Лейбниц в жизни
Готфрид Вильгельм Лейбниц был первым научным и философским гением Германии. Он знал это и потому оставил потомкам весьма подробное описание своей наружности и характера.
На первый взгляд он производил впечатление довольно невзрачного человека - среднего роста, худощавого, близорукого, с бледным оттенком кожи. Цвет его лица казался еще белее по контрасту с черным, как смола, париком.
Из-за такой негеройской наружности он порой сталкивался с высокомерным к себе отношением. Однажды, во время пребывания в Париже, Лейбниц зашел в книжную лавку, желая купить сочинение Мальбранша «Об исследовании истины». Высокомерный книгопродавец, осмотрев его с ног до головы, насмешливо спросил: «Неужели вы можете читать такие книги?» Лишь появление самого Мальбранша, который приветствовал немецкого ученого с изысканной вежливостью, заставило нахала сменить тон.
О своем темпераменте Лейбниц высказался так (в третьем лице): «Его темперамент нельзя назвать сангвиническим, потому что он бледен лицом и малоподвижен; но он и не холерик, потому что мало пьет, наоборот, имеет сильный позыв к еде, крепко спит. Он и не флегматик, потому что любит душевное возбуждение, худощав, энергичен. Он и не меланхолик, потому что не страдает селезенкой, быстро думает, имеет живые желания. Холерический темперамент в нем преобладает».
Лейбниц чрезвычайно любил сладкое и даже в вино подмешивал сахар. Но вообще был воздержан в питье, а вот ел с большим аппетитом и без особенного разбора, так как гастрономическим вкусом не обладал. Определенного времени для приема пищи и сна у него не было. Обыкновенно он ложился спать не раньше часу ночи и вставал не позднее семи часов утра. Работоспособность его была такова, что он мог по трое суток не вставать из-за стола. Часто случалось, что Лейбниц засыпал в своем рабочем кресле от переутомления и спал до самого утра. Такой образ жизни он вел до глубокой старости.
Память у него была неровная: некоторые вещи он запоминал превосходно, другие - с трудом. По его собственным словам, «легкое было ему обыкновенно трудно, а самое трудное - легко».
Философия Лейбница учила, что все в мире происходит к лучшему. И душевное настроение Лейбница вполне гармонировало с его философским оптимизмом. Он почти всегда был весел и оживлен, часто смеялся, даже тогда, когда, по его словам, это был лишь наружный, а не внутренний смех. Любя детей и охотно находясь в женском обществе, он, однако, никогда не думал о женитьбе и провел жизнь одиноким холостяком.
Его враги уверяли, что ученый был скуп. Он действительно никогда не позволял себе лишнего. Однако известно, что Лейбниц тратил много денег на книги и на модели своей арифметической машины и никогда не спрашивал отчета со слуг, которые его безбожно обирали.
До 50-летнего возраста Лейбниц редко болел. Но от сидячей жизни и неправильного питания у него к этому времени развилась подагра. Он сам себя лечил путешествиями, поскольку, уважая медицину в принципе, тогдашнее врачебное искусство ценил крайне низко. После прочтения трактата доктора Беренса «О достоверности и трудности врачебного искусства» в одном из писем он написал: «Дай Бог, чтобы достоверность была так же велика, как и трудность».
Два последних года жизни Лейбниц провел в постоянных физических страданиях. При ходьбе он так сутулился, что был похож на горбуна. Его костюм, некогда щегольской, но не обновлявшийся в течение многих лет, превратился в музейный экспонат. По словам одного из придворных, Лейбниц был похож на «археологическую находку».
14 ноября 1716 года Лейбниц простудился, почувствовал приступ подагры и ревматические боли в плечах. Из всех лекарств он доверял лишь одному, которое когда-то подарил ему один приятель-иезуит. Но ученый принял на этот раз слишком большую дозу и почувствовал себя дурно. Прибывший врач нашел положение настолько опасным, что сам побежал в аптеку за лекарством. Во время его отсутствия Лейбниц хотел что-то написать, но не мог сам прочесть написанное. Тогда он лег в постель, закрыл глаза и умер.
На первый взгляд он производил впечатление довольно невзрачного человека - среднего роста, худощавого, близорукого, с бледным оттенком кожи. Цвет его лица казался еще белее по контрасту с черным, как смола, париком.
Из-за такой негеройской наружности он порой сталкивался с высокомерным к себе отношением. Однажды, во время пребывания в Париже, Лейбниц зашел в книжную лавку, желая купить сочинение Мальбранша «Об исследовании истины». Высокомерный книгопродавец, осмотрев его с ног до головы, насмешливо спросил: «Неужели вы можете читать такие книги?» Лишь появление самого Мальбранша, который приветствовал немецкого ученого с изысканной вежливостью, заставило нахала сменить тон.
О своем темпераменте Лейбниц высказался так (в третьем лице): «Его темперамент нельзя назвать сангвиническим, потому что он бледен лицом и малоподвижен; но он и не холерик, потому что мало пьет, наоборот, имеет сильный позыв к еде, крепко спит. Он и не флегматик, потому что любит душевное возбуждение, худощав, энергичен. Он и не меланхолик, потому что не страдает селезенкой, быстро думает, имеет живые желания. Холерический темперамент в нем преобладает».
Лейбниц чрезвычайно любил сладкое и даже в вино подмешивал сахар. Но вообще был воздержан в питье, а вот ел с большим аппетитом и без особенного разбора, так как гастрономическим вкусом не обладал. Определенного времени для приема пищи и сна у него не было. Обыкновенно он ложился спать не раньше часу ночи и вставал не позднее семи часов утра. Работоспособность его была такова, что он мог по трое суток не вставать из-за стола. Часто случалось, что Лейбниц засыпал в своем рабочем кресле от переутомления и спал до самого утра. Такой образ жизни он вел до глубокой старости.
Память у него была неровная: некоторые вещи он запоминал превосходно, другие - с трудом. По его собственным словам, «легкое было ему обыкновенно трудно, а самое трудное - легко».
Философия Лейбница учила, что все в мире происходит к лучшему. И душевное настроение Лейбница вполне гармонировало с его философским оптимизмом. Он почти всегда был весел и оживлен, часто смеялся, даже тогда, когда, по его словам, это был лишь наружный, а не внутренний смех. Любя детей и охотно находясь в женском обществе, он, однако, никогда не думал о женитьбе и провел жизнь одиноким холостяком.
Его враги уверяли, что ученый был скуп. Он действительно никогда не позволял себе лишнего. Однако известно, что Лейбниц тратил много денег на книги и на модели своей арифметической машины и никогда не спрашивал отчета со слуг, которые его безбожно обирали.
До 50-летнего возраста Лейбниц редко болел. Но от сидячей жизни и неправильного питания у него к этому времени развилась подагра. Он сам себя лечил путешествиями, поскольку, уважая медицину в принципе, тогдашнее врачебное искусство ценил крайне низко. После прочтения трактата доктора Беренса «О достоверности и трудности врачебного искусства» в одном из писем он написал: «Дай Бог, чтобы достоверность была так же велика, как и трудность».
Два последних года жизни Лейбниц провел в постоянных физических страданиях. При ходьбе он так сутулился, что был похож на горбуна. Его костюм, некогда щегольской, но не обновлявшийся в течение многих лет, превратился в музейный экспонат. По словам одного из придворных, Лейбниц был похож на «археологическую находку».
14 ноября 1716 года Лейбниц простудился, почувствовал приступ подагры и ревматические боли в плечах. Из всех лекарств он доверял лишь одному, которое когда-то подарил ему один приятель-иезуит. Но ученый принял на этот раз слишком большую дозу и почувствовал себя дурно. Прибывший врач нашел положение настолько опасным, что сам побежал в аптеку за лекарством. Во время его отсутствия Лейбниц хотел что-то написать, но не мог сам прочесть написанное. Тогда он лег в постель, закрыл глаза и умер.