Русофобия внутренняя. Часть 4. Смердяковщина и большевизм
В предыдущем посте я упомянул термин «смердяковщина». На нём следует остановиться подробнее.
21. Смердяковщина
Своё название это явление получило по имени персонажа романа Достоевского «Братья Карамазовы» - Смердякова. Напомню вам один из выразительных диалогов с его участием:
«- Может ли русский мужик против образованного человека чувство иметь? По необразованности своей он никакого чувства не может иметь. Я с самого сыздетства, как услышу, бывало, «с малыим», так точно на стену бы бросился. Я всю Россию ненавижу, Марья Кондратьевна.
- Когда бы вы были военным юнкерочком али гусариком молоденьким, вы бы не так говорили, а саблю бы вынули и всю Россию стали бы защищать.
- Я не только не желаю быть военным гусариком, Марья Кондратьевна, но желаю, напротив, уничтожения всех солдат-с.
- А когда неприятель придёт, кто же нас защищать будет?
- Да и не надо вовсе-с. В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.
- Да будто они там у себя так уж лучше наших?
- Если вы желаете знать, то по разврату и тамошние, и наши все похожи. Все шельмы-с, но с тем, что тамошний в лакированных сапогах ходит, а наш подлец в своей нищете смердит и ничего в этом дурного не находит. Русский, народ надо пороть-с...»
Н. А. Бердяев считал Смердякова обратной стороной Ивана Карамазова, которые оба были нигилистами: Карамазов - высокое явление нигилизма, Смердяков - низкое. В своей книге «Духи русской революции. Кризис искусства» он писал: «Достоевский предвидел торжество не только шигалёвщины, но и смердяковщины. Он знал, что поднимется в России лакей и в час великой опасности для нашей родины скажет: „я всю Россию ненавижу“. …Пораженчество во время войны (Первой мировой. - С. Ц.) и было таким явлением смердяковщины».
Таким образом, смердяковщина - это высшая форма внутренней русофобии в обывательском сознании, то, во что превращается либерализм, революционный демократизм, западничество при, так сказать, осмыслении этих понятий в обывательской среде. Смердяковщина характеризуется крайней озлобленностью против России и всего русского - истории, нравов, обычаев, исторических перспектив и проч. Короче говоря, смердяковщина на дух не переносит русскую самобытность, в чём бы она ни проявлялась.
А вот пример смердяковщины не в городской, а в деревенской, крестьянской среде. Нижеследующие слова вложены И. Буниным в уста одного из своих персонажей (повесть «Деревня») задолго до революций 1917 года:
22. «Деревня»
«Историю почитаешь - волосы дыбом станут: брат на брата, сват на свата, сын на отца, вероломство да убийство, убийство да вероломство… Былины - тоже одно удовольствие: «распорол ему груди белые», «выпускал черева на землю»… Илья, так тот своей собственной родной дочери «ступил на леву ногу и подёрнул за праву ногу»… А песни? Всё одно, всё одно: мачеха - «лихая да алчная», свёкор - «лютый да придирчивый», «сидит на палате, ровно кобель на канате», свекровь опять-таки «лютая», «сидит па печи, ровно сука на цепи», золовки - непременно «псовки да кляузницы», деверья - «злые насмешники», муж - «либо дурак, либо пьяница», ему «свёкор-батюшка вялит жану больней бить, шкуру до пят спустить», а невестушка этому самому батюшке «полы мыла - во щи вылила, порог скребла - пирог спекла», к муженьку же обращается с такой речью: «Встань, постылый, пробудися, вот тебе помои - умойся, вот тебе онучи - утрися, вот тебе обрывок - удавися»… А прибаутки наши, Тихон Ильич! Можно ли выдумать грязней и похабнее! А пословицы! «За битого двух небитых дают»… «Простота хуже воровства»…»
23. Печерин
«Учёная», «интеллигентская» русофобия XIX века ярче всего выразилась в стихотворных строках Владимира Печёрина: поэта, мемуариста, религиозного мыслителя, профессора Московского университета, одного из первых русских диссидентов и невозвращенцев:
«Как сладостно отчизну ненавидеть,
и жадно ждать её уничтоженья,
и в разрушении отчизны видеть
всемирного денницу возрожденья».
После недолгого преподавания в Московском университете Печёрин бежал на Запад в 1836 году. Свой поступок он объяснял тем, что не может жить среди людей, на челе которых напрасно было бы искать отпечатка их Создателя.
К сожалению, сама русская жизнь давала пищу для подобных настроений. Вот как Владимир Печёрин описал эпизод, который, по его словам, окончательно отвратил от России:
«Когда-то под вечер и не в самом приятном расположении духа я возвращался домой: вижу, у меня на крыльце сидит старуха нищая с костылем и вся в ужасных лохмотьях. Я хотел было ее прогнать. Она взмолилась: "Помилуй! отец ты мой родимый! Не погуби меня, бедную! Ведь я твоя же крестьянка из села Навольново, у меня к тебе есть просьба".
- Ну что ж тебе надобно? говори!
- А вот, видишь ты, батюшка, староста-то наш хочет выдать дочь мою Акулину за немилого парня, а у меня есть другой жених на примете, да и сама девка его жалует. Так ты вот сделай божескую милость да напиши им приказ, чтоб они выдали дочь мою Акулину за парня такого-то.
Не входя ни в какие дальнейшие расспросы - с какою-то жестокою ирониею, - я взял листок бумаги и написал высочайший приказ: "С получением сего имеете выдать замуж девку Акулину за парня такого-то (имя рек). Быть по сему. Владимир Печерин". В первый и последний раз в моей жизни я совершил самовластный акт помещика и послал старуху к черту. Это меня взбесило и окончательно ожесточило против России...»
(В. Печёрин, «Замогильные записки Владимира Сергеева, сына Печёрина»).
Владимир Печёрин полагал, что Россия призвана развить только «материальную мощь», «материальную науку», что ей дан в удел только «материальный мир». Поэтому считал невозможным для себя жить в России: «Мы, верующие в бессмертную душу и в будущий мир, какое нам дело в этой цивилизации настоящей минуты? Россия никогда не будет меня иметь своим подданным».
«Если попытаться коротко, в нескольких словах, объяснить причину тайного бегства Печерина из России, то лучше всего воспользоваться для этого его собственными признаниями: «На меня подул самум европейской образованности, и все мои верования, все надежды (связанные с наукой и Россией) облетели как сухие листья... » «Здесь нет будущности!» - вот в чём для Печерина «страх России», - отмечает публикатор мемуаров Печерина.
Свои философские взгляды Владимир Сергеевич Печерин отразил в воспоминаниях и письмах, которые были изданы сборником под названием «Замогильные записки». В своих сочинениях Печерин представлял Россию как «Некрополис» - город мёртвых, который не имеет никаких перспектив для своего развития.
После либеральных реформ Александра II Печёрин изменил своё отношение к будущности России и оправдывался в своей ненависти к николаевской России: «Да из-за чего же было мне любить Россию? У меня не было ни кола, ни двора - я был номадом, я кочевал в Херсонской степи, - не было ни семейной жизни, ни приятных родных воспоминаний, - родина была для меня просто тюрьмою, без малейшего отверстия, чтобы дышать свежим воздухом. Неудивительно, что впоследствии, когда я выучился по-английски, Байрон сделался моим задушевным поэтом. Я напал на него, как голодный человек на обильную пищу. Ах! как она была мне по вкусу! Как я упивался его ненавистью!.. Неудивительно, что в припадке этого байронизма я написал (в Берлине) эти безумные строки… Не осуждайте меня, но войдите, вдумайтесь, вчувствуйтесь в моё положение!»
Но - поздно, слово ненависти было сказано, и оно нашло отклик во многих русских сердцах.
Итак, мы видим, что внутренняя, российская русофобия ничуть не слабее западной. Наоборот, часто она её превосходит, или же достигает её крайних форм, в том числе расистских.
24. Веселовский
Известны слова академика Степана Борисовича Веселовского из его дневника:
«Ещё в 1904-1906 гг. я удивлялся, как и на чём держится такое историческое недоразумение, как Российская империя. Теперь моё мнение о народе не изменилось. Быдло осталось быдлом… Последние ветви славянской расы оказались столь же неспособными усвоить и развивать дальше европейскую культуру и выработать прочное государство, как и другие ветви, раньше впавшие в рабство».
И в другом месте:
«Годами, мало-помалу, у меня складывалось убеждение, что русские не только культурно отсталая, но и низшая раса… Повседневное наблюдение постоянно приводило к выводу, что иностранцы и русские смешанного происхождения даровитее, культурнее и значительно выше, как материал для культуры».
И это при том, что Веселовский был выдающийся учёный-историк, без работ которого сегодня немыслимо изучать русскую историю XIV-XVI веков.
В его оправдание, впрочем, можно заметить, что эти горькие и ядовитые строки написаны человеком, повидавшим все ужасы русской революции, гражданской войны и все зверства, которые русский народ творил в своей стране на протяжении многих лет.
Крайним и наиболее отвратительным проявлением внутренней русофобии является радость от военных поражений России.
Польское восстание 1830 г.
Примечательно высказывание А.С. Пушкина по поводу проявления восторга со стороны русских дворян в связи с военными неудачами российской армии в ходе подавления польского восстания 1830 года: «Грустно было слышать толки московского общества во время последнего польского восстания. Гадко было видеть бездушных читателей французских газет, улыбавшихся при вести о наших неудачах».
А во время русско-японской войны русская интеллигенция посылала приветственные телеграммы микадо после Цусимы. Самое ранее упоминание об этом - донесение в Департамент полиции начальника Петербургского охранного отделения подполковника Кременецкого от 23 марта 1904 г. № 4906 о том, что петербургские студенты-путейцы планировали направить микадо сочувственную телеграмму. Донесение Кременецкого сохранилось в ГАРФе.
Это - пик внутренней русофобии. Или, можно сказать, низшая точка нравственного упадка личности и политика.
Поражение России в Первой мировой войне исповедовали и большевики.
Ленин и большевистская партия считали себя не космополитами, а интернационалистами, которым полагалось не отрицать национальности как таковые и даже за малейшей национальностью признавать право на свободное и самостоятельное существование. Тем не менее, Ленин видел задачу своей пролетарской партии в том, что она «стремится к сближению и дальнейшему слиянию наций», что никакого противоречия между пропагандой свободы отделения наций и пропагандой их слияния «нет и быть не может». В марте 1919 года он солидаризировался с ГЛ. Пятаковым в том, что мир без наций - «это великолепная вещь и это будет», и сожалел лишь о том, что это будет не скоро.
Большевики признавали только «социалистический патриотизм». A.B. Луначарский, выступая в сентябре 1918 года перед учителями с лекцией «О преподавании истории в коммунистической школе», был по-революционному безапелляционен: «Преподавание истории в направлении создания народной гордости, рационального чувства и т. д. должно быть отброшено; преподавание истории, жаждущей в примерах прошлого найти хорошие образцы для подражания, должно быть отброшено».
«Конечно, идея патриотизма - идея насквозь лживая», - продолжал Луначарский «просвещать» учителей на Всесоюзном учительском съезде, утверждая, что в проповеди патриотизма были заинтересованы только эксплуататоры, для которых «задача патриотизма заключалась в том, чтобы внушить крестьянскому парнишке или молодому рабочему любовь к «родине» заставить его любить своих хищников».
Академик М.Н. Покровский
Наибольшим влиянием в 1920-е годы пользовалась школа академика М.Н. Покровского. Ратуя за марксистский подход к истории, историки этой школы проповедовали, что патриотизм не бывает иным, кроме как казённым и квасным, и всегда оборачивается национализмом и шовинизмом.
В 1922-1923 годы во многом благодаря усилиям Покровского была закрыта для изучения в государственной общеобразовательной школе русская история. В школе ставились под сомнение и отрицались сами понятия «Россия», «патриотизм», «русская история».
Название «Россия», по Покровскому, по-настоящему надо писать в кавычках, «ибо «Российская империя» вовсе не была русским государством. Это было собрание нескольких десятков народов… объединённых только общей эксплуатацией со стороны помещичьей верхушки, и объединённых притом при помощи грубейшего насилия». Естественно, никаких общенациональных патриотических чувств к такому отечеству-тюрьме, по логике историка, быть не могло. Патриотизм, утверждал он, это болезнь, которой могут страдать только мелкие буржуа, мещане. Ни капиталисты, ни тем более пролетарии ей не подвержены.
Никаких героев в отечественной истории при таком понимании патриотизма быть не могло. Считалось, что время героического понимания истории безвозвратно ушло. У всех героев (начиная с былинных богатырей) и творцов культуры прошлого всегда находили одни и те же изъяны: они или представляли эксплуататорские классы, или служили им. Старая Россия с её многовековой историей приговаривалась революцией к забвению. В августе 1925 года в «Правде» был помещён оскорбительно-издевательский стихотворный «некролог» В. Александровского по поводу её мнимой гибели.
«Русь! Сгнила? Умерла? Подохла?
Что же! Вечная память тебе.
Не жила ты, а только охала
В полутёмной и тесной избе».
Позднее дело дошло до того, что конференция историков-марксистов «установила» в январе 1929 года полную неприемлемость термина «русская история», из-за того, что этот старый, унаследованный от царской России термин был будто бы насыщен великодержавным шовинизмом, прикрывал и оправдывал политику колониального угнетения и насилия над нерусскими народами. Согласно Покровскому, «термин «русская история» есть контрреволюционный термин одного издания с трёхцветным флагом». Утверждалось, что русские великодержавно-шовинистические историки напрасно лили слезы по поводу так называемого татарского ига. Перевод «ига» с «националистического языка на язык материалистического понимания истории» превращало его в рядовое событие феодальной эпохи. Устанавливалось далее, что, начиная с XVI века царская Россия «всё более и более превращается в тюрьму народов», освобождение из которой свершилось в 1917 году.
Историки школы Покровского упраздняли определение «отечественная» из названия войны 1812 года.
М.В. Нечкина
«Отечественная» война, писала историк М.В. Нечкина в начале 1930-х годов, это «русское националистическое название войны». В переводе с «националистического» в данном случае оказывалось, что никакого нашествия Наполеона на Россию не было - «войну затеяли русские помещики». Поражение французской армии объявлялось случайностью, и с сожалением отмечалось, что «грандиозность задуманного Наполеоном плана превосходила возможности того времени».
Никакого подъёма патриотического духа в России, естественно, не обнаруживалось, просто «вооружённые чем попало крестьяне защищали от французов своё имущество. Победа в войне, по Нечкиной, «явилась началом жесточайшей всеевропейской реакции».
При таком изображении русской истории герои «Грозы 12-го года» (М.И. Кутузов, П.И. Багратион, атаман М.И. Платов), как и подлинные патриоты - участники других войн (генерал М.Д. Скобелев, адмирал П.С. Нахимов), не должны были заслуживать у «настоящих советских патриотов» доброй памяти.
Для достижения этой цели в 1920-е годы и в начале 1930-х было, к сожалению, сделано немало. В фундамент для компрессоров превращены могилы героев Куликовской битвы Александра Пересвета и Родиона Осляби.
Останки организатора и героя национально-освободительной борьбы русского народа Кузьмы Минина взорваны вместе с храмом в нижегородском кремле, а на том месте сооружено здание обкома партии. Мрамор надгробия с места захоронения другого народного героя, князя Дмитрия Пожарского в Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале пошел на фонтан одной из дач.
Сам этот монастырь, как и многие другие, был превращён вначале в тюрьму, потом в колонию для малолетних преступников.
25 апреля 1932 года в Наркомпросе постановили передать «Металлому» памятник H.H. Раевскому на Бородинском поле ввиду того, что он «не имеет историко-художественного значения». В Ленинграде была перелита на металл Колонна Славы, сложенная из 140 стволов трофейных пушек, установленная в честь победы под Плевной в русско-турецкой войне. Стену монастыря, возведённого на Бородинском поле, на месте гибели героя Отечественной войны 1812 года генерал-майора A.A. Тучкова, «украшала» (т. е. оскверняла) огромных размеров надпись:
«Довольно хранить остатки рабского прошлого».
Колоссальный ущерб памятникам архитектуры был нанесён в результате антирелигиозного призыва: «Сметём с советских площадей очаги религиозной заразы». Одним из первых разрушенных памятников культовой архитектуры была часовня Александра Невского, построенная в центре Москвы в 1883 году в память воинов, погибших в русско-турецкой войне 1877-1878 годов.
Сиреневым цветом обозначены снесённые постройки Московского Кремля
К концу открытой войны пролетарского государства с Православной церковью в России из 80 тысяч православных храмов сохранились лишь 19 тысяч. Из них 13 тысяч были заняты промышленными предприятиями, служили складскими помещениями. В остальных размещались различные учреждения, в основном клубы. Только в 3000 из них сохранилось культовое оборудование, и лишь в 700 велась служба. В Московском Кремле разрушили мужской Чудов и стоявший рядом женский Вознесенский монастыри.
Снос Храма Христа Спасителя
Был взорван Храм Христа Спасителя, построенный в Москве в 1837-1883 годах как храм-памятник, посвящённый Отечественной войне 1812 года.
Не щадились и светские постройки. Были снесены такие шедевры русской архитектуры, как Сухарева башня, «сестра Ивана Великого», Красные ворота, стены и башни Китай-города. В 1936 году была разобрана Триумфальная арка на площади Тверской заставы в Москве, сооружённая в честь победы в Отечественной войне 1812 года.
Защитников шедевров нередко называли классовыми врагами. Академику A.B. Щусеву, обратившемуся к руководству Москвы с письмом о нецелесообразности сноса памятников, был дан публичный ответ: «Москва не музей старины, не город туристов, не Венеция и не Помпея. Москва не кладбище былой цивилизации, а колыбель подрастающей новой культуры, основанной на труде и знании».
Борьба с прошлым и титанические усилия по переустройству страны и общества освящались «благой» целью - «обогнать» в историческом развитии, как писал известный журналист М.Е. Кольцов, «грязную, вонючую старуху с седыми космами - Россию». О России и русских в печати того периода можно было прочитать: «Россия всегда была страной классического идиотизма»; завоевание Средней Азии осуществлялось с «истинно русской подлостью»; Севастополь - «русское разбойничье гнездо на Черном море»; Крымская республика - «должное возмещение за все обиды, за долгую насильническую и колонизаторскую политику царского режима».
Джек Алтаузен
Такое видение русской истории и её героев с предельной откровенностью воплощено Джеком Алтаузеном в его «Вступлении к поэме», опубликованной в журнале «30 дней».
Сетуя, что на памятник H.A. Некрасову «бронзу не даёт Оргметалл», советский поэт, проводивший в жизнь лозунг «одемьянивания» советской поэзии, проблему решал запросто:
Я предлагаю
Минина расплавить,
Пожарского.
Зачем им пьедестал?
Довольно нам
Двух лавочников славить -
Их за прилавками
Застал.
Случайно им
Мы не свернули шею.
Я знаю, это было бы под стать.
Подумаешь, они спасли Рассею!
А может, лучше было б не спасать?
Это, впрочем, не помешало ему погибнуть смертью героя 27 мая 1942 года под Харьковом.
(Из книги профессора МГУ, доктора исторических наук, члена Союза писателей России Вдовина Александра Ивановича «Русская нация в XX веке»).
Внутренняя русофобия никуда не делась и в наши дни. Наоборот, можно вспомнить замечание поэта Юрия Кублановского: «Средний гуманитарный либерал испытывает к России настороженную брезгливую антипатию». Вот это и создаёт очень агрессивную и в целом удручающую психологическую обстановку. В результате можно констатировать, что современному русскому самосознанию свойственно сильное чувство затравленности.
Правда, следует всё же различать, так сказать, «патриотическую русофобию» - критику русской жизни и истории ради более возвышенного идеала национальной жизни, бытия и образа России; и унижение всего русского ради потакания своим комплексам и предрассудкам, голому желанию в отношении России: «А, провались ты пропадом!».
Такова в целом русская тема в различных изданиях русофобии - отечественной и заграничной: Россия - это большая страна, во всём обратная цивилизации, населённая рабским народом, нелюдьми, слепо подчиняющимся всевластным правителям, страна повсеместной жестокости и насилия, агрессивная в отношении всего остального мира, желающая его подчинить и уничтожить всё доброе на земле.
Однако относительно будущего нашего Отечества среди русофобов есть старое расхождение во мнениях, не преодолённое по сей день.
1. Россия - это просто самая тёмная часть нецивилизованного мира, закоренелая в своём невежестве и потому имеющая особые проблемы для приобщения к цивилизации;
2. или же это абсолютная её противоположность, вечный враг, причём как для цивилизованного мира, так и для всего остального, поскольку она препятствует его приобщению к цивилизации.
В первом случае с ней надо работать в надежде на улучшение, во втором - всеми силами бороться с нею, ведь она слишком большая, чтобы быть уничтоженной, но её можно сделать слабой.
Это различение двух подходов я бы условно назвал «оптимистичной» русофобией и её «пессимистичной» вариацией. Оптимизм первой заключается в предположении, что европеизация русских возможна; пессимизм второй - в заключении, что русские неисправимы. Оба варианта вполне русофобские, но предполагают разную политику.
Пессимистическая русофобия, разочарованная в перспективах западного мессианства на российской почве, вещает устами американского писателя Гленна Донована:
«Вы ещё никогда не встречали такого человека как я, который так ненавидит русский народ за то, что он отбросил свободу, которую мы в течение многих десятилетий так сильно стремились помочь ему обрести. ... Я чувствовал гордость от того, что нахожусь на правильной стороне против советчиков, и иногда думал, что русский народ будет благодарен США за свою свободу. ... Эта бестия, обладающая тотальной властью, руководит безграмотным, расистским, злым и антилиберальным населением. Я подумываю, может быть, русские заслужили Сталина? ... Ясно то, что Россия и её народ не достойны сидеть за одним столом на равных с цивилизованными и свободными странами, обществами и людьми. Я ненавижу русский народ за то, что они это допустили. Нам нужно было их атомизировать бомбами и отправить Россию в небытие, и пусть там природа начнёт по новому заходу. ... Я пришёл к выводу, что русские люди философически ущербны, они не способны сами править, и они это знают - отсюда их любовь к тиранам».
Приведённая цитата указывает на ещё один типичный сюжет русофобии: утверждение русской вины. Вины перед Богом за схизму, вины перед цивилизацией за сопротивление ей, и вины перед «порабощёнными народами». Концепция русской вины опять же напоминает нам идеологию антисемитизма, с его утверждением коллективной вины евреев вначале за распятие Христа, а потом и за многие иные грехи, совершённые по общей злой воле.
Закончу словами откровенным признанием С. Хантингтона, который писал, что Запад может принять марксистскую Россию, но никогда не примет русскую Россию:
«Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий, которые, невзирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдалёнными и враждебными».
Эти слова - ключевые для осмысления отношений современной России с Западом.
Только развитие свобод поможет побороть русофобию, ведь главный тезис русофобов: Россия - страна рабов.
Помимо простого соблюдения конституционных свобод, нужно ещё общее чувство свободы, разлитое в обществе.
Для тех, кто хочет удивить меня своей щедростью
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
ЮMoney https://donate.stream/ya41001947922532
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.