Памяти Георгия Данелия
Юрий Рост:
«Георгий Николаевич Данелия - сказочник, сопровождающий нас по жизни с грустной улыбкой мудреца. Нежный, легкий в своих ласковых фильмах, не обременяющий тем дурным, что нам о себе известно. Он без нотации заставляет думать, что в этой жизни, кроме смерти, есть еще немало обязательного: любовь (к примеру), дружба (безусловно), достоинство (кому повезло), доброта (где уж нам)...
Вероятно, он сам носитель этих глупостей (по современным меркам). Или по крайней мере знает, зачем они придуманы. Кроме того, он не суетлив, прям спиной и печален. Не суетлив он от природы, спина прямая - потому что не гнул ее понапрасну, а печален оттого, что много потерь. Помимо людей чрезвычайно близких (не игравших или игравших в его фильмах), от него навсегда ушли его герои...
Он их придумывал, дарил характеры, делил своим обаянием, он не спал из-за них по ночам, обдумывая, как им жить среди нас, и наконец, снимая на память, выпускал в свет... Ему-то казалось, что лишь в свет кинопроектора... но они сползали с экрана в зал и начинали (продолжали) свои жизни среди нас живыми воспоминаниями о людях (не персонажах), давно и нежно нами любимых и не чужих. Они все несут черты и авторов сценария, и актеров, и операторов, и нас, зрителей, но теплые они от Данелии.
Прозрачность и доброжелательность, симпатия к персонажам у него уживаются с драмами высокими и вполне понятными нам. У Георгия Николаевича все совершенно. Совершенно, как в жизни. И совершенно не так.
Его фильмы не стареют. Стареют зрители, жизнь мельтешит или замирает, но мы, те, кто видел премьеры фильмов «Тридцать три», «Мимино», «Осенний марафон», «Афоня», «Кин-дза-дза», и те, кто познакомился с ними спустя годы, смеемся и плачем вместе. Это, маэстро (простите), признак классики.
- Ты забыл «Не горюй»! - кричат мне с балкона.
Я забыл? Я помню его наизусть. Его герои мне стали родственниками. Я могу его рассказать лучше автора.
«Конечно, дорогой, кто лучше тебя расскажет?..»
Что-то соскучился я по Георгию Николаевичу. Надо бы сходить на этаж ниже и позвонить в дверь.
«Конечно, дорогой, обязательно позвони. Кто лучше тебя позвонит?»
Только не к кому идти. Его уже пять лет как нет на земле. Ровно пять...
Печаль. Пустовато стало на ней.»
