Рефлекс свободы
Это звезда, которая освещает мир, проливая свет на еще не изведанные пути.
Герберт Уэллс
Что ни делаю, постоянно думаю, что служу этим, сколько позволяют мои силы, прежде всего моему отечеству, нашей русской науке.
И. П. Павлов
Жизнь и труды
Иван Петрович Павлов родился 26 сентября 1849 года в Рязани. Его предки по отцовской и материнской линиям были служителями церкви.
Юноша поначалу пошел по стопам родителей и в 1864 году поступил в рязанскую духовную семинарию, о которой впоследствии вспоминал с большой теплотой. Но на последнем курсе семинарии он прочитал небольшую книгу профессора Сеченова «Рефлексы головного мозга», которая перевернула его жизнь. В 1870 году Иван Петрович поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета, где специализировался по физиологии животных.
Как последователь Сеченова, Павлов много занимался нервной регуляцией. В местечке Колтуши, под Петербургом, он создал единственную в мире лабораторию по изучению высшей нервной деятельности. Ее центром была «Башня молчания» - особое помещение, которое позволяло поместить подопытное животное в полную изоляцию от внешнего мира. Более 10 лет он посвятил тому, чтобы получить фистулу (отверстие) желудочно-кишечного тракта. Сделать такую операцию было чрезвычайно трудно, так как изливавшийся из кишечника сок переваривал кишечник и брюшную стенку. Павлов научился так сшивать кожу и слизистую, вставлять металлические трубки и закрывать их пробками, что никаких эрозий не было, и он мог получать чистый пищеварительный сок на протяжении всего желудочно-кишечного тракта.
Об отношении ученого к живосечениям напоминает надпись на одном из барельефов памятника Собаке, установленного в парке Института экспериментальной медицины: «Пусть собака, помощник и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства. И. П. Павлов».
После сотен операций на экспериментальных животных ученый сделал ряд открытий в области рефлексов выделения желудочного и кишечного соков, создав, по существу, современную физиологию пищеварения.
«Любое явление во внешнем мире может быть превращено во временный сигнал объекта, стимулирующий слюнные железы, - писал Павлов, - если стимуляция этим объектом слизистой оболочки ротовой полости будет связана повторно… с воздействием определенного внешнего явления на другие чувствительные поверхности тела».
В 1903 году 54-летний Павлов сделал доклад на XIV Международном Медицинском Конгрессе в Мадриде, впервые сформулировав принципы физиологии высшей нервной деятельности и введя понятия условного и безусловного рефлексов. В следующем, 1904 году, ему была присуждена Нобелевская премия, - он стал первым российским Нобелевским лауреатом.
Труды И. П. Павлова получили признание со стороны ученых всего мира. В 1935 году на 15 Международном конгрессе физиологов Иван Петрович был увенчан почетным званием «старейшины физиологов мира». Больше ни один биолог не удостаивался такой чести.
В годы революции и разрухи, в условиях полной нищеты и отсутствия финансирования научных исследований, Павлов отказался от приглашения Шведской Академии наук переехать в Швецию, где ему обещали создать самые благоприятные условия для жизни и научных исследований, причём в окрестностях Стокгольма планировалось построить по желанию Павлова такой институт, какой он захочет. Павлов ответил, что из России он никуда не уедет. Затем последовало соответствующее постановление Советского правительства, и Павлову построили великолепный институт в Колтушах, где он и проработал до самой смерти в 1936 году.
Мировоззрение
После смерти Павлов был превращён в символ советской науки. Действительно, работы Павлова в области высшей нервной деятельности произвели настоящую революцию в науке. Но вот к революциям политическим первый русский лауреат Нобелевской премии относился крайне скептически, более того - с нескрываемым отвращением. И хотя советская пропаганда в свое время постаралась сделать из него завзятого материалиста, чуть ли не воинствующего безбожника, на самом деле все обстояло ровно наоборот. Большевистскую революцию Иван Петрович встретил, по его собственным словам, с неприятным удивлением.
Павлов не умел и не хотел загораживаться наукой от внешнего мира. Когда в Ленинграде новая власть крушила церкви и монастыри, только вмешательство и авторитет Ивана Петровича спасли от разрушения ряд храмов. Свое неприятие новых порядков Павлов подчеркивал тем, что являлся на советские официальные приемы с полным «иконостасом» царских наград и орденов, а в праздничные дни церковного календаря на дверях его лаборатории красовалась записка «Закрыто, по случаю праздника Св. Пасхи».
Верил ли сам Павлов в Бога, об этом до сих пор ведутся споры. Во всяком случае, он до конца дней сохранял уважительное отношение к религии, которую считал важнейшим культурным достоянием человечества. В 1932 году, адресуясь к председателю Совнаркома В.Молотову, ученый публично огласил свое кредо: «По моему глубокому убеждению, гонение нашим правительством религии и покровительство воинствующему атеизму есть большая и вредная государственная ошибка… Религия есть важнейший охранительный инстинкт, образовавшийся, когда животное превращалось в человека, сознающего себя и окружающие существа». Он не уставал напоминать, что каждый второй дореволюционный врач в России был выходцем из духовного сословия.
Писал он советским руководителям и нечто похлеще: «Вы напрасно верите в мировую пролетарскую революцию. Я не могу без улыбки смотреть на плакаты: „да здравствует мировая социалистическая революция, да здравствует мировой октябрь“. Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было. Ведь только нашим политическим младенцам Временного Правительства было мало даже двух Ваших репетиций перед Вашим октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы - террор и насилие. Разве это не видно всякому зрячему! Сколько раз в Ваших газетах о других странах писалось: „час настал, час пробил“, а дело постоянно кончалось лишь новым фашизмом то там, то сям. Да, под Вашим косвенным влиянием фашизм постепенно охватит весь культурный мир, исключая могучий англо-саксонский отдел (Англию наверное, американские Соединенные Штаты, вероятно), который воплотит-таки в жизнь ядро социализма: лозунг - труд как первую обязанность и славное достоинство человека и как основу человеческих отношений, обеспечивающую соответствующее существование каждого - и достигнет этого с сохранением всех дорогих, стоивших больших жертв и большого времени, приобретений культурного человечества».
Тогда же он писал одному из своих давних недоброжелателей - Николаю Бухарину: «Боже мой, как тяжело теперь сколько-нибудь порядочному человеку жить в Вашем социалистическом раю…».
Павлов был последним человеком в сталинском государстве, который открыто заявлял распоясавшимся палачам собственного народа: «Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, едва ли возможно остаться существами и думающими человечно… Пощадите же родину и нас».
Эту традицию говорить власти нелицеприятную правду после смерти великого ученого подхватили его духовные ученики - академики Капица, Ландау, Сахаров.
Чудачества
Павлов был человеком неординарным, его отрешенность от быта подчас принимала форму чудачества. Со своей будущей женой, 18-летней Серафимой Васильевной Карчевской, слушательницей Высших женских курсов, Павлов познакомился, будучи студентом Медико-хирургической академии. Молодые люди полюбили друг друга и решили пожениться, но Серафима Васильевна, закончив курсы, отправилась на год в деревню учительствовать. На рождественские каникулы она приехала в Петербург. Рассказывая о жизни в деревне, она пожаловалась, что очень мерзнет. Павлов тут же достал деньги, и они вместе отправились покупать Серафиме Васильевне теплые сапожки. Счастливые каникулы быстро пролетели, Карчевская снова вернулась в деревню. Распаковывая чемодан и вспоминая своего обходительного жениха, Серафима вдруг неожиданно обнаружила, что привезла только один сапог. В досаде она перерыла все свои вещи, но второй сапог как сквозь землю провалился! Письмо жениха пролило свет на его загадочное исчезновение. Оказывается, влюбленный Павлов оставил сапог себе, на память о невесте!
Павлов отличался крепким здоровьем и никогда не болел. По его убеждению, человеческий организм рассчитан на очень долгую жизнь. «Не расстраивайте сердце огорчением, не отравляйте себя табачным зельем, и вы проживете столько, сколько Тициан», - говорил академик (великий венецианский художник, по некоторым биографическим данным, прожил 99 лет, по другим - около 88). Павлов вообще предлагал считать смерть человека до 150 лет «насильственной».
История смерти Павлова стала легендой. Она напоминает смерть Сократа. Как известно, великого философа приговорили к смерти, после чего он принял яд цикуты и, дожидаясь смерти, спокойно беседовал с друзьями.
Схожим образом поступил и Павлов. Почувствовав приближение смерти, он созвал учеников и стал диктовать им свои ощущения, полагая, что это будет небесполезно для науки.
В это время пришел некий посетитель, которого, однако, не приняли. «Академик Павлов занят, - последовал ответ. - Он умирает».
Самодиагноз Павлова - отек коры головного мозга - подтвердился при вскрытии.
Мои книги на Литрес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/