тот был рожден женой его брата Ярополка Святославича, которая стала его наложницей после победы Владимира над соперником в междоусобной борьбе. Летопись называет Святополка сыном двух отцов ("от двою отцю"), и Владимир, разумеется, отдавал предпочтение тем сыновьям, в происхождении которых от него не сомневался. Некоторые историки считают, что само имя Святополка явно указывает на то, что хотя Владимир и признал его своим сыном, но не считал таковым по крови: Святополк (в честь деда Святослава и настоящего отца Ярополка: Святослав + Ярополк = Святополк). Мне эта версия не представляется логичной, если следовать ей, то и имя Ярослава можно истолковать таким же образом (Ярополк + Святослав = Ярослав).
Но после смерти Владимира Святополк был ближе всех к Киеву, поэтому без труда сел на престол. При этом и киевляне, и дружина Владимира сразу же признала его законным князем. И вот что самое интересное: и Борис ростовский, и Глеб муромский, получив известие о смерти отца, даже и не подумали начать борьбу со своим братом, согласившись с его правами на Киев. Они обязались "чтить его как отца своего". В связи с этим возникает закономерный вопрос: зачем Святополку понадобилось подсылать убийц к братьям, фактически своим союзникам? Особенно если учесть, что их помощь в борьбе за власть вполне могла ему пригодиться, так как новгородский князь Ярослав и после смерти отца не оставил идеи военного похода на Киев, в отличие от Бориса и Глеба, не признав Святополка своим "старейшим братом в отца место".
Если не Святополк организовал убийство Бориса и Глеба, то кто же?
Как всегда, ответ нужно искать, задав вопрос: кому это убийство было выгодно?
А выгодно оно было именно новгородскому князю Ярославу, вскоре после вокняжения Святополка в Киеве, начавшему с ним ожесточенную борьбу.
К тому же, кроме "ПВЛ" есть и другие источники, в частности, скандинавские саги, в которых рассказывается как конунг Ярислейф (Ярослав) воевал со своим братом Бурислейфом (Борисом) и побеждает его при помощи варягов-наемников. А на кого, кроме новгородцев, недовольных своей зависимостью от Киева, опирался новгородский князь Ярослав? Правильно, на нанятых им на новгородские деньги варяжские дружины.
Есть и еще один повод больше доверять скандинавским сагам (в частности "Саге об Эймунде"), чем сообщениям "ПВЛ" о междоусобице 1015 - 1019 годов - это их непредвзятость.
Что нам сообщают русские летописи о смерти Святополка в 1019 году после его окончательного поражения в битве на Альте? А то, что он бежал, и во время бегства его поразила непонятная болезнь, сопровождаемая параличом и помешательством, от которой он и скончался где-то "между чахой и ляхой". Однако это выражение вовсе не означает, что смерть настигла Святополка на границах Чехии и Польши, как это часто переводится. Оно было широко употребимым на Руси вплоть до XV века (а на русском севере, как доказал И. Н. Данилевский, и в более поздние времена) и значило просто "неизвестно где".
И тут возникает еще один вопрос к летописцу: если Святополк Окаянный скончался неизвестно где, то каким образом он, сидя в своей келье Киево-Печерского монастыря, мог уловить тот смрад от его могилы, который, по его выражению, и сейчас ощущается? Не дай бог иметь такое обоняние!
Давайте не будем слепо доверять той информации, которую нам хотят навязать! Давайте думать самостоятельно!
Сергей Воробьев.