Отчёты сексотов рисуют красочные сцены карельской партийной жизни. «Секретарь Летнеконецкого ВИКа Коргуев А. увлекся пьянством, прогуливает (как гармонист) на свадьбах и вечеринках целые ночи, а после не является на службу или за работой на столе спит, отчего работа ВИКа страдает. Волорганизатор Летнеконецкой волости Потапов А. напился браги... до бессознания и у гражданки с. Шуезеро Крехановой В. покусал руки. Таким поведением волостных работников крестьяне недовольны». Волорганизатор Потапов, - пишет историк И. Такала - судя по всему, отличался веселым нравом: сведения о его похождениях встречаются довольно часто. То он на октябрьских торжествах отплясывал с вдребезги пьяной учительницей, то и вовсе в деревне Нотоваракка, куда приезжал на партсобрание, напившись браги заблудился, потерял партбилет, бродил по деревне, стучал в окна, спрашивая, куда идти. При этом каких-либо сведений о применении к нему мер партийного воздействия нам отыскать не удалось. В отчётах сексотов «фиксировалось все - от "варки бражки и выпивки" при проводах на учебу в 1925 г. председателя Вокнаволоцкого ВИКа Калле Венто ("отвальная"), до доноса на представителя КарЦИКа Германа Саксмана, который, приехав в сентябре 1927 г. в село Паданы для проведения районного съезда Советов, напился до того, что "не мог сделать доклада о международном и внутреннем положении", уснул в коридоре РИКа, "обратив на себя внимание делегатов съезда"».
Характерно, что в начале 1920-х ряды ответственных работников соввласти Карелии формировались преимущественно не из местных уроженцев, а из кадров присланных на работу центром, т.е. большевицкая пьянь представляла самые отборные советские кадры.
По отчёту в ЦК об обследовании Енисейской организации РКП в 1922 году, уездные партработники имели самогонные аппараты поголовно. В сводках губкомов сообщалось что пьянство захватывает целые партийные организации. Справка распредотдела ЦК РКП(б) к XIV съезду партии (1925), фиксировавшая факты массового разложения аппарата, заключала, что пьянство охватывает все категории партработников. В 1927 году В. Молотов был вынужден признать, что "часть партверхушки разлагается". Судя по отчётам сибирских комиссий и сводкам ОГПУ, - суммирует их историк, - пьянство в жизни коммунистов занимало большое место: порой они пили месяцами, будучи вооружёнными, дебоширили в общественных местах и, угрожая насилием, преследовали крестьян и крестьянок. Частыми были пьяные драки коммунистов и комсомольцев между собой и с беспартийными, а также антицерковные акции, совершаемые пьяными компаниями во главе со служащими партийно-советских органов. Начальник информационного отдела ГПУ докладывал в секретариат Рыкова: «Крестьяне нередко в ответ на противосамогонную агитацию указывают на пьянствующих членов сельсоветов, волисполкомов, милиционеров и совработников, в особенности командированных в село из уездного или даже губернского центра. ... Руководители милиции сплошь и рядом не только досуг свой, но и служебное время проводят в попойках с деревенскими властями, коммунистами, учителями».
Отчёты сексотов рисуют красочные сцены карельской партийной жизни. «Секретарь Летнеконецкого ВИКа Коргуев А. увлекся пьянством, прогуливает (как гармонист) на свадьбах и вечеринках целые ночи, а после не является на службу или за работой на столе спит, отчего работа ВИКа страдает. Волорганизатор Летнеконецкой волости Потапов А. напился браги... до бессознания и у гражданки с. Шуезеро Крехановой В. покусал руки. Таким поведением волостных работников крестьяне недовольны». Волорганизатор Потапов, - пишет историк И. Такала - судя по всему, отличался веселым нравом: сведения о его похождениях встречаются довольно часто. То он на октябрьских торжествах отплясывал с вдребезги пьяной учительницей, то и вовсе в деревне Нотоваракка, куда приезжал на партсобрание, напившись браги заблудился, потерял партбилет, бродил по деревне, стучал в окна, спрашивая, куда идти. При этом каких-либо сведений о применении к нему мер партийного воздействия нам отыскать не удалось. В отчётах сексотов «фиксировалось все - от "варки бражки и выпивки" при проводах на учебу в 1925 г. председателя Вокнаволоцкого ВИКа Калле Венто ("отвальная"), до доноса на представителя КарЦИКа Германа Саксмана, который, приехав в сентябре 1927 г. в село Паданы для проведения районного съезда Советов, напился до того, что "не мог сделать доклада о международном и внутреннем положении", уснул в коридоре РИКа, "обратив на себя внимание делегатов съезда"».
Характерно, что в начале 1920-х ряды ответственных работников соввласти Карелии формировались преимущественно не из местных уроженцев, а из кадров присланных на работу центром, т.е. большевицкая пьянь представляла самые отборные советские кадры.
По отчёту в ЦК об обследовании Енисейской организации РКП в 1922 году, уездные партработники имели самогонные аппараты поголовно. В сводках губкомов сообщалось что пьянство захватывает целые партийные организации. Справка распредотдела ЦК РКП(б) к XIV съезду партии (1925), фиксировавшая факты массового разложения аппарата, заключала, что пьянство охватывает все категории партработников. В 1927 году В. Молотов был вынужден признать, что "часть партверхушки разлагается". Судя по отчётам сибирских комиссий и сводкам ОГПУ, - суммирует их историк, - пьянство в жизни коммунистов занимало большое место: порой они пили месяцами, будучи вооружёнными, дебоширили в общественных местах и, угрожая насилием, преследовали крестьян и крестьянок. Частыми были пьяные драки коммунистов и комсомольцев между собой и с беспартийными, а также антицерковные акции, совершаемые пьяными компаниями во главе со служащими партийно-советских органов. Начальник информационного отдела ГПУ докладывал в секретариат Рыкова: «Крестьяне нередко в ответ на противосамогонную агитацию указывают на пьянствующих членов сельсоветов, волисполкомов, милиционеров и совработников, в особенности командированных в село из уездного или даже губернского центра. ... Руководители милиции сплошь и рядом не только досуг свой, но и служебное время проводят в попойках с деревенскими властями, коммунистами, учителями».
. . . . .
Reply
Leave a comment