«Русская» Европа (часть 3)
«Русские» правители
Славянизация ругов сопровождалась любопытным явлением: ассимилированное меньшинство повсеместно сумело занять привилегированное положение среди окружающих славянских племен. Такому необычному ходу ассимиляционного процесса способствовала прежде всего необычно высокое для «варваров» положение верховной власти у ругов.
Правящие «русские» роды отличались глубокой древностью, их генеалогия простиралась в глубь веков не на одну сотню лет. В Житии Оттона Бамбергского рассказывается, что этот немецкий миссионер, крестивший в 20-х гг. XII в. поморских славян, столкнулся с упорным нежеланием их соседей, «рутенов», внимать Христову слову. Отказываясь говорить с проповедником о христианской вере, «рутены» тем не менее охотно беседовали с ним и его спутниками «о своем происхождении», - надо полагать, что они гордились им и, возможно, считали его не хуже сорокаколенной родословной основателя христианства.
Сага о Тидреке Бернском также отмечает высокомерие «русских людей», и именно по причине их высокого мнения о своем происхождении. Так, «русский конунг» Озантрикс мотивировал свой отказ выдать свою дочь Эрку за самого Аттилу в следующих выражениях: «Нам кажется удивительным, что конунг Аттила так смел, что дерзает просить руки нашей дочери, ибо он взял с боя наше царство, от этого он возгордился. А отец его Озид был незначительным конунгом, и род его не так знатен, как были русские люди, наши родичи».
Предания о происхождении у любого народа всегда есть, собственно, история его «царского» рода или нескольких родов. Поэтому политическое и сакральное обаяние «царской» власти, опирающейся на незыблемый авторитет предания, было у ругов исключительно велико. В I в. н. э. существование у ругов могущественных и почитаемых «царей» отметил Тацит. А спустя одиннадцать столетий Гельмольд написал о ругах, что они - «самое сильное среди славян племя, единственное, которое имеет короля. Без их решения не может быть совершено ни одно общественное дело».
Известие Гельмольда о «короле» ругов перекликается с сообщениями других источников. Записанное в VIII в. англосаксонское стихотворное произведение «Видсид» приводит перечень властителей северных народов, правивших в IV-VI вв. В последних стихах упоминается Хаген, который «властвовал над хольмрюгенцами» (то есть «островными ругами», жителями острова Рюген, от скандинавского holmr - «остров»), и Хеден - правитель неких «гломмов». По-видимому, эти князья непрерывно враждовали друг с другом; во всяком случае, они остались в народной памяти непримиримыми врагами. В скандинавском и германском эпосе XII-XIV вв. («Деяния данов» Саксона Грамматика, «Младшая Эдда», сага «Прядь о Серли», поэма «Кудруна») есть сюжет о том, как Хеден похищает дочь Хагена, прекрасную Хильду. Разгневанный отец пускается в погоню за похитителем. Их поединок происходит на острове Хитинзее (возле Рюгена); противники пронзают друг друга мечами, однако Хильда воскрешает их с помощью колдовства, и битва продолжается вечно... Во всех этих поздних источниках Хаген - ют, датчанин, и только стоящий в истоке этой литературной традиции «Видсид» называет его властителем ругов (Френкель Р. В. Эпическая поэма «Кудруна». В кн.: Кудруна. М., 1983.С. 329).
Предания сохранили довольно разветвленные родословные «русских» правителей. Так, «короли» дунайского Ругиланда возводили свой род к «королю вандалов и русов» Олимеру, потомку «вандальского короля» Радегаста I. Основателем династии «русских королей» с острова Рюген числился Биллунг III, потомок Ариберта I, правителя «вендов и винулов» (Меркулов В. И. Откуда родом варяжские гости? Генеалогическая реконструкция по немецким источникам. М., 2005. С. 81 - 82).
Княжеская власть у славян, напротив, не знала четко сформулированного принципа наследственной передачи власти, и потому славянам вообще не были свойственны разветвленные генеалогии.
Однако в ряде случаев славянские предания сохранили следы «русских» генеалогий.
Например, польская «Великая хроника» знает «короля герулов и варягов» Крока, брата упомянутого «короля вандалов» Радегаста I. Согласно легенде, Крок стал первым князем лехитов, а его внучка Ванда победила германцев, и по ее имени лехиты прозвались вандалитами.
Сага о Тидреке Бернском немало места уделила рассказу о «русском конунге» Вальдемаре, сыне Гертнита. Напомню, что прототипом Тидрека Бернского (Веронского) является король остроготов Теодорих из рода Амалов, следовательно, правление эпического Вальдемара приходится на вторую половину V в. Правда, в вопросе датировки возможны некоторые сдвиги в ту или другую сторону, так как Тидрек выступает в саге современником Аттилы (исторический Теодорих родился в год смерти гуннского вождя или немного позже). Вальдемар предстает в саге могущественным правителем. Первый поход гуннов и их союзников готов против него заканчивается неудачей. И только второе вторжение войск Аттилы и Тидрека приводит к поражению и гибели «Вальдемара.
Неожиданное подтверждение сведениям саги о правлении «русского конунга» Вальдемара обнаруживается в Иоакимовской летописи, которая содержит поколенную роспись князей, правителей Великого града. Этот город находился где-то на севере от Иллирии, откуда происходил его основатель князь Словен. Одним из первых правителей Великого града назван князь Владимир, который после смерти отца и двух своих братьев «приат власть по всей земли». После Владимира «княжили сынове его и внуки до Буривоя, иже девятый бе по Владимире, имяна же сих осьми неведомы, ни дел их, разьве в песнях древних вспоминают» (интересно, что «Чешская хроника» Козьмы Пражского упоминает богемского князя Борживоя (Буривоя), принявшего крещение от моравского епископа Мефодия в 894 г.).
Даты правления князей Великого града в летописи не указаны, но последний прямой потомок Словена, князь Гостомысл, сын Буривоя, связан генеалогическими узами с Рюриком, который, согласно этому преданию, приходился ему внуком по женской линии. Исходя из этого, правление Гостомысла можно приурочить к концу VIII - началу IX в. А отсюда, в свою очередь, становится возможным установить и приблизительные сроки княжения Владимира. В. Н. Татищев в свое время предложил следующую методику подсчета: взять за время правления каждого «владетеля 25 лет, которое за среднее почесть можно». Между отцом Владимира и Гостомыслом сменилось 14 поколений князей, что, таким образом, должно соответствовать периоду в 350 лет. Действительно, в основе древних генеалогических построений лежит временной промежуток в четверть века - как средний срок жизни одного «колена»*.
*Подтверждением тому могут служить данные Иордана о королях из династии Амалов. В период с 51 по 540 г. у готов было 19 королей и 40 лет междуцарствия. Как легко убедиться, средняя продолжительность одного царствования составляет в таком случае 24 года (Скржинская Е. Ч. Комментарии к кн.: Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960. С. 363-364).
Признав справедливость расчета, произведенного Татищевым, мы должны отнести время правления князя Владимира ко второй половине V в., и, значит, есть достаточные основания утверждать, что князь Владимир из древнерусского предания и «русский конунг» Вальдемар из саги о Тидреке Бернском - это одно и то же лицо. По-видимому, это был выдающийся правитель. На это указывает как отведенная ему в саге роль противника Аттилы и Теодориха, так и его неординарное положение в родословной князей Великого града, где восемь последующих правителей вообще не названы по именам.
Здесь необходимо внести одно уточнение. Формальным препятствием к отождествлению летописного Владимира с Вальдемаром из саги служит то обстоятельство, что княжение династии Словена приурочено Иоакимовской летописью к историко-географической реальности Новгорода на Волхове, тогда как конунг Вальдемар, согласно саге, правит над обширной, хотя и географически неопределенной территорией, в состав которой, впрочем, явно входят земли балтийских славян - «вильтинов» или «вильцинов», иначе говоря, вильцев/лютичей. В силу научной инерции большинство историков находятся в плену иллюзии, заставляющей их видеть в «Великом граде» Иоакимовской летописи древнерусский Новгород Великий. Насколько правомерно их отождествление? Новгород на Волхове стал называться Великим только во второй половине XIV в. (самое раннее упоминание - в документе 1362 г.). Единственный известный по источникам раннесредневековый «Великий град» находился совсем в другом регионе, весьма далеком от Новгородской земли. Согласно Адаму Бременскому, он лежал в земле ободритов и назывался Велеградом. Фульденские анналы также именуют столицу ободритов, в которой в первой половине IX в. княжил Гостомысл, Велиградом. То, что это название означает именно «Великий город», явствует из его латинской кальки в латиноязычных хрониках - Магнополис (позднее еще один Велеград возник в Моравии). Словом, мы можем утверждать, что сказание о князьях Великого града, попавшее в Иоакимовскую летопись, является обработкой более древнего исторического сюжета, возникшего не на новгородской почве, а в землях балтийских славян-ободритов.
Святилище Святовита
Святилище Святовита в Арконе. Реконструкция
Династия «русских» князей на острове Рюген опиралась на развитый религиозный культ. Им удалось превратить город Аркону в общеславянское святилище Святовита (Свентовита) - верховного бога, имевшего полную власть над землей и людьми. Этот деревянный четырехликий идол величиной выше человеческого роста стоял в деревянном храме, в правой руке он держал священный рог - символ плодоносящей силы, левой упирался в бок.
1-2 Славянские божества в позе, аналогичной той, в который был изображен Святовит
Здесь же висели его атрибуты: седло и узда его коня, огромный меч, щит и знамя, называемое станицей; рядом, в отдельном помещении, находился священный белый конь всемогущего божества. Жрецы совершали гадания, наблюдая за его поведением, и, по словам Гельмольда, именно рюгенские гадатели и предсказатели были «наиболее убедительны» среди всех своих коллег. Этот же автор пишет, что рядом со Святовитом всех остальных идолов славяне почитали «как бы полубогами» и в знак особого уважения присылали в Аркону установленные пожертвования изо всех славянских земель. Сами руяне передавали в сокровищницу Святовита треть добычи, захваченной в разбойничьих набегах и военных походах. На ежегодном празднестве Святовиту в числе прочих подношений приносили в жертву человека - христианина (впрочем, по сведениям Адама Бременского, на Рюгене убивали всех захваченных пленных). О необыкновенной власти рюгенских жрецов говорит и Саксон Грамматик. По его словам, главный жрец был единственным человеком на всем острове, кому дозволялось носить длинные волосы - знак высшей сакральной власти. У него были обширные поместья и дружина из 300 всадников; ему же отдавали все награбленные на войне драгоценности.
Жрец Святовита в АрконеГельмольд замечает, что прочие славянские племена боялись ругов «по причине особого расположения к ним богов или, скорее, идолов, которых они окружают гораздо большим почетом, чем другие славяне». Авторитет Арконского святилища был настолько велик, что туда посылали дары даже датские короли, причем они продолжали придерживаться этой традиции еще некоторое время после крещения Дании. Интересно, что одна средневековая традиция утверждала христианские корни культа Святовита. В Корвейском монастыре (в Амьене) сохранилась подложная грамота о крещении в середине IX в. ран-руян-ругов, которые будто бы признали своим небесным патроном святого Витта, почитавшегося в монастыре. Но затем раны вернулись в язычество и сделали из святого Витта бога Святовита.
Подобный хорошо организованный, кровавый культ, в сочетании с храмовым строительством, был вообще не свойствен славянам, чьи религиозные представления были довольно расплывчаты, а обрядность археологически «невыразительна».
Оба эти обстоятельства - сильно развитая структура верховной власти и обладание могущественным божеством - позволили островным русам занять среди славян положение господствующей и почитаемой касты, стать «славянами славян», по выражению одного средневекового арабского писателя. Многочисленность русов и экономическое процветание острова («среди них нигде не найти ни одного нуждающегося или нищего», - свидетельствует Гельмольд) закрепляли их могущество.
Продолжение следует.
Славянизация ругов сопровождалась любопытным явлением: ассимилированное меньшинство повсеместно сумело занять привилегированное положение среди окружающих славянских племен. Такому необычному ходу ассимиляционного процесса способствовала прежде всего необычно высокое для «варваров» положение верховной власти у ругов.
Правящие «русские» роды отличались глубокой древностью, их генеалогия простиралась в глубь веков не на одну сотню лет. В Житии Оттона Бамбергского рассказывается, что этот немецкий миссионер, крестивший в 20-х гг. XII в. поморских славян, столкнулся с упорным нежеланием их соседей, «рутенов», внимать Христову слову. Отказываясь говорить с проповедником о христианской вере, «рутены» тем не менее охотно беседовали с ним и его спутниками «о своем происхождении», - надо полагать, что они гордились им и, возможно, считали его не хуже сорокаколенной родословной основателя христианства.
Сага о Тидреке Бернском также отмечает высокомерие «русских людей», и именно по причине их высокого мнения о своем происхождении. Так, «русский конунг» Озантрикс мотивировал свой отказ выдать свою дочь Эрку за самого Аттилу в следующих выражениях: «Нам кажется удивительным, что конунг Аттила так смел, что дерзает просить руки нашей дочери, ибо он взял с боя наше царство, от этого он возгордился. А отец его Озид был незначительным конунгом, и род его не так знатен, как были русские люди, наши родичи».
Предания о происхождении у любого народа всегда есть, собственно, история его «царского» рода или нескольких родов. Поэтому политическое и сакральное обаяние «царской» власти, опирающейся на незыблемый авторитет предания, было у ругов исключительно велико. В I в. н. э. существование у ругов могущественных и почитаемых «царей» отметил Тацит. А спустя одиннадцать столетий Гельмольд написал о ругах, что они - «самое сильное среди славян племя, единственное, которое имеет короля. Без их решения не может быть совершено ни одно общественное дело».
Известие Гельмольда о «короле» ругов перекликается с сообщениями других источников. Записанное в VIII в. англосаксонское стихотворное произведение «Видсид» приводит перечень властителей северных народов, правивших в IV-VI вв. В последних стихах упоминается Хаген, который «властвовал над хольмрюгенцами» (то есть «островными ругами», жителями острова Рюген, от скандинавского holmr - «остров»), и Хеден - правитель неких «гломмов». По-видимому, эти князья непрерывно враждовали друг с другом; во всяком случае, они остались в народной памяти непримиримыми врагами. В скандинавском и германском эпосе XII-XIV вв. («Деяния данов» Саксона Грамматика, «Младшая Эдда», сага «Прядь о Серли», поэма «Кудруна») есть сюжет о том, как Хеден похищает дочь Хагена, прекрасную Хильду. Разгневанный отец пускается в погоню за похитителем. Их поединок происходит на острове Хитинзее (возле Рюгена); противники пронзают друг друга мечами, однако Хильда воскрешает их с помощью колдовства, и битва продолжается вечно... Во всех этих поздних источниках Хаген - ют, датчанин, и только стоящий в истоке этой литературной традиции «Видсид» называет его властителем ругов (Френкель Р. В. Эпическая поэма «Кудруна». В кн.: Кудруна. М., 1983.С. 329).
Предания сохранили довольно разветвленные родословные «русских» правителей. Так, «короли» дунайского Ругиланда возводили свой род к «королю вандалов и русов» Олимеру, потомку «вандальского короля» Радегаста I. Основателем династии «русских королей» с острова Рюген числился Биллунг III, потомок Ариберта I, правителя «вендов и винулов» (Меркулов В. И. Откуда родом варяжские гости? Генеалогическая реконструкция по немецким источникам. М., 2005. С. 81 - 82).
Княжеская власть у славян, напротив, не знала четко сформулированного принципа наследственной передачи власти, и потому славянам вообще не были свойственны разветвленные генеалогии.
Однако в ряде случаев славянские предания сохранили следы «русских» генеалогий.
Например, польская «Великая хроника» знает «короля герулов и варягов» Крока, брата упомянутого «короля вандалов» Радегаста I. Согласно легенде, Крок стал первым князем лехитов, а его внучка Ванда победила германцев, и по ее имени лехиты прозвались вандалитами.
Сага о Тидреке Бернском немало места уделила рассказу о «русском конунге» Вальдемаре, сыне Гертнита. Напомню, что прототипом Тидрека Бернского (Веронского) является король остроготов Теодорих из рода Амалов, следовательно, правление эпического Вальдемара приходится на вторую половину V в. Правда, в вопросе датировки возможны некоторые сдвиги в ту или другую сторону, так как Тидрек выступает в саге современником Аттилы (исторический Теодорих родился в год смерти гуннского вождя или немного позже). Вальдемар предстает в саге могущественным правителем. Первый поход гуннов и их союзников готов против него заканчивается неудачей. И только второе вторжение войск Аттилы и Тидрека приводит к поражению и гибели «Вальдемара.
Неожиданное подтверждение сведениям саги о правлении «русского конунга» Вальдемара обнаруживается в Иоакимовской летописи, которая содержит поколенную роспись князей, правителей Великого града. Этот город находился где-то на севере от Иллирии, откуда происходил его основатель князь Словен. Одним из первых правителей Великого града назван князь Владимир, который после смерти отца и двух своих братьев «приат власть по всей земли». После Владимира «княжили сынове его и внуки до Буривоя, иже девятый бе по Владимире, имяна же сих осьми неведомы, ни дел их, разьве в песнях древних вспоминают» (интересно, что «Чешская хроника» Козьмы Пражского упоминает богемского князя Борживоя (Буривоя), принявшего крещение от моравского епископа Мефодия в 894 г.).
Даты правления князей Великого града в летописи не указаны, но последний прямой потомок Словена, князь Гостомысл, сын Буривоя, связан генеалогическими узами с Рюриком, который, согласно этому преданию, приходился ему внуком по женской линии. Исходя из этого, правление Гостомысла можно приурочить к концу VIII - началу IX в. А отсюда, в свою очередь, становится возможным установить и приблизительные сроки княжения Владимира. В. Н. Татищев в свое время предложил следующую методику подсчета: взять за время правления каждого «владетеля 25 лет, которое за среднее почесть можно». Между отцом Владимира и Гостомыслом сменилось 14 поколений князей, что, таким образом, должно соответствовать периоду в 350 лет. Действительно, в основе древних генеалогических построений лежит временной промежуток в четверть века - как средний срок жизни одного «колена»*.
*Подтверждением тому могут служить данные Иордана о королях из династии Амалов. В период с 51 по 540 г. у готов было 19 королей и 40 лет междуцарствия. Как легко убедиться, средняя продолжительность одного царствования составляет в таком случае 24 года (Скржинская Е. Ч. Комментарии к кн.: Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960. С. 363-364).
Признав справедливость расчета, произведенного Татищевым, мы должны отнести время правления князя Владимира ко второй половине V в., и, значит, есть достаточные основания утверждать, что князь Владимир из древнерусского предания и «русский конунг» Вальдемар из саги о Тидреке Бернском - это одно и то же лицо. По-видимому, это был выдающийся правитель. На это указывает как отведенная ему в саге роль противника Аттилы и Теодориха, так и его неординарное положение в родословной князей Великого града, где восемь последующих правителей вообще не названы по именам.
Здесь необходимо внести одно уточнение. Формальным препятствием к отождествлению летописного Владимира с Вальдемаром из саги служит то обстоятельство, что княжение династии Словена приурочено Иоакимовской летописью к историко-географической реальности Новгорода на Волхове, тогда как конунг Вальдемар, согласно саге, правит над обширной, хотя и географически неопределенной территорией, в состав которой, впрочем, явно входят земли балтийских славян - «вильтинов» или «вильцинов», иначе говоря, вильцев/лютичей. В силу научной инерции большинство историков находятся в плену иллюзии, заставляющей их видеть в «Великом граде» Иоакимовской летописи древнерусский Новгород Великий. Насколько правомерно их отождествление? Новгород на Волхове стал называться Великим только во второй половине XIV в. (самое раннее упоминание - в документе 1362 г.). Единственный известный по источникам раннесредневековый «Великий град» находился совсем в другом регионе, весьма далеком от Новгородской земли. Согласно Адаму Бременскому, он лежал в земле ободритов и назывался Велеградом. Фульденские анналы также именуют столицу ободритов, в которой в первой половине IX в. княжил Гостомысл, Велиградом. То, что это название означает именно «Великий город», явствует из его латинской кальки в латиноязычных хрониках - Магнополис (позднее еще один Велеград возник в Моравии). Словом, мы можем утверждать, что сказание о князьях Великого града, попавшее в Иоакимовскую летопись, является обработкой более древнего исторического сюжета, возникшего не на новгородской почве, а в землях балтийских славян-ободритов.
Святилище Святовита
Святилище Святовита в Арконе. Реконструкция
Династия «русских» князей на острове Рюген опиралась на развитый религиозный культ. Им удалось превратить город Аркону в общеславянское святилище Святовита (Свентовита) - верховного бога, имевшего полную власть над землей и людьми. Этот деревянный четырехликий идол величиной выше человеческого роста стоял в деревянном храме, в правой руке он держал священный рог - символ плодоносящей силы, левой упирался в бок.
1-2 Славянские божества в позе, аналогичной той, в который был изображен Святовит
Здесь же висели его атрибуты: седло и узда его коня, огромный меч, щит и знамя, называемое станицей; рядом, в отдельном помещении, находился священный белый конь всемогущего божества. Жрецы совершали гадания, наблюдая за его поведением, и, по словам Гельмольда, именно рюгенские гадатели и предсказатели были «наиболее убедительны» среди всех своих коллег. Этот же автор пишет, что рядом со Святовитом всех остальных идолов славяне почитали «как бы полубогами» и в знак особого уважения присылали в Аркону установленные пожертвования изо всех славянских земель. Сами руяне передавали в сокровищницу Святовита треть добычи, захваченной в разбойничьих набегах и военных походах. На ежегодном празднестве Святовиту в числе прочих подношений приносили в жертву человека - христианина (впрочем, по сведениям Адама Бременского, на Рюгене убивали всех захваченных пленных). О необыкновенной власти рюгенских жрецов говорит и Саксон Грамматик. По его словам, главный жрец был единственным человеком на всем острове, кому дозволялось носить длинные волосы - знак высшей сакральной власти. У него были обширные поместья и дружина из 300 всадников; ему же отдавали все награбленные на войне драгоценности.
Жрец Святовита в АрконеГельмольд замечает, что прочие славянские племена боялись ругов «по причине особого расположения к ним богов или, скорее, идолов, которых они окружают гораздо большим почетом, чем другие славяне». Авторитет Арконского святилища был настолько велик, что туда посылали дары даже датские короли, причем они продолжали придерживаться этой традиции еще некоторое время после крещения Дании. Интересно, что одна средневековая традиция утверждала христианские корни культа Святовита. В Корвейском монастыре (в Амьене) сохранилась подложная грамота о крещении в середине IX в. ран-руян-ругов, которые будто бы признали своим небесным патроном святого Витта, почитавшегося в монастыре. Но затем раны вернулись в язычество и сделали из святого Витта бога Святовита.
Подобный хорошо организованный, кровавый культ, в сочетании с храмовым строительством, был вообще не свойствен славянам, чьи религиозные представления были довольно расплывчаты, а обрядность археологически «невыразительна».
Оба эти обстоятельства - сильно развитая структура верховной власти и обладание могущественным божеством - позволили островным русам занять среди славян положение господствующей и почитаемой касты, стать «славянами славян», по выражению одного средневекового арабского писателя. Многочисленность русов и экономическое процветание острова («среди них нигде не найти ни одного нуждающегося или нищего», - свидетельствует Гельмольд) закрепляли их могущество.
Продолжение следует.