Краткая история Мадрида. Часть 1 (до XVIII в.)
1.
Мадрид - один из тех городов, которые стали столицами не в процессе естественного развития, а благодаря волевому решению правителей. Достоевский как-то назвал Петербург «самым умышленным городом на свете». Мадрид тоже входит в число таких «умышленных» городов.
Никто и никогда не прочил Мадриду великого будущего. Столицей Испании его сделал в середине 16 века королевский указ Филиппа II. Поэтому, когда спустя еще столетие испанские историки решили записать предыдущую историю Мадрида, оказалось, что вспоминать-то собственно и нечего. Первое упоминание о Мадриде относится к 932 году. В то время это была арабская крепость с 10-тысячным населением. В ходе Реконкисты (так испанцы назвали свою борьбу за отвоевание у мавров Пиренейского полуострова) испанские войска неоднократно осаждали ее, пока, наконец, в 1083 году кастильский король Альфонс IV не присоединил Мадрид к своим владениям. С тех пор Мадрид несколько столетий числился рядовым городком Кастилии и Леона.
В общем, чтобы придать Мадриду хоть сколько-нибудь исторического величия, пришлось выдумывать легенду о римском герое Окние, сыне Тиберина (бога реки Тибр), который, будучи изгнан из родной Италии, основал здесь первое поселение. Так гласит Золотая книга истории Мадрида и Толедо.
Еще большего труда испанцам стоило узнать, что означает название их столицы. Наиболее распространенная гипотеза утверждает, что слово «Мадрид» - арабского происхождения и будто бы означает «источник полных вод». Неувязочка в том, что к местной речушке Мансанарес этот эпитет вряд ли приложим. Она так мелка, что в течение сотен лет вызывала одни насмешки. Один испанский писатель назвал ее «недоделанной речкой», где лягушки и пиявки умирают от жажды. А Дюма-отец как-то купив на улице Мадрида стакан воды у разносчика, выпил его наполовину, а остаток вылил в Мансанарес со словами: «Эта речка, очевидно, больше, чем я, нуждается в воде».
Мадрид облекся в столичные одежды, не отягощенный великим прошлым. Но уже в течение ближайших ста лет после его провозглашения столицей Испании он стал родиной сатирической литературы, современного театра и реалистической живописи. Совсем неплохо для безвестного городка, стоящего на берегу неказистой речушки.
2.
Мадрид стал столицей Испании в 1561 году, когда сюда переехал король Филипп II со своим двором. Выбор короля может показаться странным. Ведь окрестности Мадрида - это безжизненная и бесцветная, сожженная солнцем пустыня, без деревьев и даже без травы. По словам Санчо-Пансы, это место, где «три месяца зима, а девять - геенна огненная». Но здесь, очевидно, сыграл роль характер короля - мрачного мизантропа и человеконенавистника.
Филипп II всю жизнь преследовал одну цель - торжество католицизма и беспощадное уничтожение еретиков. Над Европой нависла мрачная тень этого выродка в королевской мантии, кадившего своему страшному Богу дымом бесчисленных аутодафе.
Но паутина, раскинутая Филиппом по Европе, рвалась повсеместно. Английский адмирал Фрэнсис Дрейк пустил на дно Непобедимую Армаду короля. Порабощенный Испанией народ Нидерландов добился свободы. А Генрих IV Бурбон помешал Филиппу сделать Францию испанской провинцией.
Под конец жизни короля-изувера охватила глубочайшая мизантропия. Он переехал из Мадрида в загородный дворец Эскориал, построенный в форме рашпера - орудия пытки, на котором принял мученическую смерть святой Лоренцо, особо чтимый этим благочестивым извергом. Дворец стал частью окружавшей его пустыни. В конце концов оттуда были изгнаны не только придворные, но даже священники, и Филипп заперся в нем с кучкой монахов.
Эскориал
Придворный этикет напоминал монастырский устав. Вступив в Эскориал, Филипп словно дал обет молчания. Депутации, которые он принимал, не слышали от него ни одного слова: после их речей король склонялся к уху своего поверенного, и тот отвечал вместо него. Даже королевский секретарь, сидевший с Филиппом за одним столом, вместо устных распоряжений получал от него записки.
Но затем и Эскориал стал для короля слишком просторным. Свои последние годы Филипп провел заживо похороненный в комнате с одним окошком, у подножия главного алтаря дворцовой церкви. Возле этого склепа Филипп велел поставить свой гроб. За несколько часов до смерти он приказал принести череп и возложил на него свою корону.
Капризу такого вот человека Мадрид и оказался обязан своим столичным статусом.
3.
Всякое учреждение - это тень создавшего его человека, говорил Эмерсон. Над мадридским двором царила мрачная тень Филиппа II.
Вид на Мадрид с съезда с моста через Сеговию
Потомки Филиппа II строго соблюдали намеченные им правила, придав этикету мертвенную слаженность механизма. «Нет ни одного государя, который жил бы так, как испанский король, - читаем в записках путешественника XVII века. - Его занятия всегда одни и те же и идут таким размеренным шагом, что он день за днем знает, что будет делать всю свою жизнь».
Судите сами: если, например, королю случалось засидеться за ужином позже положенного срока, то его камердинеры, ни слова не говоря, начинали раздевать и разувать его прямо за столом, а затем несли в постель и укладывали спать - иногда «с куском во рту», как свидетельствует очевидец.
Однажды король стал жертвой этикета в буквальном смысле. Филипп III, задохнувшийся от чада жаровни, позвал на помощь, но дежурный офицер куда-то отлучился. Он один имел право прикасаться к жаровне. Его искали по всему дворцу; когда он, наконец, вернулся, король был уже мертв.
Даже супружеская любовь имела свой распорядок и свою униформу. Когда король приходил, чтобы провести ночь с королевой, он должен был поверх башмаков надевать мягкие туфли, иметь на плече черный плащ, в одной руке держать свою шпагу, в другой потайной фонарь, а локтями придерживать кувшин и бутылку двусмысленной формы.
Балы, случавшиеся не чаще солнечных затмений, не могли скрасить вечный траур двора. Находиться в присутствии короля можно было только одетым в черное. Костюмы мужчин с воротниками, охватывающими шею, словно ошейники, уродовали красоту и старили молодость. Дамам мода предписывала носить круглые очки и белить не только лицо, но также руки и плечи. Во время танцев они перебирали четки.
Луиджи Муссини. Шахматный турнир при дворе короля Испании
Несколько карликов пытались развлекать этот могильный двор. Однако обращать внимание на их шутки полагалось не больше, чем на гримасы каменных масок над порталами дворца.
Не удивительно, что европейские принцессы, которых прочили в жены испанским королям, ехали в Мадрид, как в монастырь. Редкая из них доживала до 40 лет. Уныние - не самое лучшее средство для долголетия.
4.
Католицизм, в сочетании с испанской страстностью, породил довольно причудливые обычаи. Вот что, например, мог наблюдать путешественник XVII века, попавший в Мадрид во время празднования Пасхи.
Всю Страстную неделю Мадрид, казалось, кружился вокруг Голгофы, но не в благочестивом порыве, а в любовном исступлении. Храмы были полны влюбленных. У каждой придворной дамы был возлюбленный, но вне определенных дней он не имел права говорить с ней иначе, как издали и жестами. Во время литургии поднятые руки любовников обменивались таинственными знаками. Сводницы обожали часовни, свидания назначались возле кропильниц.
Гойя. Процессия флагеллантов
Пылающая чувственность еще больше разжигалась аскетизмом и мистикой. В XVII веке среди придворных вошло в моду самобичевание во время Великого поста. Мастера монашеской дисциплины преподавали им, как фехтмейстеры, искусство розги и ремня. Спектакль самобичевания кавалеры устраивали под окнами возлюбленных. Их искусство не было лишено своеобразной эстетики: плети были перевиты лентами, полученными на память от любовниц; верхом элегантности считалось умение хлестать себя до крови одним движением кисти, а не всей руки. Дамы, извещенные заранее, украшали свой балкон коврами, зажигали свечи и сквозь приподнятые жалюзи ободряли своих мучеников. Если же самобичеватель встречал свою даму на улице, то старался ударить себя так, чтобы кровь брызнула ей в лицо, - эта любезность вознаграждалась милой улыбкой.
Случалось, что кавалеры соперники, сопровождаемые лакеями и пажами, встречались под окном дамы, во имя которой взялись истязать себя. И тогда орудие бичевания превращалось в орудие поединка: господа начинали хлестать друг друга плетьми, а лакеи колотили друг друга факелами. Более выносливый вознаграждался брошенным с балкона платком, который с благоговением прижимался к ранам любви. Затем «кающийся садился за стол вместе со своими друзьями, - пишет современник. - Каждый по очереди говорил ему, что на памяти людей никто не совершал самобичевания с большим изяществом: все его действия преувеличиваются, особенно же счастье той дамы, в честь которой он совершил свой подвиг».
Как видите, любовь земная и любовь небесная пребывали в Мадриде в полной гармонии.
5.
Пласа Майор - старейшая центральная площадь Мадрида. В наши дни это довольно тихое место, по крайней мере в будние дни. Но в былые времена Пласа Майор была огромной сценой для городских торжеств и церемоний, в том числе и для аутодафе. Скажем несколько слов о том, какой вклад внесла испанская инквизиция в организацию культурного досуга граждан Мадрида.
Святейшая инквизиция простирала свои объятия грешникам, держа в одной руке меч, а в другой - факел. Она считала себя правовернее римского папы, советами которого зачастую пренебрегала. Сами короли трепетали перед этим чудовищем. Во время одного аутодафе у Филиппа III вырвалось слово сострадания к жертвам. По воле Великого инквизитора король должен был искупить свою слабость несколькими каплями крови, выпущенной из его руки ножом палача.
Хоакин Пинто. Инквизиция
Впрочем, и зло может вырождаться. К XVII веку крестоносцы преобразились в полицейских, костры зажигались и гасли в положенные сроки, никого не возбуждая и не устрашая: они стали частью церемониала. В частности, этим огненным спектаклем отмечали свадьбы испанских королей. Самое большое аутодафе в Мадриде состоялось в 1680 году, по случаю бракосочетания Карлоса II и французской принцессы Марии-Луизы. Тогда было казнено 118 человек.
Аутодафе происходили на Пласа Майор, превосходившей тогда по размеру любую из площадей европейских столиц. Она вмещала треть населения Мадрида. По ее периметру стояли 136 одинаковых пятиэтажных домов. На каждом этаже имелся один балкон с желтыми перилами. На изгибах перил с обеих сторон балконов крепилось по одному факелу из белого воска. Их блеск изумлял иностранцев: при нем можно было даже ночью свободно читать самый маленький шрифт в любом месте площади. Королевская чета и придворная знать наблюдали аутодафе с балконов домов. Внизу, в толпе, глазеющей на костры, протискивались разносчики конфет и лимонада, а продавцы апельсинов с ловкостью кидали свои плоды на балконы придворных дам.
Аутодафе, картина Франциско Рицци, 1683
Последний костер инквизиции потух в Испании только в 1826 году. Напомню, что это был год, когда в Лондоне была напечатана первая карта Луны, в США умер второй президент Джон Адамс, а в России Пушкин сел за работу над 1-й главой «Евгения Онегина».
6.
Испанский театр зародился из сценических представлений бродячих актеров и любительских постановок, проходивших на площадях и во двориках домов вокруг Пласа Санта-Ана, района, где обитали литераторы. Потребовалось всего несколько десятилетий для того, чтобы драматическое искусство достигло высочайшего профессионального уровня. Благодаря появлению целой плеяды блестящих писателей XVII век стал «золотым веком» испанской драматургии. Пьесы Лопе де Вега, Педро Кальдерона де ла Барки, Тирсо де Молины и сегодня собирают полные залы.
Модель театра Corral del Príncipe в 1583 году.
А в то время театральные представления проводились под открытым небом - на Пласа Майор, центральной площади Мадрида, где для этой цели воздвигали временные подмостки. Прикоснуться к прекрасному собиралось все мадридское общество - от короля до простого разносчика фруктов. Знать располагалась на балконах окрестных домов, простолюдины - прямо на площади. В отличие от античного театра, на спектакли допускались и женщины. Поклонниц Мельпомены в Мадриде было предостаточно, из-за чего на Пласа Майор возникало одно практическое неудобство. Широкие кринолины мадридских дам занимали столько места, что площадь рисковала остаться полупустой. Поэтому на улицах, на примыкавших к Пласа Майор, при входе на площадь стояли специально нанятые мужчины, в задачу которых входило уплотнять пространство, проталкивая дам потеснее к другим зрителям.
Театр эпохи Лопе де Вега
Королевская власть считала себя обязанной заботиться об организации театрального дела. Во второй половине XVII века Филипп IV отвел на площади специальные места для публичных дискуссий о достоинствах пьесы, в которых могли принимать участие священники. Он также разрешил продавать публике во время спектаклей различные сладости, жареные каштаны, кедровые орехи, анисовый ликер и вино. Ну, а кое-то зрители приносили с собой - гнилую айву, кочерыжки и огурцы - на тот случай, если пьеса не понравится. Тогда вся эта фруктово-овощная гниль летела в оплошавших актеров. Халтурить на сцене в те времена было гораздо опаснее, чем в наши дни.
7.
Коррида - один из нетривиальных способов ощутить вкус смерти и одновременно насладиться полнотой жизни.
Тавромахия, или бой быков, восходит к языческим действам и ритуалам. Сцены смертельной игры человека с быком встречаются еще на критских фресках II тыс. до н. э. Испанская коррида - прямая наследница этой языческой традиции. Поэтому Ватикан всегда взирал на нее с крайним неодобрением. В 1566 году папа наложил прямой запрет на бои быков, грозя отлучить от церкви организаторов, тореро и зрителей. Но Филипп II, зная страстную приверженность его подданных к этому зрелищу, даже ухом не повел. Лишь траур по случаю смерти кого-нибудь из членов королевской семьи мог временно отменить кровавое представление.
Панорама праздника на площади Пласа Майор в Мадриде. Художник: Испанская школа (XVII век). Площадь Пласа-Майор - первое постоянное место корриды в Мадриде
В XVI-XVII веках бои быков проводились на Пласа Майор и других городских площадях. Сигнал горна, подхваченный десятками труб, возвещал о начале поединков. Зрители восторженно гудели, приветствуя грандов, выезжающих на посыпанную песком арену. Разноцветные султаны колыхались на их шлемах, а нагрудные латы были перевязаны шарфами дам, ради которых они намеревались сразиться с разъяренным зверем.
Зрелище тогда, как и сейчас, было не для слабонервных. Гранды уколами пик доводили быков до бешенства, кровь ручьями хлестала на арену, лошади с распоротыми брюхами тащили по песку свои вывалившееся внутренности, время от времени слышался отвратительный хруст - это бык страшными ударами ног пробивал грудную клетку упавшего человека. Жены иностранных послов, глядя на все это, падали в обморок. А толпа бесновалась от сладострастного ужаса, на арену летели шляпы, ленты, сигары, монеты.
Бойня продолжалась до вечера. Последнего быка выводили для традиционной пантомимы с участием зрителей. Толпа в маскарадных костюмах окружала животное. Обмазанные сажей мальчишки кувыркались, женщины падали навзничь, демонстрируя непристойные места, остальные бегали, толкались, шумели под ослепительные вспышки самодельных ракет и треск мушкетов. Некоторые смельчаки с помощью жерди скакали через быка, когда тот устремлялся на них. Грандиозный фейерверк завершал праздник.
Королевская коррида на Пласа де Майор
Сегодня корриду осуждает не только церковь, но и общественное мнение. Один современный писатель сравнил ее с вуайеризмом - то же подглядывание, только за смертью. Тем не менее она продолжает жить, подтверждая устоявшееся мнение об особой одержимости испанцев смертью и страданием.
8.
В XVII веке Испания была единственной страной в Европе, где в монастырь уходили не от несчастной любви, а для того, чтобы обрести любовь.
Мадрид. Гравюра XVII века
В то время у испанских бесприданниц не было иного выбора, кроме как идти в монастырь или коротать век в старых девах. Большинство обитательниц женских монастырей принадлежало к числу тех, кого называли «монахини с горя», а точнее будет сказать - по бедности. Благодаря этому обстоятельству в Испании расплодилось целое сословие мужчин, которых, в свою очередь, называли монастырскими любовниками. То были юноши из благородных семей, проводившие молодость под окнами монастырских келий в качестве платонических воздыхателей, а если повезет, то и совратителей местных красавиц-монахинь.
Монастырь Энкарнасьон, Мадрид. Основан в 1611 году по инициативе королевы Маргариты Австрийской, поэтому в Испании его называют Лас Маргаритас. Это действующая женская обитель, которая призвана быть напоминанием о трагедии 1609 года - изгнании из Мадрида морисков. Открытие монастыря состоялось в 1616 году.
Плод такой незаконной любви чаще всего оказывался оставленным в корзине у дверей церкви или у городского фонтана. Этих детей-подкидышей называли в честь того места, где их нашли. Если вы встретите испанца с фамилией де ла Иглесиа, де ла Фуэнте и тому подобное, то знайте, что в его предках числится такой вот несчастный найденыш.
Монастырь Сан-Пласидо
В Мадриде особенно скандальной славой пользовался бенедектинский монастырь Сан-Пласидо. К его прелестным обитательницам наведывались очень знатные сеньоры, о любовных подвигах которых при дворе распевали романсы. Однажды и сам король сделался клиентом этого богоспасаемого заведения. Это был Филипп IV, чей облик запечатлен на десятках полотнах Веласкеса.
Его величество, носившее титул христианнейшего короля, без памяти втрескалось в монахиню по имени Маргарита де ла Крус. Несколько раз, переодевшись, Филипп пробирался в монастырь для тайных встреч с дамой своего сердца, которая и не подозревала, какая персона шепчет ей на ухо любовные признания. Чтобы иметь возможность беспрепятственного доступа в покои своей возлюбленной, король даже приказал прорыть в монастырь подземный ход. Когда эти новости достигли ушей настоятельницы монастыря, то ей пришлось пойти на крайние меры. По ее настоянию, в ночь свидания с королем Маргарита должна была притвориться мертвой и с крестом в руках лечь в гроб, окруженный цветами и свечами.
Как известно, жениться по любви короли не могут, однако это вовсе не значит, что им незнакомо это прекрасное чувство.
9.
Эскориал - резиденцию испанских королей под Мадридом - называют «восьмым чудом света», «симфонией в камне» и «архитектурным кошмаром». Помимо прочего это еще и королевская усыпальница. С ней связана одна романтическая история, о которой я сегодня хочу вам рассказать.
Над династией испанских Габсбургов висело проклятие физического вырождения из-за частных кровнородственных браков. Карлос II, последний король из этой династии, от рождения был слабоумен. Но даже такое существо оказалось способно на сильное чувство.
В 1679 году он женился на французской принцессе Марии-Луизе. Карлос души не чаял в своей жене и называл ее «моя королева». К несчастью, Мария-Луиза была отравлена в 1689 году. С ее смертью угасла та искра разума, которую еще сохранял Карлос II. Жизнь теплилась в нем еще 10 лет, и все это время он тосковал о своей умершей супруге.
Свое царствование Карлос завершил необычным поступком - он пожелал увидеть всех своих предков.
Гробница испанских королей, называемая Пантеоном, помещается в центре Эскориала, под главным алтарем часовни. В Пантеон ведет лестница из темного мрамора. Спускаясь по ней, оказываешься в небольшой, но высокой восьмиугольной зале. Она совершенно пуста; только возле одной из стен возвышается престол с бронзовым распятием, и огромная люстра спускается прямо со свода. Ледяной блеск разлит повсюду, могильный холод проникает в самое сердце. В отделанных яшмой стенах находятся ниши с гробницами: направо лежат короли, налево королевы. Ни украшения, ни надписи не отмечают гробниц.
Шатающейся походкой, бледный как мертвец, Карлос спустился в королевскую усыпальницу Эскориала и приказал вскрыть все саркофаги. Рассматривая своих предков, он был бесстрастен и молчалив. Но при виде Марии-Луизы сердце короля разбилось. Он со слезами упал на гроб, покрывая ее тело исступленными поцелуями любви - той любви, которая вовеки сильнее смерти. «Моя королева! - восклицал он среди рыданий. - Она с Богом, и я скоро буду вместе с нею!»
Его пророчество сбылось несколько месяцев спустя в том же 1700 году. Смерть Карлоса II привела к 14-летней европейской войне «за испанское наследство», в результате которой на испанском престоле утвердились французские Бурбоны. Мадрид вступил в новую эпоху своей истории.
10.
Народные восстания и революции во все времена и во всех странах происходили по социально-экономическим причинам. И только история Мадрида знает восстание из-за моды.
Во второй половине XVIII века Испанией правил Карлос III из французской династии Бурбонов. Всеми делами при нем заправлял его фаворит маркиз Скиллаче - ловкий неаполитанец, достигший положения первого министра. Этого иноземца и без того не любили, а в 1766 году он вызвал возмущение всех испанцев своим странным и провокационным указом, запрещавшим носить традиционный испанский плащ до пят и широкополую шляпу. Отныне все портные обязаны были шить только укороченные плащи, а продавцы головных уборов должны были сменить ассортимент в пользу французских треуголок.
Намерения властей были самыми благими: утверждалось, что эта мера была призвана побороть уличную преступность, так как теперь грабители не смогут прятать оружие под плащом и скрывать свое лицо под широкими полами шляпы. Хотя, возможно, здесь не обошлось и без культурной экспансии: в то время при дворе вошло в моду все французское. Но если говорить прямо, то указ маркиза Скиллаче был самым настоящим самодурством, от которого на версту разило презрительным пренебрежением к национальным традициям испанцев.
Кто хоть раз видел этот испанский мужской наряд (ну хотя бы по фильму «Зорро»), тот согласится, что он действительно придает мужчине чрезвычайно воинственный и вместе с тем загадочный вид. Именно этим он и привлекал мужскую половину населения страны. Дополнительную прелесть ему придавала легенда, согласно которой испанский длинный плащ вел свое происхождение от римской тоги - всякое родство с классической древностью тогда высоко ценилось. В общем несчастный указ испанцы расценили как покушение ненавистного иноземца на символ национальной доблести и отваги.
Разъяренная толпа мадридцев (естественно, все поголовно в длинных плащах и широкополых шляпах) направилась к королевскому дворцу. По пути поборники национальной идентичности беспощадно колотили всех, на ком была французская одежда. Карлос III не на шутку перепугался. Он тотчас отменил указ, а самого маркиза Скиллачи вежливо попросил провести остаток дней где-нибудь подальше от Мадрида. Благодаря проявленному Карлосом благоразумию мы изучаем в школе Великую французскую, а не Великую испанскую революцию.
Продолжение следует
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги на ЛитРес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
Вы можете заказать у меня книгу с автографом.
Вышла в свет моя новая книга «Суворов». Буду рад новым читателям!
«Названный Лжедмитрием».
«Последняя война Российской империи» (описание)
Заказы принимаю на мой мейл cer6042@yandex.ru
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.