Страшное ругательство
"Однажды вечером за чайным столом разговор, как почти всегда, шел о России, о ее недугах, о ее темных сторонах... "Все это так, - заметил Тургенев, - но я повторяю вам то, что только что вам прочел, я не могу отчаиваться о народе, который говорит на таком богатом, сильном и звучном языке!.."
- Нам-то он действительно кажется красивым и звучным, Иван Сергеевич, - спокойно перебил Тургенева Ханыков, - а подите-ка, иностранное и в особенности южное ухо он режет как ножом. Всякий раз, как при мне речь заходит о звучности нашего языка, вспоминаю я вот какое обстоятельство: осенью, лет пятнадцать тому назад, я находился в Петербурге и как-то, часу во втором дня, шел по одной из больших улиц, выходящих на Невский проспект; погода, по обыкновению, стояла прескверная, и я, закутываясь в пальто от резкого ветра, спешил домой, как вдруг стук колес экипажа и раздающиеся из него крики привлекли мое внимание - я поднял голову и увидал едущие мне навстречу извозчичьи дрожки; на дрожках сидел господин и во все горло, сильно размахивая руками, орал: "Четырнадцать! четырнадцать!" В господине этом я признал знакомого мне итальянца и, заподозрив какое-нибудь недоразумение, подошел к дрожкам. Завидев меня, мой знакомец соскочил с дрожек и бросился ко мне. "Представьте себе, что за негодяй этот извозчик! - начал он жаловаться мне. - Вот два часа, что он возит меня по городу, издевается надо мною! Я, как вы знаете, ни слова не знаю по-русски, но, к счастью, сегодня при мне мой коридорный несколько раз произнес слово "четырнадцать"; я тотчас же догадался, что такое чудовищное созвучие должно обозначать страшное ругательство и, раздосадованный, принялся кричать это слово, а он, извозчик, - что бы вы думали? - смеется и на каждой улице останавливается и указывает мне на дом, и ухмыляется, точно спрашивая меня, тут ли, дескать?!" Я, разумеется, тотчас же объяснил итальянцу, что он ошибается, что слово "четырнадцать" вовсе не обозначает ругательства, а число "quatorze", "quatordici". Он, весьма добрый малый, от души расхохотался".
Соллогуб "Воспоминания"