(no subject)
Как мы уже сказали, молитва есть проявление надежды; молящийся стоит на том, что существует благой и всемогущий Бог, который слышит его молитву и интересуется его судьбой. Если это так, то это ведет нас к следующему шагу. Если Бог желает мне добра, то что это за добро? Когда мы взываем к Богу как к «скорой помощи», мы полагаем, что Бог достаточно благожелателен и заинтересован, чтобы услышать нашу молитву и вмешаться в наши обстоятельства. Однако было бы странно полагать, что Его благожелательность не идет дальше того, чтобы избавить нас от текущих проблем. Он хочет дать нам что-то большее, гораздо большее.
Надежда полагает, что Бог приготовил для нас что-то очень, очень хорошее. В надежде есть ожидание чуда - мы даже не всегда можем понять, какого, но чувствуем его как далекую, едва различимую мелодию, или едва уловимый аромат - что-то, разлитое в воздухе, предчувствие, «трепет перед вратами Рая», как сказал св. Исаак Сирин. Произойдет что-то такое, о чем мы не смели мечтать, и мы возрадуемся, и радости нашей никто не отнимет у нас.
Это чем-то напоминает переживание ребенка в ожидании новогодней ночи (когда я был ребенком, Рождество не праздновали, но Новый Год сохранял какой-то рождественский отсвет). Конечно, ребенок ждет подарков; но дело тут не только в подарках - в ощущении того, что в обыденную жизнь сейчас войдут Чудо и Тайна и все переменится. Первое января может быть очень грустным не потому, что ребенок недоволен подарками, а именно потому, что это переживание приближающегося чуда ушло.
Иногда люди - не дети, взрослые - совершают самоубийство после праздников, потому, что они ожидали какого-то чуда, каких-то перемен - и ничего не произошло. Они не могут - даже физически - этого пережить. У людей есть глубокая потребность в надежде - независимо от того, верят они в Бога или нет. Есть просто потому, что мы - человеческие существа, чувствуем, что созданы для чего-то очень хорошего.
Люди могут подавлять это чувство - в частности, из-за того, что жизнь обычно не оправдывает их ожиданий. У популярного когда-то певца, Юрия Лозы, есть песня, которая хорошо передает то, как утраченная надежда переходит в мечтательность:
Многое не повторится, многое будет не так.
Вот и мне стало за тридцать, самое время мечтать
О далеких мирах, о волшебных дарах,
Что когда-нибудь под ноги мне упадут.
О бескрайних морях, об открытых дверях,
За которыми верят, и любят, и ждут меня.
Человек прекрасно понимает, что никаких даров ему не упадет, и ни за какими дверями его не ждут - он ищет утешения в мечтах, которые, как он понимает, так и не осуществятся. Ничего особенно хорошего - настолько хорошего, чтобы это отвечало нашему внутреннему ожиданию - уже не случится, остается, так сказать, есть что дают.
И вот молясь, мы поворачиваемся навстречу надежде; мы решаем поверить тому голосу, который говорит, что мы предназначены для чего-то гораздо лучшего, чем мы можем себе представить. Нам действительно уготованы Дары, перед нами действительно открыта Дверь, нас действительно любят и ждут. Это та надежда, о которой говорит Финрод к книге Дж.Толкина “Речи Финрода и Андрет”
- Что такое надежда? Когда ждешь чего-то хорошего, и знаешь, что оно может не сбыться, но может и сбыться, ибо есть основания тому? Нет у нас такой надежды
Есть две надежды, - ответил Финрод. - То, что зовут "надеждой" люди, мы называем "амдир", "взгляд вперед" (букв. "взгляд вверх"). Но есть еще другая надежда, ее основания - глубже. "Эстэль", "вера", зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния - не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей.
Эта надежда не является чем-то самоочевидным, и мы наверняка столкнемся с массой возражений, изнутри и снаружи - не самообман ли все это? Не отличаемся ли мы от героя песни Юрия Лозы - в худшую сторону - только тем, что не отдаем себе отчета в том, что за нашими мечтами и надеждами ничего нет?
Не является ли чувство того, что мы предназначены для счастья, и счастья гораздо большего, чем может дать весь этот мир, иллюзией, каким-то сбоем человеческой психики, галлюцинацией?
Кончено, дальше мы поговорим о том, что делает выбор в пользу надежды разумным и обоснованным, но сейчас важно отметить, что он в любом случае не перестает быть выбором - никто не может сделать его за нас самих. Одни утверждают надежду, а другие ее отрицают - и Вам решать, чью сторону Вы примете.
В надежде есть призыв и ответ - призыв, когда некий опыт, внутреннее переживание указывает Вам на то, что Вам уготовано, и отзыв - когда Вы принимаете этот опыт и решаете держаться того, на что он указывает, даже тогда, когда само ощущение надежды Вас оставит.
В этом отношении надежда активна, даже воинственна; человек выбирает надеяться, он присягает известной стороне, становится под определенное знамя. Надежда - это как стяг, поднятый посреди битвы, как боевой клич, который выкрикивают в лицо смерти. Я приведу пример из сказки К.С.Льюиса «Серебрянное кресло». Герои оказываются во власти колдуньи, правительницы подземного мира. Она пытается заставить их забыть о надземном мире и поверить, что подземелье - единственная реальность. Один из героев, Лужехмур, шагает босыми ногами в горящий камин, и, когда одуряющие чары спадают от резкой боли, говорит:
Может, и правда все, что вы тут говорили. Не удивлюсь. Лично я из тех, кто всегда готов к худшему. Так что не стану с вами спорить. Но все-таки одну вещь я должен сказать. Допустим, мы и впрямь увидели во сне или придумали деревья, траву, солнце, луну, и звезды и даже самого Аслана. Допустим. В таком случае вынужден заявить, что наши придуманные вещи куда важнее настоящих. Предположим, что эта мрачная дыра - ваше королевство - и есть единственный мир. В таком случае он поразительно жалкий! Смешно. И если подумать, выходит очень забавно. Мы, может быть, и дети, затеявшие игру, но, выходит, мы, играя, придумали мир, который по всем статьям лучше вашего, настоящего. И потому я за этот придуманный мир. Я на стороне Аслана, даже если настоящего Аслана не существует. Я буду стараться жить, как нарниец, даже если не существует никакой Нарнии. Так что спасибо за ужин, но если эти двое джентльменов и юная леди готовы, то мы немедленно покидаем ваш двор и побредем через тьму в поисках Надземья. Этому мы и посвятим свою жизнь. И даже если она будет не очень долгой, то потеря невелика, если мир - такое скучное место, каким вы его описали.
Человек, который говорит Надеюсь на Господа, надеется душа моя; на слово Его уповаю. (Пс.129:5) принимает решение и твердо его держится - особенно когда это нелегко. Пророк говорит:
Хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах, - но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего. (Авв.3:17,18)
Итак, молитва ведет к надежде - Бог уготовал нам что-то невыразимо прекрасное; мы принимаем решение поверить этому и жить, исходя из этого.
Надежда полагает, что Бог приготовил для нас что-то очень, очень хорошее. В надежде есть ожидание чуда - мы даже не всегда можем понять, какого, но чувствуем его как далекую, едва различимую мелодию, или едва уловимый аромат - что-то, разлитое в воздухе, предчувствие, «трепет перед вратами Рая», как сказал св. Исаак Сирин. Произойдет что-то такое, о чем мы не смели мечтать, и мы возрадуемся, и радости нашей никто не отнимет у нас.
Это чем-то напоминает переживание ребенка в ожидании новогодней ночи (когда я был ребенком, Рождество не праздновали, но Новый Год сохранял какой-то рождественский отсвет). Конечно, ребенок ждет подарков; но дело тут не только в подарках - в ощущении того, что в обыденную жизнь сейчас войдут Чудо и Тайна и все переменится. Первое января может быть очень грустным не потому, что ребенок недоволен подарками, а именно потому, что это переживание приближающегося чуда ушло.
Иногда люди - не дети, взрослые - совершают самоубийство после праздников, потому, что они ожидали какого-то чуда, каких-то перемен - и ничего не произошло. Они не могут - даже физически - этого пережить. У людей есть глубокая потребность в надежде - независимо от того, верят они в Бога или нет. Есть просто потому, что мы - человеческие существа, чувствуем, что созданы для чего-то очень хорошего.
Люди могут подавлять это чувство - в частности, из-за того, что жизнь обычно не оправдывает их ожиданий. У популярного когда-то певца, Юрия Лозы, есть песня, которая хорошо передает то, как утраченная надежда переходит в мечтательность:
Многое не повторится, многое будет не так.
Вот и мне стало за тридцать, самое время мечтать
О далеких мирах, о волшебных дарах,
Что когда-нибудь под ноги мне упадут.
О бескрайних морях, об открытых дверях,
За которыми верят, и любят, и ждут меня.
Человек прекрасно понимает, что никаких даров ему не упадет, и ни за какими дверями его не ждут - он ищет утешения в мечтах, которые, как он понимает, так и не осуществятся. Ничего особенно хорошего - настолько хорошего, чтобы это отвечало нашему внутреннему ожиданию - уже не случится, остается, так сказать, есть что дают.
И вот молясь, мы поворачиваемся навстречу надежде; мы решаем поверить тому голосу, который говорит, что мы предназначены для чего-то гораздо лучшего, чем мы можем себе представить. Нам действительно уготованы Дары, перед нами действительно открыта Дверь, нас действительно любят и ждут. Это та надежда, о которой говорит Финрод к книге Дж.Толкина “Речи Финрода и Андрет”
- Что такое надежда? Когда ждешь чего-то хорошего, и знаешь, что оно может не сбыться, но может и сбыться, ибо есть основания тому? Нет у нас такой надежды
Есть две надежды, - ответил Финрод. - То, что зовут "надеждой" люди, мы называем "амдир", "взгляд вперед" (букв. "взгляд вверх"). Но есть еще другая надежда, ее основания - глубже. "Эстэль", "вера", зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния - не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей.
Эта надежда не является чем-то самоочевидным, и мы наверняка столкнемся с массой возражений, изнутри и снаружи - не самообман ли все это? Не отличаемся ли мы от героя песни Юрия Лозы - в худшую сторону - только тем, что не отдаем себе отчета в том, что за нашими мечтами и надеждами ничего нет?
Не является ли чувство того, что мы предназначены для счастья, и счастья гораздо большего, чем может дать весь этот мир, иллюзией, каким-то сбоем человеческой психики, галлюцинацией?
Кончено, дальше мы поговорим о том, что делает выбор в пользу надежды разумным и обоснованным, но сейчас важно отметить, что он в любом случае не перестает быть выбором - никто не может сделать его за нас самих. Одни утверждают надежду, а другие ее отрицают - и Вам решать, чью сторону Вы примете.
В надежде есть призыв и ответ - призыв, когда некий опыт, внутреннее переживание указывает Вам на то, что Вам уготовано, и отзыв - когда Вы принимаете этот опыт и решаете держаться того, на что он указывает, даже тогда, когда само ощущение надежды Вас оставит.
В этом отношении надежда активна, даже воинственна; человек выбирает надеяться, он присягает известной стороне, становится под определенное знамя. Надежда - это как стяг, поднятый посреди битвы, как боевой клич, который выкрикивают в лицо смерти. Я приведу пример из сказки К.С.Льюиса «Серебрянное кресло». Герои оказываются во власти колдуньи, правительницы подземного мира. Она пытается заставить их забыть о надземном мире и поверить, что подземелье - единственная реальность. Один из героев, Лужехмур, шагает босыми ногами в горящий камин, и, когда одуряющие чары спадают от резкой боли, говорит:
Может, и правда все, что вы тут говорили. Не удивлюсь. Лично я из тех, кто всегда готов к худшему. Так что не стану с вами спорить. Но все-таки одну вещь я должен сказать. Допустим, мы и впрямь увидели во сне или придумали деревья, траву, солнце, луну, и звезды и даже самого Аслана. Допустим. В таком случае вынужден заявить, что наши придуманные вещи куда важнее настоящих. Предположим, что эта мрачная дыра - ваше королевство - и есть единственный мир. В таком случае он поразительно жалкий! Смешно. И если подумать, выходит очень забавно. Мы, может быть, и дети, затеявшие игру, но, выходит, мы, играя, придумали мир, который по всем статьям лучше вашего, настоящего. И потому я за этот придуманный мир. Я на стороне Аслана, даже если настоящего Аслана не существует. Я буду стараться жить, как нарниец, даже если не существует никакой Нарнии. Так что спасибо за ужин, но если эти двое джентльменов и юная леди готовы, то мы немедленно покидаем ваш двор и побредем через тьму в поисках Надземья. Этому мы и посвятим свою жизнь. И даже если она будет не очень долгой, то потеря невелика, если мир - такое скучное место, каким вы его описали.
Человек, который говорит Надеюсь на Господа, надеется душа моя; на слово Его уповаю. (Пс.129:5) принимает решение и твердо его держится - особенно когда это нелегко. Пророк говорит:
Хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах, - но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего. (Авв.3:17,18)
Итак, молитва ведет к надежде - Бог уготовал нам что-то невыразимо прекрасное; мы принимаем решение поверить этому и жить, исходя из этого.