Повесть временных лет, или Досье для Господа Бога
За нашей древней летописью прочно закрепилось название «Повесть временных лет» - по первым словам, с которых она начинается: «Се повести временных лет, откуда есть пошла Русская земля, и кто в Киеве первее нача княжити».
Между тем название это для современного человека уже не совсем понятно. Действительно, какой смысл имеет выражение «временные лета»?
Самое распространенное толкование гласит, что «временных» в данном контексте значит «минувших», «прошедших». Действительно, уже составитель так называемого Тверского сборника, живший в конце 15 - начале 16 века, перевел летописное название следующим образом: «Повести древних лет». Следуя этой традиции, академик Лихачев в своем классическом переводе летописи на современный язык тоже начинает так: «Вот повести минувших лет...».
Однако у слова «временной» есть и другое значение: «не всегда, не вечно существующий; земной, преходящий». Смысловой упор тут делает на противопоставлении течения «временных» (то есть земных) лет - неподвижной вечности, в которой пребывает сакральный, небесный мир.
И вот это значение древний летописец несомненно имел в виду. Дело в том, что «Повесть временных лет» предназначалась собственно не князьям, не образованным современникам летописца и даже не потомкам. Подразумевалось, что главным ее читателем был сам Господь Бог. Летопись отмечала дела и события, по которым будут судить Русскую землю на Страшном суде. Это был своеобразный отчет о прегрешениях и праведных поступках нескольких поколений русских людей. Не случайно, волынский князь Мстислав, против которого жители Берестья подняли мятеж (1289), пригрозил им, что «вписал есмь в летописец коромолу их».
Таким образом, наши далекие предки не воспринимали «Повесть временных лет» просто как историческое сочинение, или рассказ о прошлом. «Временные лета» для них были четко ограниченным отрезком времени, протяженностью в 7000 лет: они начинались с сотворения мира, имели "сюжетную кульминацию" в виде крещения Русской земли и заканчивались Страшным судом, который, согласно пасхальным таблицам, должен был наступить в 1492 году от Рождества Христова. Описывая прошлое, летописец имел в виду будущее, а название летописи призывало помнить не о минувшем, а о вечном.