Воевода Свенельд
Предлагаю для ознакомления малоизвестную статью нашего выдающегося историка, археолога и искусствоведа М.И. Артамонова «Воевода Свенельд». В настоящее время я работаю над составлением полного собрания его сочинений.
В начальном периоде русской истории рядом с великим князем выступает фигура воеводы, по значению и могуществу немногим уступающего князю и в ряде случаев заменяющего его. Первый киевский князь из варягов Олег по другой версии был воеводой при малолетнем Игоре, сыне мифического Рюрика. При Игоре же появляется воевода Свенельд, в своей долгой жизни служивший Ольге, Святославу и Ярополку. Наконец, при Владимире в той же роли оказывается Добрыня, родоначальник целой династии новгородских посадников и киевских вельмож.
Высокое положение Олега и Добрыни оправдывается их близким родством с князем. Что же касается Свенельда, то об его родственных отношениях с княжеской династией ничего не известно. Ввиду этого вопрос о том, кто он был и каким образом оказался во главе государства - руководителем и советником князей, представляет не малый и далеко не частный интерес. Начало единоличного правления Игоря после смерти Олега летопись относит к 913 г.[1, примечания см. в конце статьи], когда он находился уже в зрелом возрасте и не нуждался в опекуне и наставнике. Однако для приведения к покорности отпавших древлян, для отпора впервые появившимся печенегам и для продолжения начатой Олегом борьбы с Византией ему нужны были и воины, и воеводы.
Потерпев неудачу в первом походе на Царьград в 941 г., Игорь стал собирать силы для новой решительной схватки - послал за варягами и нанял печенегов. Ранней весной 943 г. Игорь вновь двинулся на Византию, но дошёл только до Дуная, так как греки пошли на уступки и доставили князю и его дружине богатые подарки[2].
Во всех этих событиях имя Свенельда не упоминается, хотя, если верить Первой Новгородской летописи, он уже занимал видное положение при киевском князе. В этой летописи под 940 г. сообщается о подчинении Игорем уличей и о передаче взимания дани с них Свенельду, а под 942 г. - о награждении последнего ещё и данью древлянской, причём указывается установленный Олегом размер - по чёрной кунице с дыма, хотя в «Повести временных лет» в сообщении о подчинении древлян Игорем в 914 г. говорится, что он «возложил на них дань больше ольговой».
В данном случае речь идёт не о поручении Свенельду сбора дани для князя, а о передаче ему самого права взимания дани в свою пользу, иначе говоря, о награждении его леном. Однако факт такой передачи вызывает сомнения, так как в 945 г. сборщиком дани в Древлянской земле был сам князь. После расправы Ольги с древлянами и наложения на них тяжёлой дани последняя стала делиться на три части, из которых две шли Киеву, а одна самой Ольге в Вышгород. О доле Свенельда в этой дани не упоминается. И в дальнейшем, с 970 г., Древлянская земля находится во владении не Свенельда, а Олега, сына князя Святослава, при котором Свенельд пользовался настолько большим влиянием, что лишение его лена трудно было бы объяснить.
В Первой Новгородской летописи сообщения о награждениях Свенельда данью с Уличской и Древлянской земель повторяются. Сначала об этом говорится в общей характеристике деятельности князя Игоря после смерти Олега, причём особо отмечается недовольство княжеской дружины чрезмерной щедростью Игоря в отношении Свенельда. Далее, в этой летописи идёт перечисление ряда лет с 923 по 945 г., из которых только два года - 940 и 942 - заполнены уже сообщёнными под 922 г. известиями о передаче Свенельду даней с Уличской и Древлянской земель.
Рассказ летописи о 945 г. начинается с развития темы недовольства дружины Игоря. Дружинники завидовали роскоши, с которой были одеты и вооружены воины Свенельда, и побуждали князя идти за данью, которая дала бы возможность улучшить и их положение. Как известно, попытка Игоря собрать с древлян двойную дань закончилась мучительной смертью князя. По сообщению Льва Диакона, древляне привязали его к двум деревьям и разорвали на части[3].
Едва ли можно сомневаться в том, что в глазах летописца все изложенные события, начиная со щедрых даров, которыми осыпал Свенельда Игорь, и кончая бесславной гибелью князя, были соединены причинной связью. За счёт уличской и древлянской даней Свенельд и его дружина обогатились, тогда как княжеские дружинники оставались «нази». Ропотом и жалобами они вынудили князя взимать дань в увеличенном размере, что и вызвало возмущение древлян и убийство ими Игоря.
Так дело представлялось летописцу, и не исключена возможность, что сообщения о щедрых дарах Свенельду, о которых уже говорилось в общей характеристике деятельности Игоря, не приуроченной к определённым годам, были произвольно помещены им под 940 и 942 гг. только для того, чтобы объяснить происхождение богатства воинов воеводы. В «Повести временных лет» этих сообщений нет, как и вообще нет никаких упоминаний о Свенельде до 945 г. Таким образом, сведения о дани с уличей и древлян, пожалованной Свенельду князем Игорем, оказываются весьма сомнительными. Если Свенельд действительно когда-либо обладал правом сбора дани с древлян и уличей, то только на короткий срок и не при Игоре, а после 945 г., при княжении Ольги и Святослава.
Следует также учесть, что в 943 г. Игорь и его дружина получили богатые дары от Византии - «злато и сребро, и паволоки», которыми, по свидетельству «Повести временных лет», они остались весьма довольны. Но через год эта же дружина настолько обеднела, что воспылала завистью к воинам Свенельда. У нас нет оснований сомневаться в том, что те и другие дружинники различались между собой, причём все преимущества в одежде и вооружении находились на стороне дружины Свенельда. Спрашивается, чем же всё-таки объяснить это различие, если дань с древлян и уличей не могла явиться причиной обогащения Свенельда и его воинов?
Н.Я. Половой высказал вполне вероятное предположение относительно источника богатства дружины Свенельда, а именно: оно представляло собой добычу, вывезенную русью из похода в Закавказье в 943-944 гг., и Свенельд был предводителем этой руси, вместе с ней совершившим далёкий поход и обеспечившим ей благополучное возвращение[4].
Появившаяся осенью 944 г. в Киеве дружина Свенельда, блистающая награбленными в Закавказье шёлковыми и парчовыми одеждами, драгоценными украшениями и дорогим восточным оружием, действительно могла произвести сильное впечатление и вызвать зависть у дружинников Игоря[5]. К тому же это была не маленькая группа личных слуг воеводы, а целое войско, опираясь на которое Свенельд и мог занять в Киеве то положение, которое ему отводит летопись после гибели Игоря, когда Ольга с её малолетним сыном нуждалась в сильной опоре, чтобы сохранить власть в своих руках. То, что она прочно заняла место во главе государства и удержала власть до возмужания Святослава, невозможно понять без предположения о сильной поддержке со стороны именно Свенельда и его дружины. Свенельд, как показывает его имя, был варяг (норманн). В этом нет ничего удивительного, так как в то время варяги во множестве приходили на Русскую землю и служили киевским князьям, да и сама династия киевских князей ещё сохраняла многие черты своего норманнского происхождения. Для походов на Византию киевские князья, кроме руси и других славянских племён, привлекали варягов. Как уже говорилось, готовясь к походу 943 г., Игорь, по свидетельству «Повести временных лет», призвал варягов из-за моря и нанял печенегов. После заключения перемирия на Дунае печенеги с разрешения Игоря бросились грабить Болгарию, а ненужные больше князю варяги отправились на ладьях за добычей через Чёрное море, Дон и Волгу в Каспийское море путём, хорошо им известным по торговым и военным путешествиям. Там они, по сообщениям арабских писателей, из которых наиболее подробные сведения сохранил Ибн Мискавейх[6], в том же 943 г. овладели большим и богатым городом Берда, находившимся на территории современного Азербайджана на притоке р. Куры Тертере, примерно в 300 км от побережья по реке.
Современный Азербайджан (древняя Албания, Арран) в то время ещё оставался под властью арабов и был раздроблен на враждующие друг с другом феодальные владения. Тем не менее после первой растерянности, вызванной дерзким нападением, авантюристы встретились с упорным, хотя и плохо организованным сопротивлением. На требование покориться население отвечало нападениями на отряды захватчиков. В одной из схваток погиб предводитель пришельцев, имени которого арабские писатели не сообщают. Кроме потерь в боях, завоеватели несли большой урон от желудочных заболеваний, вызванных непривычной пищей и, в частности, неумеренным потреблением сырых фруктов. Оставшиеся без вождя и страдающие от болезней русы, как называют пришельцев арабские авторы, укрепились в Берда и продержались в этом городе всю зиму 943/44 гг. Весной же, прорвавшись к своим судам, предусмотрительно укрытым на одном из островов близ устья Куры, они вместе с добычей, захваченной в богатом городе, ушли на Русь[7]. Во главе этой руси, прибывшей в Киев осенью 944 г., оказался Свенельд. Его воинам, вернувшимся с богатой добычей, было чем удивлять киевлян и вызывать зависть у дружинников Игоря.
Из письма одного из участников так называемой еврейско-хазарской переписки, проживавшего в Константинополе хазарского еврея, известно, что предводителя руси, погибшего в Персии, т.е. в данном случае в Закавказье, звали Хельгу - Олег[8]. Он не имел ничего общего, кроме имени, с давно умершим киевским князем Олегом и до похода в Закавказье находился на службе у Игоря, по его поручению воевал с хазарами, захватил их крепость Самкерц (Тмутаракань), затем, присоединившись к Игорю в походе на Византию в 941 г., командовал частью флота, а после бегства Игоря ещё четыре месяца опустошал малоазийское побережье Византии[9]. Хотя прямых сведений об этом не сохранилось, он же, вероятно, командовал варяжскими наёмниками в походе Игоря в 943 г. и с ними прямо с Дуная отправился в поход на Персию, т.е. в Закавказье.
В письме хазарского еврея говорится, что предводитель русов Хельгу отправился в Персию сразу же после неудачного похода на Византию, «постыдившись вернуться в свою страну». Так как никаких сведений о появлении руси на Каспийском море в 941 г. нет, естественно предположить, что Хельгу отправился туда не после первого, а после второго похода Игоря на Византию, т.е. не в 941, а в 943 г.; следовательно, сведения хазарского еврея не отличаются точностью. Зато они дополняются и разъясняются данными арабских источников.
Так как Хельгу ещё до похода в Закавказье в течение ряда лет находился на службе у Игоря, то весьма вероятно, что и этот поход был им организован с ведома князя и, может быть, даже по его указанию. Игорю важно было избавиться от обременительного содержания ставших ненужными беспокойных, жаждущих добычи наёмников. Он поступил с ними так же, как при аналогичных обстоятельствах поступил Олег в 913 г.[10] Игорь, надо думать, обеспечил и беспрепятственный проход войска Хельгу через Хазарию, поскольку в это время между Русью и Хазарией был мир. В арабских известиях войско Хельгу, захватившее Берда, именуется русью. Однако маловероятно, что оно состояло из славян. Это были наёмники, главным образом варяги, по договору служившие киевскому князю и при подходящих обстоятельствах пускавшиеся в самостоятельные предприятия, каким и было завоевание Берда. В случае удачи они могли бы остаться в Закавказье и основать там свое государство, подобно ряду других государств, возникших в Европе в результате норманнских завоеваний. Арабы не отличали норманнов от руси, так как они приходили из Русской земли, да и в войске русского князя всегда было много варягов. Часть их в виде наёмных отрядов находилась на временной службе у киевского князя, а часть оседала на Руси на постоянное жительство и постепенно сливалась с коренным населением страны.
Можно только гадать, каким образом Свенельд оказался в войске Хельгу. Он мог и раньше находиться в его дружине на службе у князя Игоря и мог влиться в войско в числе новых наёмников, привлечённых для похода на Византию в 943 г. Он мог быть командиром какого-то подразделения этого войска, даже помощником Хельгу, который в порядке старшинства становится на место выбывшего вождя, мог выделиться среди простых воинов личной храбростью и умом и стать во главе войска по избранию. Как бы то ни было, после смерти Хельгу Свенельд возглавил оставшееся без предводителя войско и вместе с ним прибыл в Киев.
К сожалению, у нас нет сведений о численности войска Хельгу - Свенельда. Такое же войско, отправившееся за добычей в Каспийское море в 913 г., насчитывало, по-видимому, до 20 тысяч человек. При возвращении оно было сильно потрёпано хазарами, так что к переволоке из Волги в Дон прорвалось не более 5 тыс.[11] Войско Хельгу, вероятно, было не меньше и, хотя его возвращение через Хазарию прошло вполне благополучно, в Киев вернулось едва ли больше половины. Многие были убиты в сражениях, ещё больше умерло вследствие болезней. Часть уцелевших воинов, надо полагать, сразу же по возвращении отправилась вместе с доставшейся на их долю добычей по домам, но какая-то часть осталась со Свенельдом как его дружина, причём она, вероятно, представляла ещё внушительную силу, поскольку Свенельд сразу же приобрёл большой вес в Киевском государстве. В Свенельде и его дружине Ольга нашла ту силу, на которую она могла опереться в борьбе не только с древлянами, но и с притязаниями местных князей и своих вельмож на брак с овдовевшей княгиней, а следовательно, и на власть в государстве. Недаром же Свенельд почти немедленно после смерти Игоря оказывается её воеводой и первым помощником, а в дальнейшем мудрым руководителем и советником ее сына Святослава.
Первым актом государственной деятельности Свенельда в Киеве была война с древлянами, которым Ольга хотела отомстить за смерть мужа. Военные действия открыл ребёнок Святослав: «Он бросил копьём в древлян, и копьё пролетело между ушей коня и ударило ему в ногу». Тогда Свенельд и Асмуд - воспитатель Святослава - обратились к дружине: «Князь уже начал, последуем, дружина, за князем». Древляне были побеждены и жестоко наказаны. Никаких других сведений о Свенельде при Ольге не сохранилось. Зато при Святославе он выступает наравне с князем. «При Святославе, великом князе русском, и при Свенельде...» - так начинается договор, заключённый с греками в Доростоле. При возвращении из неудачного похода на Дунай Свенельд советовал Святославу обойти днепровские пороги на конях, чтобы избежать встречи с подстерегавшими его там печенегами. Святослав не послушался разумного совета воеводы и, натолкнувшись на печенежский заслон, вынужден был зазимовать в Белобережье (в низовьях Днепра), где его войско терпело острый недостаток в продовольствии. Весной Святослав опять отправился на ладьях по Днепру к порогам, где и был убит. Свенельд же с другой частью войска благополучно вернулся в Киев, вероятно, посуху, как он рекомендовал идти и самому князю.
Б. А. Чориков. Военный совет князя Святослава
При Ярополке Святославиче Свенельд оставался при дворе князя в той же роли, что и раньше. Его могущество и влияние на юного князя не могли нравиться другим членам правящей династии. Об этом можно заключить по трагическому эпизоду - смерти сына Свенельда Люта. Своевольный и заносчивый, сын всесильного вельможи вторгся на охоте во владения Олега Святославича, которому его отец отдал Древлянскую землю. Молодой князь не стерпел нарушения своих прав и убил сына ненавистного воеводы. Свенельд не таил обиду и, пользуясь тем, что Ярополк встал на его сторону, возбудил вражду между братьями и подговорил киевского князя напасть на Олега и отобрать у него Древлянскую землю. Разбитый Ярополком Олег погиб во рву г. Овруча, то ли потому, что в тесноте и спешке его столкнули с моста через ров такие же, как он, беглецы, то ли потому, что мост под ними провалился. Смерть Олега в 977 г. была, по-видимому, концом карьеры старого воеводы. «Смотри, - сказал ему Ярополк над трупом брата, - ты этого хотел». Место Свенельда при князе занял воевода Блуд, коварному предательству которого летопись приписывает поражения и гибель Ярополка в борьбе с третьим братом - Владимиром Святославичем.
Ярополк I упрекает Свенельда в гибели Олега Древлянского. Гравюра Б. А. Чорикова
На примере Свенельда и его сыновей хорошо представлен процесс обрусения пришельцев. Если Свенельд службой киевским князьям связал свою судьбу с Русским государством, то его сыновья носили уже и русские имена - Лют-Лютый, Мстиша-Мстислав. А.А. Шахматов, правда, полагал, что это одно и то же лицо - Мстислав Лютый[12]. Хотя это не меняет существа дела, всё же такое отождествление мне представляется неправильным. Первый из них - Лют - погиб от руки Олега Святославича в 975 г., Мстиша же упоминается летописью в таком словосочетании, которое говорит за то, что как читателю, так и автору этого известия он был лучше известен, нежели его отец - «воевода Свенельд - отец Мстиша», - причём в контексте это выступает ещё определённее[13]. По-видимому, летопись составлялась в то время, когда Свенельда не только не было в живых, но и самая память о нём настолько стёрлась, что понадобилась ссылка на его сына, возможно, не только хорошо известного, но ещё и живого.
Б.А. Рыбаков считает, что первый Киевский летописный свод был составлен ещё в 996-997 гг., и в него вошли записи, содержавшиеся в летописцах Ярополка Святославича и Ярослава Владимировича Древлянского[14], что мне представляется вполне вероятным. В это время Мстиша мог ещё жить, хотя в летописях он ни разу не упоминается, кроме отмеченного уже сообщения под 945 г., когда его, может быть, ещё не было на свете. Свенельд женился и обзавёлся семьёй, вероятно, не раньше, чем окончательно осел в Киеве, т.е. после 945 г.
А.А. Шахматов, сопоставляя данные летописи с преданиями, сохранившимися в былинах, выдвинул предположение, согласно которому Мстиша был отцом Добрыни[15], при Владимире Святославиче, игравшем ту же роль, что и Свенельд при его отце. Однако это предположение, основанное на натяжках и произвольных допущениях, находится в прямом противоречии с указанием летописи о том, что отца Добрыни звали Малком Любечанином. По сестре своей Малуше, ключнице княгини Ольги и матери Владимира, Добрыня приходился дядей последнему. В качестве придворного он появляется ещё при жизни Святослава в 970 г. в возрасте, при котором он не мог быть сыном Мстиши, отождествлённым с Малком Любечанином. Стараниями Добрыни Владимир получил в управление Новгород, откуда, опираясь на варягов, он и захватил великокняжеский стол.
Яркая фигура Свенельда, вскоре после своего эффектного появления в Киеве занявшего руководящее положение в молодом Русском государстве и в течение белее 30 лет остававшегося на самом верху служебной иерархии, представляет большой исторический интерес. Этот вельможа, варяг по происхождению, выдвинувшийся, по-видимому, благодаря своей храбрости и полководческим талантам, как и многие его соплеменники, остался на Руси и стал одним из создателей Русского государства, самым влиятельным советником княгини Ольги и молодого Святослава. Устремление последнего на восток, по всей вероятности, было внушено Свенельдом, который во время похода в Закавказье хорощо ознакомился с Хазарией и отчётливо понимал, какие выгоды для киевского князя представляло обладание торговыми путями, проходившими через эту страну. Не добившись окончательных результатов в этом направлении, нетерпеливый и порывистый Святослав обратился на юг, к Дунаю. И здесь Свенельд сопровождал своего князя и был его мудрым советником, хотя безрассудно храбрый Святослав не всегда следовал его указаниям. Однако, как и князь, Свенельд прежде всего был воином, стремившимся к завоеваниям и захвату богатой добычи. Но такова была природа князей и дружины того времени. Они ещё мало заботились о государственном устроении и весь смысл своей деятельности видели в военных предприятиях. Следующее поколение государственных деятелей, представителями которого выступают Владимир и Добрыня, руководствовалось уже другими целями и больше внимания уделяло внутренним государственным делам.
[1] ПВЛ, ч. I, М.-Л., 1950, с. 31.
[2] Там же, с. 34 и сл; ПВЛ, ч. II, М., 1950, с. 289; Н.Я. Половой. О дате второго похода Игоря на греков. ВВ, т. XIV, 1958, с. 130.
[3] Лев Диакон Калокийский. История. Перев. Д. Попова. СПб., 1820, с. 66.
[4] Н.Я. Половой. О русско-хазарских отношениях в 40-х годах X в. ЗОАО, т. I, 1960, с. 351 и сл.; М.И. Артамонов. История хазар. Л., 1962, с. 384, прим. 69.
[5] Ибн Мискавейх сообщает, что, покидая Берда, русы захватили с собой «всё, что могли, из своего имущества, драгоценностей и прекрасного платья». А.Ю. Якубовский. Ибн Мискавейх о походе русских на Берда в 332 г. ВВ, т. XXIV, 1926, с. 69.
[6] А.Ю. Якубовский. Указ, соч.; А. Флоровский. Известья о древней Руси арабского писателя Мискавейха X-XI вв. и его продолжателя, Seminarium Kondakovianum, t. I. Prague, 1927.
[7] M.И. Артамонов. Указ. соч., с. 375.
[8] П.К. Коковцов. Евройско-хазарская переписка. Л., 1932, с. 118 и сл.
[9] Н.Я. Половой. К вопросу о первом походе Игоря против Византии. ВВ, т. XVIII, 1961.
[10] В.В. Бартольд. Арабские известья о русах. СВ, т. I, 1949, с. 20-23, 44.
[11] М.И. Артамонов. Указ, соч., с. 370, 371.
[12] А.А. Шахматов. Мстислав Лютый в русской поэзии. «Пошана». Сб. Харьковск. ист.-филол. об-ва в честь Н.Ф. Сумцова, т. XVIII. Харьков, 1919, с. 82 и сл.
[13] ПВЛ, ч. I, с. 40.
[14] Б.А. Рыбаков. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М., 1963, с. 173 и сл.
[15] А.А. Ш а х м а т о в. Указ. соч., с. 82-91; Он же. Разыскания о древнейших летописных сводах. СПб., 1908, с. 340 и сл.